Полисексуал

Гулиа Нурбей Владимирович

Намёками, вначале ненавязчивыми, Ника давала понять, что если бы мы были женаты, то не возникало бы проблемы с гости-ницами. Да и разговоров в ресторане стало бы меньше. И к Нике сотрудники стали бы относиться уважительнее. А кто она сей-час – певичка, «подстилка» для хозяина! Нет, ей, Нике, всё равно – мужик у неё есть, даже удобно – можно и покинуть его на пару-другую деньков, если дела появились, например, мама приехала. Просто народ у нас такой – ему только дай посплетничать. Да и хозяину ресторана надо бы посолиднеть – семью завести закон-ную, а так – гулящий хозяин. Кому это понравится, несерьёзно как-то! Гулящего и совратить можно, и на авантюру подбить. А вот если кроме хозяина

заведётся и хозяйка – тогда дело в надёжных руках, всё будет присмотрено!

Всё мне, вроде в речах и намёках Ники было близко и по-нятно, но вот мысли вслух о «хозяйке» – не понравились. Вера

– вечная хозяйка всего, а я только присматриваю за её хозяй-ством. Но если эта, пока непонятная для меня черноглазая кра-савица Ника, захомутает меня и станет хозяйкой, то кто пору-чится за её дальнейшее поведение? Больно уж покорная она, со всем соглашается, не спорит. Нет таких женщин – или эта Ника – ангел, но не бывает ангелов черноглазых и черноволо-сых, сам на иконах видел. Или хитрованка, а таких черноглазых и черноволосых столько, что хоть пруд пруди. И окружающие – все как-то осторожно, а некоторые, например, Сергей, открыто

139

недолюбливают её. Веру-то ведь все любили, несмотря на рез-кий характер и отнюдь не ангельское поведение. Мне сейчас 23 года, ещё совсем молодой, хотя и не по годам опытный мужчина, а Нике – на пять лет больше. Правда, Вера была ещё на пять лет старше, но ведь это – Вера, любимая. А вот полюбить Нику, не-смотря на её красоту и покладистость, у меня пока не получа-ется. Не понимал я, что она за человек, а так «чёрный ящик», с чёрными глазами и такими же волосами. Сфинкс, да и только! Поэтому решил я с женитьбой малость повременить, разобрать-ся получше в моей подружке, а возможно, и полюбить её, если получится. Намекала Ника и про детей, но пресекал эти намёки тем доводом, что я сам пока из детского возраста не вышел. А в голову-то детский вопрос запал – ведь это «крючок» для ловли мужа не самый слабый!

Вот в таких намёках и разговорах провели мы с Никой наш подмосковный отдых. А вернулся, по крайней мере, не таким спокойным и умиротворённым каким уезжал. Меня начали тер-зать мысли, что всё-таки что-то делать придётся. Или жениться на Нике и рожать ей детей, а саму её – делать хозяйкой, или рас-ставаться подобру-поздорову. За и против было, как говорят ан-гломаны, «фифти-фифти».

Но затем ситуация начала складываться в пользу второго ре-шения. Дело в том, что у меня начали пропадать из дома мелкие ценные вещи, а из бумажника – мелкая «наличка». Из вещей – это серебряные ложки, старинные хрустальные вазочки, вырезан-ные из цельного хрустального кристалла, золотые украшения Веры из заветной шкатулки, где они хранились вместе с волоска-ми Мурки. Очень ценные вещи –бриллиантовое колье, перстень и серёжки Веры, золотой портсигар и другие дорогие изделия хранились в стенном сейфе, и они были целы.

Я грешил на уборщицу – тётю Нюру, которую я привозил из ресторана убирать в свободные дни у меня дома. За отдельную плату, конечно. Хорошо, вещички-то она ещё физически могла «стибрить», но как с деньгами из бумажника, который я носил в кармане? Не ночью же тётя Нюра приходила в гостевую комнату на втором этаже, чтобы вынуть у меня из пиджака бумажник.

