Полиция
Шрифт:
— Да просто за стенкой находятся котлы центрального отопления всей тюряги, — рассмеялся Бьёрн Хольм, вешая замшевую куртку на спинку стула. — Мы называли этот кабинет Котельной.
— Ты бывал здесь раньше? — Эуне ослабил бабочку.
— Конечно. Тогда наша группа была еще меньше. — Он кивнул на столы: — Трое нас было, как видите. И все равно раскрыли дело, а как же. Но тогда шефом был Харри… — Он посмотрел на Катрину. — В смысле, я не хотел…
— Все нормально, Бьёрн, — ответила Катрина. — Я не Харри, и я здесь не шеф. Хорошо, если формально вы будете отчитываться мне, чтобы у Хагена были развязаны руки.
Остальные посмотрели на Беату. Та пожала плечами:
— Если все этого хотят, я могу осуществлять руководство в той степени, в которой это будет необходимо.
— Это будет необходимо, — сказала Катрина.
Эуне и Бьёрн кивнули.
— Хорошо, — произнесла Беата. — Давайте начнем. Мобильные у нас работают. Интернет есть. У нас имеются… кофейные чашки. — Она подняла белую кружку, стоявшую за кофеваркой, и прочитала надпись тушью: — Хэнк Уильямс? [30]
30
Уильямс, Хэнк — американский кантри-певец.
— Это моя, — откликнулся Бьёрн.
Она подняла следующую:
— Джон Фанте? [31]
— Это Харри.
— Ладно, тогда распределим задания, — сказала Беата, опуская кружку. — Катрина?
— Я слежу за Интернетом. По-прежнему нет никаких признаков существования ни Валентина Йертсена, ни Юдаса Юхансена. Для того чтобы скрыться от электронного ока, надо проявить немало смекалки. Это подтверждает версию: из тюрьмы бежал не Юдас Юхансен. Он знает, что его поимка не станет первоочередной задачей полиции, и вряд ли стал бы ограничивать свою свободу, полностью уйдя в подполье, только ради того, чтобы не досиживать два месяца своего срока. Валентину, конечно, есть что терять. В любом случае, если один из них жив и если он произведет малейшее колебание в информационном поле, я его засеку.
31
Фанте, Джон — американский писатель и сценарист. На самом деле в романе «Леопард» эта кружка принадлежала инспектору Кайе Сульнес.
— Хорошо. Бьёрн?
— Я штудирую отчеты обо всех делах, в которых были замешаны Валентин и Юдас, ищу связи с Триванном или Маридаленом. Люди, всплывающие в нескольких делах, технические улики, которые мы оставили без внимания. Я начал составлять список тех, кто их знавал и может помочь нам в поисках. Те, с кем я успел перекинуться парой слов, охотно говорят о Юдасе Юхансене. А вот о Валентине Йертсене…
— Они боятся?
Бьёрн кивнул в ответ.
— Столе?
— Я тоже просматриваю дела Валентина и Юдаса, но для того, чтобы составить психологические портреты каждого из них. Я также изложу свое мнение о том, может ли каждый из них быть серийным убийцей.
В комнате мгновенно стало тихо. Впервые этот термин был произнесен вслух.
— В данном контексте серийный убийца — это всего лишь технический, механический термин, а не
— Хорошо, — сказала Беата. — Я же просмотрю фотографии и записи всех камер наблюдения из районов поблизости от мест совершения преступлений: с бензоколонок, из круглосуточных магазинов, с фиксаторов скоростного режима. Я уже посмотрела ряд записей по убийствам полицейских, но еще не все. А потом все то же самое по старым преступлениям.
— Работы хватает, — произнесла Катрина.
— Работы хватает, — повторила Беата.
Четыре человека стояли и смотрели друг на друга. Беата подняла кружку с надписью «Джон Фанте» и убрала ее обратно за кофеварку.
Глава 13
— И в остальном? — спросила Улла, облокачиваясь на кухонный стол.
— Ну да, — ответил Трульс, выпрямляясь на стуле и поднимая с узкого стола чашку кофе.
Он сделал глоток и посмотрел на Уллу хорошо знакомым ей взглядом. Испуганным и голодным. Застенчивым и ищущим. Отказывающим и приглашающим. Нет и да.
Она сразу же пожалела, что разрешила ему зайти в гости. Улла оказалась не готова к тому, что он внезапно позвонил и спросил, как ей живется в новом доме и не надо ли чего сделать. У него много свободного времени, пока он отстранен от работы. Да нет, делать ничего не надо, соврала она. Не надо? Тогда как насчет чашки кофе? Поболтаем о днях минувших? Улла сказала, что не знает, будет ли… Но Трульс притворился, что не услышал, сказал, что едет мимо и с удовольствием выпил бы кофейку. И она сказала, почему бы и нет, давай заезжай.
— Я все еще один, как ты знаешь, — говорил он. — Так что никаких новостей.
— Ты найдешь кого-нибудь. Да-да.
Она демонстративно посмотрела на часы и подумала, не сказать ли что-нибудь вроде того, что ей надо ехать за детьми. Но даже холостяк Трульс понял бы, что еще слишком рано.
— Может быть, — ответил он, бросив взгляд в чашку, и, вместо того чтобы поставить ее на стол, сделал еще один глоток.
«Звучит как вступление», — ужаснулась Улла.
— Как ты, конечно, знаешь, ты всегда мне нравилась, Улла.
Улла схватилась за столешницу.
— Поэтому ты знаешь, что, если тебе будет тяжело и потребуется… э-э-э, человек, с которым можно поговорить, ты всегда можешь обратиться ко мне.
Улла заморгала. Она не ослышалась? Поговорить?
— Спасибо тебе, Трульс, — ответила она. — Но у меня есть Микаэль.
Он медленно опустил чашку.
— Да, конечно, у тебя же есть Микаэль.
— Кстати, мне пора начинать готовить обед для него и детей.
— Да, пора. Ты стоишь здесь и готовишь обед, а он…
Трульс замолчал.
— Он что, Трульс?
— Обедает в другом месте.
— Я сейчас не понимаю, что ты имеешь в виду, Трульс.
— Думаю, понимаешь. Послушай, я пришел, только чтобы помочь тебе. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Улла. И детям, конечно. Дети важнее.
— Я хотела приготовить им что-нибудь вкусненькое. А приготовление семейных обедов занимает много времени, Трульс, поэтому…
— Улла, я хочу сказать только одно.
— Нет, Трульс. Нет, не говори, пожалуйста.