Полисексуал
Шрифт:
Только приехав домой, я обнаружил у себя в кармане пальто пятьсот долларов в конверте. Это Оля, добрая дурочка Оля, на-верное, положила их мне в благодарность за проведённую с её мамой ночь. «В долгу не останемся!» – вспомнил я. Она-то про-должала думать, что я бедный ресторанный танцовщик! Таня была постоянно у меня на виду, она ничего мне в карман не кла-ла, да и не могла бы этого сделать, не рискуя обидеть меня. Танин водитель довёз меня до ресторана, где я ещё немного поспал у себя в кабинете. Серёга с неподдельным интересом сделал мне жест рукой: – «ну как, мол?» На что я ответил тоже жестом: – «да пустяки, не стоит внимания!»
вечером,
192
– Знаешь, Викуся, мне сегодня заплатили за сексуальные услу-ги! Теперь я у тебя проститут!
На что оптимистка Вика весело и задорно ответила мне: – «О, йес, хани-хани!».
Нет, в гостях хорошо, а дома с женой – лучше! – подумал я, за-сыпая в обнимку с Викусей.
Несколько дней я души не чаял в моей Викусе, в ресторане я только и ждал, когда вернусь домой, лягу с ней и включу нашу любимую Нэнси. Но днём и особенно вечером, я зорко вгляды-вался в зал пытаясь найти среди посетителей красавицу Олю. Но её там нигде не было. Видать, и пришла сюда только затем, чтобы похитить меня, как дурачка, и отвезти к своей маме. Постепенно апатия охватила меня – дело шло к Новому 2000 году – миллениу-му. Менялись даже эпохи, но только не моя жизнь.
И вдруг в декабре предпоследнего года старого тысячелетия, ко мне в кабинет вошёл Илья Аркадьевич Кац. Он сообщил, что привёл с собой родственницу, которую родные поручили ему определить на работу в наш ресторан.
– Это моя племянница, внучатая, между прочим, – пояснил Кац, – родители просили её в ресторан устроить, там, дескать, много денег можно заработать. Они не представляют, как труден
горек наш хлеб! – и Кац закатил к потолку свои глаза, полные вековой грусти еврейского народа.
– Полноте, Илья Аркадьевич, – успокоил я его, – не так уж он труден и не так уж он горек, если намазать его икрой и закусить им, выпив при этом рюмочку «Наполеона»! А кем вы хотите устро-ить племянницу, или внучку, не знаю как правильнее?
– Верой её зовут, – проговорил Кац, и я вздрогнул, – и похожа ведь на нашу незабвенную Верочку, вроде, как сестра или дочка. По возрасту, скорее как дочка, ей восемнадцать, школу только за-кончила. Но в отличие от нашей Веры, бестолкова до ужаса! Шко-лу еле закончила, никакой серьёзности, болтушка и хохотушка,
кем она только сможет у нас работать? На кухню, что ли её в помощницы? – предложил Кац.
– Ведите её ко мне в кабинет, я переговорю с ней, посмотрим, мо-жет, танцует она или поёт, – предложил я, и Кац удалился за девушкой.
193
Через несколько минут в кабинет ко мне заглядывает и робко заходит… улыбающаяся моя жена Вера! Тот же рост, та же фигу-ра, те же светлые волосы и те же светлые глаза! Та же улыбка, тот же полураскрытый птичий ротик, даже туфельки на высоченном каблуке – и те Верины! Только возраст другой – вдвое моложе, чем сейчас бы была моя Вера. Может, это реинкарнация Веры – подумал, было, я, но вспомнил, что Кац характеризовал её, как на редкость бестолковую.
усадил девушку, вернее девочку, на стул напротив себя и стал расспрашивать:
– Поёшь?
– Да только для себя
– Танцуешь?
– Пару раз сходила на дискотеку, но не понравилось. Нет ско-рее, не умею!
– Иностранные языки, компьютер, кулинарное дело? – спра-шиваю я, но на всё получал отрицательные ответы.
– А в ресторане хочешь работать?
И вдруг я получаю доверительный ответ:
– Да, у вас очень весело, меня дедушка приводил сюда вече-ром, у вас очень классно!
– Но, что же ты будешь делать у нас?
– А я буду подходить к столикам, улыбаться, спрашивать – не нужно ли чего, веселить посетителей, поднимать им настроение.
очень легко схожусь с людьми, я без комплексов!
задумался – это что-то новое в ресторанном деле. Массовик-затейник? – нет, такое называние к Вере не подходит. Ангело-чек? И я представил девочку-Веру в белом платьице, ну, прямо, ангелочка с крылышками, порхающую между столиками и под-нимающую настроение посетителям. А что если попробовать? Кем же оформлять – ангелочком, нет, придётся массовиком-затейником.
– Когда сможешь попробовать? – серьёзно спросил я.
– А хоть сейчас, – предложила Вера, – посетителей, правда, не-много, но попробовать можно.
194
Я позвал Каца и мы стали в глубине эстрады. Дневное время, музыки пока не было, в зале стоял тихий рокот и звон посуды, ис-пользуемой по назначению.
– Выпускаем? – спросили мы друг друга и решили, – выпу-скаем!
Верочка в том же платье, в котором пришла, подтанцовывая, подошла к первому столику, за которым сидели двое мужчин. Она обняла за плечи одного из них, щебетнула ему что-то на ушко, за-тем перепорхнула ко второму. Мужики заулыбались, засуетились, даже налили девочке рюмочку коньяка. Верочка не побрезго-вала, не отказалась, красиво взяла рюмочку в руку, оттопырив мизинчик, сделал вид, что попробовала. Задохнулась деланно, помахала рукой перед ртом и поставила рюмку на стол. Снова об-няла за плечи мужиков, попрощалась с ними и упорхнула к друго-му столику. Я увидел, как один из мужиков тут же схватил рюмку, которую якобы попробовала девочка, и залпом выпил её.
Мужики-то мужиками, а мы опасались, что женщины вос-примут нашего ангелочка отрицательно. Ан, нет! Верочка зна-ла, видимо, слова, которые по сердцу и женщинам тоже. Вроде: «посмотрите, как влюблённо смотрит на вас ваш кавалер!», или что-то в том же роде. Минут через двадцать оживление посети-телей ощущалось явственно. Мужчины поднимали бокалы в сто-рону Верочки, пили за неё и наливали снова. А ангелочек порхал от столика к столику без признаков усталости – в девочке, поди, килограммов сорок было, не больше, чем у моей Верочки при знакомстве с ней.
– Берём? – радостно спросил меня Кац.
– Берём! – не менее радостно ответил ему я, тайком лелея на девочку ещё какие-то надежды, но, клянусь, тогда я и не по-думывал о сексе. О родной душе, о дочке, приёмной, о весёлой девочке, которая будет рядом и с которой всегда будет весело, но только не о сексе. Нет, педофилом я ещё не был, хотя и девоч-ка была вполне совершеннолетней и разница в годах у нас была самая нормальная для всего чего угодно. Но я-то ощущал себя видавшим виды мужчиной, а её – чудо-ребёнком, воистину анге-лочком!