Полисексуал

Гулиа Нурбей Владимирович

что греха таить, полюбила. Вот так – с первого взгляда, с перво-го вашего выступления. Все говорят: стриптизёры – развратники, на них пробу ставить негде, а я вот вижу – одинокий, скромный человек с какой-то затаённой грустью в душе. Вроде, чего вам грустить, все женщины ваши, да и платят, наверное, в ресторане неплохо. Веселитесь и радуйтесь жизни, но что-то тут не так! И эта ваша загадка, и ваша внешность и ваше тонкое ощущение ис-кусства, всё это сыграло во мне – и я тётка старая, влюбилась как гимназистка. Ведь стыдно, да, позор мне на старости лет – в сына по годам влюбилась! И дочери дала такое гадкое поручение! Вот позор!

Женщина

даже не представилась, не сказала, как её можно на-зывать, и с «места в карьер» – всё о любви! Что твоя Татьяна Лари-на, только с Рублёвки!

– Извините, мадам! – дипломатично начал я, – скажите хоть, как вас зовут, как мне обращаться к вам?

189

– Татьяна я, можно без отчества, просто Таня, если это вас не покоробит, конечно – быстро проговорила Таня, никак не похо-жая на миллионершу.

– Так вот, Таня вы обманным путём заманили меня сюда, на ночь глядя, – я заметил, как Таня побледнела, – голодного и устав-шего, и даже не предложите выпить-закусить?

Таня радостно вспыхнула и, отпрянув от кресла, открыла дверь в соседнюю комнату. Мы прошли туда и я увидел прекрас-но сервированный стол на двоих, с цветами в вазах, шампанским, винами, различными, фруктами и прочими яствами.

– Вот как встречают бедного стриптизёра состоятельные дамы! – смело пошутил я, опять вогнав Таню в замешательство. Ну и бизнесменши пошли, как она управляется с коллективом, ведь тушуется как сельская учительница!

Я, взяв на себя роль ведущего (ресторатор, всё-таки!), открыл шампанское с «выстрелом», но без капли пролитого вина, напол-нил наши с Таней бокалы и предложил тост – «за знакомство!». Выпил я с большим аппетитом, так как наступил вечер, а я был трезв, как стёклышко от очков, к тому же перенервничал. Я за-метил, что и Таня выпила свой бокал – и не малый, тоже с удо-вольствием. Минуты через три «захорошело», и я завёл разговор.

Начал я с того, что желая быть во всём честным перед Таней, я должен был пояснить, что я, прежде всего – хозяин или владелец ресторана, а потом уже танцор и стриптизёр, так как это – моё хобби. Но мне очень льстит, что меня полюбили именно как ар-тиста, а не как делягу. Ибо я всей душой предан хореографии и даже прошёл школу великого Чабукиани. Таня была потрясена – она пригласила как «жиголо» владельца ресторана!

Потом выпили ещё – за успехи, за друзей и т.д., только не за любовь – чего мне бередить душевные раны Тани. Я рассказал ей

моей жизни в Москве, сначала счастливой, потом трагической, дал понять, что люблю и буду любить только мою жену Веру, ко-торая всегда будет жива для меня. Но я всё-таки контактировал, правда, весьма ограниченно, и с дамами, но контакт этот, ни к чему хорошему не привёл. Дамы не показали себя с лучшей, а, напротив, с худшей стороны, и я в них разочаровался. Рассказал,

190

что живу сейчас с куклой Викой, которую считаю своей женой. Она-то зарекомендовала себя только с положительной сторо-ны – она самая верная, самая безотказная, самая бескорыстная, и даже – самая всепрощающая!

Таня была так шокирована – она-то

считала, что «все мужчины – сволочи», имея в виду, прежде всего, своего мужа-бездельника, гуляку, жившего и даже гулявшего за счёт жены. За что и был из-гнан. Но чтобы молодой, красивый парень, достаточно богатый и работающий в таком «злачном» месте, как ресторан, и был не-счастлив в любви, жил с куклой – для Тани было открытием.

Мы пили вино, не сдерживая себя, и казалось, не пьянели. Наша беседа доставляла нам, казалось сексуальное удоволь-ствие – собеседники нашли друг друга. Мы даже выпили на бру-дершафт и поцеловались – я заметил, с каким удовольствием Таня это сделала. И я задал Тане интересный вопрос:

– Таня, а ведь многие танцовщики имеют нетрадиционную сек-суальную ориентацию, как ты догадалась, что я – гетеросексуал?

– Очень просто! – парировала Таня, – если бы ты был гомосек-суалом, ты бы не ответил на приглашение Оли. А раз ответил, она тебе понравилась, и более того, ты захотел провести с ней ночь – значит, ты нормальный мужик!

Я поблагодарил за «нормального мужика», и заметил, что хо-тел провести ночь с дочкой, а провёл – я посмотрел на часы, они показывали три часа ночи – с мамой! Но, – и я помолчал – три часа – ещё ночь, а четыре часа – уже утро. У нас остался ещё час настоящей ночи! Успеем? – рискованно завёл я Таню. Она, каза-лось, вспыхнула от радости, и помчалась в соседнюю комнату. Че-рез минуту выпорхнула и, погасив там верхний свет и выключив ночник, позвала меня.

Я отлично знал, что Таня намного старше меня, может опыт-ней, но не было в ней этого чванства, сытости жизнью, наглости, грубости – черт характера, присущих малокультурным людям, достигшим чего-то материального в жизни. Посмотрите хотя бы, на иных наших «звёзд» – ну, торгаши на вещевом рынке, да и толь-ко! А Таня имела тонкую и нежную натуру, что здорово молодило её. Особенно при тусклом свете ночника.

191

Когда мы оказались «в койке», она вцепилась в меня, как хищ-ник в жертву. Бедная женщина, она, будучи, видимо, страстной натурой, столько лет жила без мужика, да и с таким мужиком, какой был у неё, видимо, было не сладко. А теперь ей попался, пожалуй, самый лакомый кусочек в её жизни – молодой, силь-ный, красивый стриптизёр, да ещё и интеллигентный к тому же. Это же единственный разок в жизни так повезёт – и в женщине проснулся хищник. Да не на такого напала – я и сам хищник, ка-кого поискать надо! И опять, как и бывало раньше, из нашей по-стели доносились звуки схватившихся друг с другом леопардов

даже тигров! Ночь мы использовали сполна, даже захватили часть утра. Таня позвонила в свой офис и сказала, что приболела,

приедет позже. Я напросился уехать вместе с ней, «Бентли»-то просторный!

Утром, перед выездом мы приватно простились. Таня плака-ла – то ли от скорой и, по-видимому, окончательной разлуки, то ли от привалившего счастья, исполнения её заветного желания. Я не плакал, но мне так жаль было расставаться с женщиной, об-ладающей живой, неиспорченной душой, со всеми неизрасходо-ванными чувствами. Утром, только глядя в большое зеркало, я заметил, насколько Таня старше меня. А ночью – была как свер-стница! Но перспектив в любви у нас не было, если не считать дочки Оли, за которой ещё можно было и поухаживать.