Полисексуал

Гулиа Нурбей Владимирович

– Да я уже сказал Зинке, что она придурошная – она же своего клона привела! И где она взяла такую? – «твой друг сказал, что он хочет похожую на меня, вот я и привела!». Может малость вы-пьешь, и она тебе «ничего» покажется?

– Серёга, я столько не выпью! Да и потом я боюсь её с твоей Зиной перепутать, а ты ещё обидишься на меня!

– Да бери их обеих с потрохами, мне и моя Зинка во как надо-ела, никак спихнуть не могу – прилипчивая оказалась. А ты зна-ешь чего, прикинься уже выпившим, да ещё мы поддадим, а ты и

173

упади

понарошку. Мы тебя в «твой» флигель отнесём и уложим, а Нинку здесь приютим, правда где, не знаю. А на стулья поло-жим – три есть и ещё у тебя возьмём! Может и групповуху устрою с ними, это ещё когда придётся с двумя клонами сразу сношать-ся! – захохотал Сергей.

Я снял свою куртку в «своём» флигеле и зашёл к Сергею. За-дел плечом за угол, боднул головой шкаф, это я выпившим при-творился. Рассказал, что «убежал» от ГАИшника, боялся, что пья-ным поймают. Разлил водку по стаканам, а коньяк оставил «на потом». Выпили за знакомство, я не закусил. Нина, правда, на правах «моей» настаивала на закуске, но я твёрдо признался – после первых трёх – не закусываю! Дамы захлопали в ладоши на мою шутку, и я пил без закуски. Только запивал газировкой, от которой пьянеешь вдвое быстрее. Второй тост был за любовь, и я решил встать, повернуться к Нине и поцеловать её в макушку, прямо в её мелкие неопределённого цвета кудри. В нос мне пах-нуло запахом жжёного волоса, щедро сдобренного цветочным одеколоном.

– Неужели горячими щипцами завивалась? – успел подумать

Но только я успел об этом подумать, стоя наклонившись над Ниной, почувствовал, что меня ухватили. Да, да ухватили за ме-сто, которое находилось как раз перед согнутой в локте правой рукой Нины. Ухватили и держат крепко.

– Что делать? – известный русский вопрос пронзил мне мозг. Решать надо было скорее, так как проклятая эрекция, найдя про-тив воли её хозяина, начала распоряжаться моим организмом вовсю. И я, притворившись здорово пьяным, стал прямо сверху сваливаться на Нину. Она завизжала, перемежая визг с хохотом, меня подхватили Зина с Сергеем и посадили на стул. Я вытара-щил глаза на всех и удивлённо спросил: «А где это я нахожусь?». Все захохотали, налили, теперь уже коньяка в стаканы, вручили мне один, и ответили: «Ты среди друзей, парень!». Мы выпили за дружбу, я запил газировкой и свалился со стула. Мне мяли уши, дули в лицо, простите, перегаром, смешанным с сигаретным ды-мом, и меня чуть не вырвало. Сергей подхватил меня под руки и поволок в «мой флигель».

174

– Пусть отдохнёт пока, а мы здесь продолжим!

Оказавшись один, я быстренько запер входную дверь, умыл-ся, почистил зубы и – нырь в постельку! Стучите, хоть двери ло-майте, хрена я вам открою. А с Ниной, пусть хоть чёрт лысый спит, но только не я. Не на помойке же себя нашёл! – привёл я свой любимый довод. Утром же, так и не заходя к Сергею, чей минивэн стоял у флигеля, спешно уехал в ресторан. Там я и позавтракал и доспал ещё малость на диване.

Сергей приехал попозже. Мы чинно поздоровались, а он неза-метно подмигнул мне и шепнул: «С тебя бутылка – я тебя на ночь подменил! Не понял, что ли, – групповушку устроили, вот я – ра-зок с Зинкой, по-семейному, и разок с Нинкой, по гостевому, за тебя, то есть! А Зинке – стерве сказал, чтобы в следующие разы помоложе и поинтеллигентней приводила, а не лахудр себе по-добных!»

Я поблагодарил Сергея и подтвердил, что лишняя бутылка – с меня!

