Полигоны смерти? Сделано в СССР (др. изд.)
Шрифт:
Давно уже покончено с советской системой, расчленен СССР. Улучшилось ли что-нибудь в Приаралье? Нет, ни в коей мере. Ситуация усугубилась чрезвычайно, а общий экономический упадок делает проблематичным любой крупный проект, направленный на улучшение природы и жизни людей.
Более того. Сейчас много разговоров и непростых проблем, связанных с наплывом в Европейскую часть России выходцев из среднеазиатских республик. Этот поток не ослабевает. Скажем, в Москве и области, по приблизительным подсчетам, число их превышает миллион.
Кому-то кажется, что это просто дешевая рабочая сила и только. А это — люди со всеми их мыслями
В их затуманенных американской пропагандой головах не оставалось места для мыслей о тех последствиях, которыми чревато расчленение Союза. Они мечтали, были уверены, что тотчас начнется процветание русского народа. А вышло как раз наоборот: именно русский народ стал вымирать и деградировать. Представители каких народов и государств от этого выгадали, нетрудно догадаться.
А великий канал не разобщил бы, а накрепко соединил союзные республики, предоставил работу сотням тысяч человек и в перспективе оздоровил экологическую ситуацию в Средней Азии, а также на Южном Урале и других регионах. Конечно, сибирская вода стала бы не подарком от щедрой русской души, а ценным ресурсом, за который следовало бы платить сырьем и товарами.
Выходит, экологическими врагами русской земли и русского народа оказались, сами того не подозревая, именно те, кто активно выступал против великого канала и в этой связи — за расчленение СССР.
…Уже нет в живых ни Г.В. Воропаева, ни С.П. Залыгина. Но если первый ушел из жизни оклеветанным, то второй, напротив, был обласкан властями, стал академиком (!), не имея научных заслуг. Правда, была одна публикация Ю. Оклянского в газете «Демократическая Россия», обличающая Залыгина в приспособленчестве, стремлении угодить властям в разных ситуациях: при гонениях на Пастернака в 1958 году, на Сахарова и Солженицына 5 лет спустя, а также за «крен в сторону официальнопартийной идеологии и казенного патриотизма».
Оказывается, были им недовольны и называющие себя демократами (с умолчанием, что они не простые, а буржуазные демократы, БД, ориентированные на Запад, США). Но он не устраивал их как литератор, выступающий с позиций «казенного», или, как прежде выражались, квасного, патриотизма. Хотя эти же люди из партии БД были заодно с ним, с Политбюро и лично Горбачевым как противники великого канала. И в то время никто из них ни в чем не упрекал Залыгина.
Вполне возможно, что не только Г.В. Воропаев, но и С.П. Залыгин стояли на патриотических позициях, старались действовать на благо Отечества. Разница между ними была лишь в том, что первый был компетентным специалистом в вопросах водного хозяйства страны, а второй был знаком с ними поверхностно и предпочитал ориентироваться на мнение высокого начальства.
Но, может быть, Воропаев был озабочен лишь так называемыми узковедомственными интересами? Может быть, ему просто-напросто хотелось обеспечить гигантские финансовые вливания в Минводхоз, раздуть до неимоверности его потенциал? Может быть, его мало беспокоило реальное положение дел в Южном Казахстане и Средней Азии, где расхищались водные ресурсы? Или даже такая расточительность местных властей была ему и его коллегам выгодна, ибо делала необходимым строительство канала Сибирь — Приаралье? А разве в правительстве СССР не могли найтись покровители проекта, обуянные гигантоманией строек коммунизма?
На эти вопросы вполне обоснован отрицательный ответ. В 1973 году Воропаев опубликовал в научном журнале «Водные ресурсы» статью «Резервы ирригации и проблемы их использования». На примере ирригационных систем Южного Казахстана он показал, как можно и нужно бережно и с наибольшим эффектом использовать местные ресурсы воды.
Мог он в последующие годы, защищая проект канала, исходить из ведомственных интересов? Такое не исключено. В подобных случаях сталкиваются противоречивые интересы разных организаций. Скажем, военное ведомство будет доказывать, что необходимо увеличить расходы на оборону, представители атомной энергетики — на свою отрасль. То же относится к угольщикам, нефтяникам, машиностроителям и т. д. Неудивительно, что Воропаев стоял на защите интересов своего ведомства, а не, скажем, автомобильной промышленности.
Ну а как же быть с экологической целесообразностью?
С такой точки зрения позиция сторонников канала была, пожалуй, предпочтительней, чем позиция едва ли не всех прочих ведомств. Хотя, безусловно, строительство этого сооружения имело смысл только с одновременным наведением порядка в потреблении воды там, где возник ее острый дефицит.
Глазами гидрогеолога
При слове «пустыня» в нашем воображении возникает образ иссушенной земли, бесплодной и безжизненной, покрытой желтыми волнами барханов. Есть ли смысл доставлять сюда воду, пытаясь превратить ее в цветущий сад? Не сама ли многомудрая природа распорядилась так, что здесь предопределено быть именно так, а не иначе. Надо ли с огромными трудностями и риском поражения идти наперекор естественному порядку вещей?
Вообще-то надо иметь в виду: пустыни бывают разными, не говоря уже о существовании полупустынь. Да и о происхождении подобных территорий имеется немало гипотез. Немало специалистов полагает, что их запустению способствовала деятельность человека за века и тысячелетия.
В 1972 году я работал главным гидрогеологом Аральской гидрогеологической партии. Мы исследовали природные условия по трассе проектируемого великого канала, о котором тогда много и восторженно писали журналисты, писатели, ученые — в полном соответствии с указаниями партии и правительства. Это единомыслие отчасти вдохновляло, а отчасти настораживало.
Пустыня поразила меня своими парадоксами. Уже при рекогносцировочных полетах выяснилось, что среди застывших волн барханов там и сям поблескивают озерца. Откуда они здесь?
Ответы дали наземные маршруты. Оказалось, что вода хлещет из многочисленных скважин — разведочных или эксплуатационных. Их пробурили главным образом для нужд животноводства. Просверлить в земле дырку — дело нехитрое, а плотно ее зацементировать, чтобы напорные воды не вырывались наружу, — хлопотно. Вот и расточается драгоценная подземная вода впустую, испаряясь на ветру и солнце. На поверхности образуются мертвенно-белые налеты солей, подземные горизонты истощаются, Аральское море из года в год недополучает огромные массы воды. Странно, что об этой причине его обмеления забывают.