140

Сергей, у которого был друг – милиционер, принёс мне в па-кетике немного порошка, который используют криминалисты

в своей работе с кражами. Я посыпал тонким, как пудра, порошоч-ком денежные купюры в моём бумажнике, после чего я «забыл» бумажник на столе в нашей с Никой спальне.

Утром я пересчитал купюры – нескольких крупных купюр не-доставало. А одновременно с порошочком, Сергей принёс мне крошечный фонарик с ультрафиолетовой лампочкой, светящей синим, почти невидимым светом. В ресторане я отвлёк внима-ние Ники каким-то танцевальным номером и, оттянув её пра-вую руку подальше от глаз, осветил кончики её пальцев, моим «невидимым» фонариком. Пальчики Ники заиграли, совсем как «мордочка» собаки Баскервилей, намазанная фосфором. Я убрал фонарик с уже принятым решением о нашей с Никой судьбе. Но этого было мало – я должен был подтвердить или опровергнуть второй тезис Сергея об изменах Ники. Разумеется, про сияющие пальчики Ники мне пришлось рассказать Сергею. Он хмыкнул и вспомнил, что-то про волчьи когти, проткнувшие лайковые пер-чатки. Раньше я поговорки про это не знал.

Попросил я Сергея найти у своих приятелей из милиции диктофон, про который сам же и упомянул. «Заплачу, сколько надо!» – поспешил я заполнить паузу моего друга.

Вскоре Сергей принёс чудо-диктофон, о существовании ко-торых, оказывается, знали даже любители. Это была коробочка, поменьше сигаретной, с крошечным механизмом и батарейками внутри. «Фишка» этого диктофона была в том, что он автоматиче-ски включался при появлении звукового сигнала – голоса, стука, звонка и т.д. При прекращении сигнала диктофон через несколь-ко минут выключался. Осталось только подложить диктофон, как я решил, под кровать в квартире Ники. Но как это сделать?

Как-то Ника сказала мне, что к ней опять приезжает мама, ко-торая жила где-то в дальнем Подмосковье. Эта мама очень ре-гулярно, примерно раз в месяц, приезжала к Нике и жила у неё дня три, включая субботу и воскресенье. В пятницу вечером она приезжала и сама заходила в квартиру Ники, ибо имела ключ от неё. А в понедельник к вечеру, когда Ника должна была идти на

141

работу в ресторан, она уезжала. Ника рассказывала мне о дур-ном характере своей маменьки и боялась, что она узнает о суще-ствовании у неё любовника.

– Мужа бы простила, а любовника – никогда! Она у меня такая набожная, староверка, кажется, или что-то в этом роде! – подели-лась со мной Ника.

Но когда я упомянул Сергею о приезде Никиной мамы, он встрепенулся и заметил: «Нет у неё никакой мамы в Подмоско-вье! Пора ставить диктофон!»

И вот, практически накануне приезда мамы я, весь в наигран-ном ужасе, сообщаю Нике, что во сне мне явилась Вера и преду-предила, что сегодня ночью – в четверг, она зайдёт ко мне домой

проверит, не вожу ли я кого-нибудь из женщин.

– Найду какую-нибудь бабу у тебя в постели – ни тебе, ни ей не жить! – грозно предупредила меня чем-то рассерженная Вера.

– Кто ей мог сообщить о нас туда – не понимаю? – прикиды-ваясь испуганным, говорил я Нике, – и почему именно в четверг, что за день у нас – четверг, может праздник церковный какой. – Я заглянул в церковный календарь. – Боже, да это «Усекновение го-ловы Иоанна Предтечи»! – в совершенном испуге сказал я. В этот день у святого Иоанна, который крестил Христа, голову отрезали! Всё, нам конец, надо бежать куда-нибудь на четверг! – имитиро-вал я страшное беспокойство.