Пару дней я проспал у себя в спальне – мне было стыдно по-казываться на глаза Вике. А в спальне на меня весело глядела со своей фотографии Вера, она-то оценила бы весь юмор проис-ходящего. Я же остался нецелованным! И я подумал о том, что проституткам-женщинам, гораздо легче, чем проститутам или жиголо – мужчинам. Баба зажмурит глаза,

сожмёт зубы и считает про себя, или про дела свои бабские думает. А тот монстр сверху (сзади, сбоку и т.д.) делает своё грязное дело и в ус не дует. Зато денежки капают, совсем не лишние для бабы той. Мужик же – про-ститут, сам должен выполнять это грязное дело, да ещё рыхлая какая-нибудь бабища требует, чтобы целовали её, хорошо, если в губки – я имею в виду уста, хотя и в другие места, тоже требуют, за отдельную, конечно, плату. Я же мог оказаться в совсем плачев-ном положении – должен был против своей воли и желания удо-влетворять «рыхлую бабищу», да ещё и подарочек какой-нибудь сделать ей, за «услуги». Да с чьей стороны «услуги» те были бы, да ещё такие непомерные и тошнотворные?

А на третий день вечером, уезжая на своём минивэне домой, Сергей отозвал меня в уголок:

175

– Всё, звонила Зинка, говорит – нашла тебе худенькую, моло-дую и интеллигентную! (я тут же представил себе выпускницу института благородных девиц, что был в Смольном, потом опо-ганенном, сами знаете кем!). – Техникум закончила, зоовете-ринарный, кажется! В колхозе работала, пока не накрылся этот колхоз-то. Теперь подрабатывает – кому корову подлечит, кому – собаку, а кого и самого поврачует. Лекарства, правда, у неё звери-ные, но дозу уменьшит и всё! – весело рассказывает Серёга. – Вот сейчас заеду в Оболдино – минут двадцать туда – захвачу Зину и эту врачиху, Розой, кажется, зовут её – и домой. Будем ждать тебя, подпоим чуток эту Розочку для смелости!

Я закончил свои дела в ресторане пораньше и к восьми вече-ра выехал домой. Минивэн Сергея уже стоял во дворе; я зашёл к себе, снял куртку и кепку, причесался и пошёл к гостям.

Первое, что я почувствовал, войдя во флигель Сергея – это гу-стой запах табачного дыма, туманом стоявшего в комнате. Сергей курил и сам, просто он не мог не курить при таком контингенте его дам. Складывалось впечатление, что в Оболдине курят все лица женского пола; насчёт мужчин не знаю, Сергей их к себе не водил, пока, по крайней мере. Зина встретила меня, как родного

даже полезла целоваться. Как мне удалось избежать этого – сей-час уже не помню. Рядом с Зиной сидела худенькая мрачноватого вида женщина лет тридцати, с гладко зачёсанными назад русыми волосами. Лицо было без косметики, поэтому бровей видно не было, не говоря уже о ресницах; в ненакрашенных губах она сжи-мала сигарету. Цвет глаз был настолько неопределённым, что я даже не смог его классифицировать.

– Роза! – низким голосом мрачно проговорила дама, сидя про-тянув мне руку.

Я был в весёлом настроении и, поймав руку Розы, я галантно поцеловал её. Ведь я – интеллигентный водитель. И где-то соме-лье, потому, что после поцелуя руки, сразу понял, что днём Ро-зочка варила щи.

– Ландыш серебристый, полный красоты, спелый и душистый

– Роза, это ты! – продекламировал я известный мне с детства сти-шок для записи в альбом.

176

– Спасибо за ландыш, этим цветком меня ещё не называли! – пробасила Розочка, сделав попытку улыбнуться.

– Давайте же выпьем за знакомство, по крайней мере, моё с Розочкой! – предложил я, разлив по стаканам водку. Мне страшно захотелось напиться, но сегодня не для того, чтобы «сачкануть», как с Ниной, а чтобы Розочка хоть немного покрасивела бы. По крайней мере, для меня, пьяненького.

Я стал рассказывать, что в Израиле, например, женщин чаще всего называют именами цветов и растений… Но Роза перебила меня, пробасив:

– Я русская, в Израиле не была, и не хочу туда!