Политическая наука №4 / 2014. Массовый фактор в современной политике
Шрифт:
Рис. 3 Б. Масса как объект управления – стратегии поведения
Неоднородность установок населения измеряется в рамках исследований электорального поведения. Различные метрики, отражающие установки, оперируют осями экономической и политической свободы, понятием идентичности, ценностями и идеологиями. Такие метрики позволяют дробить массу на ее элементы (сгустки), а также складывать из масс большинства и меньшинства. Но при этом, с одной стороны, нельзя упускать из виду объективные ограничения опросных данных: в отсутствие артикулированного аргументированного мнения оценка, получаемая в рамках опроса, может быть исключительно ситуативной, внеконтекстной.
Как довольно простой модельный вариант такого членения массы на сгустки рассмотрим представление массы в пространстве, определяемом двумя осями: одобрение (политики) власти и наличие публичных проявлений (рис. 3 А.). В ситуации проявлений публичного пространства мы получаем набор практик, классических для «демократии участия». В ситуации его отсутствия политика перемещается в «виртуальное пространство». Эффективность взаимодействия массы и властной элиты определяется расстоянием между ними в пространстве базовых интересов (как его называет В.С. Магун, или электоральном пространстве, как его называет А.C. Ахременко [Ахременко, 2007]). Это расстояние можно оценить по наличию способов влияния населения на элиты и будущее страны и формирование повестки дня. По внешним признакам можно выделить различные процессы, связанные с вовлечением массы в реализацию власти (рис. 3 Б).
Значение имеет пространство формирования массы: под реальным пространством мы понимаем физическое пространство, в котором происходят действия, где осуществляются коммуникация, соблюдение норм, под виртуальным – пространство воображаемое, в котором действия индивида осуществляются лишь модельно-мысленно и ничем не закреплены.
Иначе выражаясь, в реальном пространстве физически существуют социальные группы, в виртуальном – общности, при случае статистически (социологически) регистрируемые. Основное разграничение реального и виртуального пространств можно провести по оси баланса индивидуальных деклараций и практик. Второй критерий – наличие или отсутствие формирования массы сверху (структурами власти). Такое формирование массы проводится с двумя основными целями: легитимация и управление.
В реальном пространстве формирование массы сверху представляет собой управление и подразумевает вовлечение большинства в определенные формы поведения. История показывает, что только власть и ограниченный набор социальных групп не могут быть единственными субъектами развития, – для реализации сценария обновления требуется возникновение в обществе критической массы носителей соответствующих практик. Альтернативной формой того же процесса «снизу» является солидаризация – формирование массовых практик.
В виртуальном пространстве формирование массы «сверху» представляет собой легитимацию проводимой политики: правящие круги получают формальное, удобное для демонстрации, подтверждение, что совершаемые ими действия основаны на всенародной поддержке. В этом ключе говорят про «путинское» и «крымское» большинство. Альтернативой «снизу» здесь выступает конформное разобщенное большинство. В каждом случае фактор количества проявляет себя очень по-разному.
Количественный параметр массы имеет значение не только в форме абсолютной численности – важна также и удельная численность (концентрация). Количественный критерий, отличающий массу, например, от электорального большинства, задается ее диахронностью (в терминологии Соссюра). Электоральное большинство или меньшинство проявляется как масса исключительно в день выборов, тогда как между выборами оно размывается на массы, достаточно отличные друг от друга.
Существование малой массы сопровождается сложностями позиционирования. При
Неустойчивость может возникнуть в ситуации, когда доминирующая элита провоцирует с помощью доступных ей средств (например, СМИ) трендовое смещение центра в пространстве ценностей. При этом роль маргинальных партий может нарастать, и не всегда этот процесс легко повернуть назад. Такие процессы обычно характерны для движения от демократии к автократии.
Имеет смысл также предложить как параметр меру неоднородности массы, основными критериями которой будут выступать степень осознания и сходства личных интересов участников и степень подверженности влиянию пропаганды. В общем случае (и это иллюстрируется рис. 4) массу нельзя рассматривать как вполне однородную. В ней существуют стойкие приверженцы (наподобие футбольных фанатов) и случайные зеваки (которые могут «причалить полюбопытствовать» и уйти).
Метафора системы масс выглядит наиболее перспективной в ракурсе проблемы объяснения и прогнозирования критических переходов социальных состояний, которые могут осуществляться в результате воздействия как «сверху» (реформы, модернизация, мобилизация / «сплочение»), так и «снизу» (бунт, революция).
Эта метафора вводит важное свойство населения – степень инерционности, под которой понимается постоянство ее черт в отсутствие внешнего воздействия и склонность к конкретному направлению и динамике изменений. Инерция замедляет управляющее воздействие элиты, направленное на изменение курса: чем больше градус отклонения решения от прежней траектории, тем большие усилия необходимы. Сила инерции зависит от многих факторов, но, как правило, прямо пропорциональна численности массы.
Тематика массовой мобилизации подробно рассмотрена Ч. Тилли [Tilly, 2003], а также Д. Фораном [Foran, 2005], которые полагают необходимым дополнять идеологию культурными традициями и личным опытом.
Очевидно, что, помимо инерционности, целесообразно говорить и о направленности массы, и о возможной ситуации столкновения масс (вплоть до военного в случае гражданской войны). Масса может быть не одна, и она, как правило, не одна – такое утверждение вполне отвечает соображениям Роккана о необходимости учета наличия в обществах групп со значимо разными интересами. В связи с этим можно говорить о количественном сопоставлении разнонаправленных масс, складывая из них «большинства» и «меньшинства». А. Грамши, анализируя борьбу за воссоединение Италии, писал, что взаимодействие партий должно приводить к созданию гегемона [Грамши, 1991]. Наверное, нечто подобное может происходить и с массами, если речь идет о необходимости мобилизации для решения сверхзадач. Вместе с тем Грамши с его вполне коммунистическими установками не осознавал до конца опасность существования подобного гегемона длительное время в силу его антидемократической направленности.
В целом наша метафора системы масс, имеющих разную концентрацию (рис. 1), индуцирует идею взаимодействия этих масс с перетоками между ними по принципу баланса комфортности и опасности пребывания в каждой. При этом оценки комфортности и опасности могут строиться как сочетание информации, получаемой из слухов и генерируемых пропагандой в СМИ. Полноценное моделирование прорисованного процесса и его модификаций методами системной динамики или методом мультиагентных систем ограничивается, в первую очередь, отсутствием достаточного эмпирического материала для идентификации параметров.