Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Ульянова Любовь

Среди бывших секретных агентов, ставших «охранниками», стоит назвать в первую очередь таких звезд политического сыска, как начальник Московского охранного отделения (1896–1902), а затем Особого отдела Департамента полиции С.В. Зубатов (1902–1903), заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский (1884 – июнь 1902) и его ученик А.М. Гартинг (1905–1909), чиновник Департамента полиции Л.П. Меньщиков (1903–1907), заведующий Галицийской и Румынской агентурой, сотрудник Департамента полиции М.И. Гурович (1903– 1904) и ряд других лиц 247 .

247

Бывшими секретными сотрудниками были: заведующий Балканской агентурой А.М. Вейсман, сотрудники Санкт-Петербургского охранного отделения П. Статковский и И.В. Доброскок, чиновник Варшавского охранного отделения М.Е. Бакай (Санкт-Петербургское охранное отделение в 1895–1901 гг. Труд чиновника отделения П. Статковского // Былое. 1921. № 16. С. 108; Перегудова З.И. Политический сыск России. С. 144).

Чаще всего уровень образования у таких людей был невысоким. С.В. Зубатов, например, не закончил гимназии 248 . П.И. Рачковский получил домашнее образование 249 . Но отсутствие среднего и высшего образования с лихвой компенсировалось личным опытом знакомства с революционным движением изнутри и начитанностью. Так, А.И. Спиридович отмечал, что по инициативе Зубатова в Московском

охранном отделении «была заведена библиотека с соответствующим подбором книг: Вэбб, Геркнер, Прокопович, Зомбарт», был и «новый труд Бердяева 250 “Поворот к идеализму”» 251 . Сам Зубатов позднее вспоминал, что он привлек на свою сторону в рабочем вопросе известного монархиста, консервативного публициста, бывшего народовольца Л.А. Тихомирова, назвав ему «Бернштейна и только что тогда вышедших авторов по профессиональному рабочему движению (Рузье, Вигур, Геркнер, Метен, Зомбарт 252 и др.)» 253 .

248

Перегудова З.И. Политический сыск России. С. 73.

249

Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи. С. 104.

250

Н.А. Бердяев – известный российский философ, в 1890-е гг. сторонник «легального марксизма», в 1901 г. написал работу «Борьба за идеализм», заложившую основы идеализма как интеллектуального течения, выступавшего с критикой мировоззрения революционной интеллигенции.

251

Спиридович А.И. Записки жандарма. С. 106.

252

С. Вебб и Б. Вебб, В. Зомбарт, Г. Геркнер, П. Рузье, Л. Вигур – европейские теоретики тред-юнионизма, писавшие о важности постепенного роста кооперативной и муниципальной собственности, активизации профсоюзного движения и развитии местного самоуправления. А. Метен – участник движения «христианского социализма» в Англии в конце XIX в. С.Н. Прокопович – российский общественный деятель, экономист, сторонник Э. Бернштейна и разработанной им концепции «экономизма», согласно которой социал-демократия должна ориентироваться на борьбу за экономические и социальные интересы рабочего класса.

253

Письмо С.В. Зубатова В.Л. Бурцеву. 8 декабря 1906 г. // Козьмин Б.П. С.В. Зубатов и его корреспонденты. М., 1928. С. 85. Б.П. Козьмин писал про Зубатова, что «его начитанность и наличность у него интереса к книге… стоят вне всякого сомнения. Несмотря на перегруженность розыскной работой, Зубатов находил время для того, чтобы знакомиться с русской и иностранной литературой по интересовавшим его вопросам» (Козьмин Б.П. С.В. Зубатов и его корреспонденты. С. 3). Также см.: Овченко Ю.Ф. С.В. Зубатов // Вопросы истории. 2005. № 8. С. 47.

П.И. Рачковский – секретный агент Департамента полиции на рубеже 1870–1880-х гг., назначенный заведующим Заграничной агентурой вскоре после успешного раскрытия в ходе заграничной поездки в 1883 г. народовольческой группы С.П. Дегаева 254 – также был эрудитом в своей сфере деятельности. Он не только разбирался в хитросплетениях европейской политики, организуя во французской прессе публикации в защиту России 255 , но и успешно ссорил между собой представителей русской революционной эмиграции, основываясь на хорошем знании разнообразных течений внутри нее, в том числе путем издания пасквильных брошюр, как анонимных, так и за «подписью» известных революционеров (скажем, Г.В. Плеханова), в действительности написанных самим заведующим Заграничной агентурой 256 .

254

Перегудова З.И. Политический сыск России. С. 144.

255

Подробнее об этой стороне деятельности П.И. Рачковского, а также его роли в сближении России и Франции, закончившемся заключением русско-французского союза в 1890 г. см.: Манфред А.З. Образование русско-французского союза. М., 1975. С. 300–303; Брачев В.С. Мастера политического сыска дореволюционной России. СПб., 1998.

256

Эти брошюры П.И. Рачковского были частично проанализированы эмигрантским историком С.Г. Сватиковым в 1921 г.: Сватиков С. Рачковский и его подлоги // Общее дело. 1921. № 393. С. 2. Сватиков пытался так доказать причастность заведующего Заграничной агентурой к фабрикации «Протоколов сионских мудрецов», однако концепция Сватикова была сконструирована им произвольно. См.: Бибикова (Ульянова) Л.В. С.Г. Сватиков и происхождение «Протоколов сионских мудрецов» // Российская история. 2018. № 5. С. 141–157.

Аналитические записки по заданию Департамента полиции писал М.И. Гурович, причем еще будучи секретным сотрудником, до поступления в штатные чины подразделений политической полиции 257 .

Биографии других секретных сотрудников, ставших служащими политического сыска, практически не исследованы 258 . Однако можно утверждать, что выделенный мной третий социально-профессиональный типаж в целом отличался политическим кругозором, гибкостью, необходимой для успешного ведения политического розыска, хорошим знанием противоправительственного движения, а также психологическим подходом к объектам полицейского внимания. Не случайно в Департаменте полиции к бывшим секретным агентам относились с уважением, а служащие ГЖУ нередко завидовали их успеху.

257

Подробнее о деятельности М.И. Гуровича см. 2-й параграф 4-й главы.

258

Некоторое исключение представляет фигура заведующего Заграничной агентурой А.М. Гартинга, которому В.С. Брачев посвятил одну из глав своей книги: Брачев В.С. Мастера политического сыска дореволюционной России. СПб., 1998.

Помимо названных отличий в образовании и карьерах чинов политической полиции, которые во многом определяли их видение общественно-политических процессов того времени, представляется возможным говорить и об общих чертах в их мировоззрении. Изначальная социализация будущих работников политической полиции (воспитание, круг общения, получение азов образования) проходила в рамках единой общественно-культурной среды, которую лучше всего определить термином «образованное общество».

Это понятие здесь используется в трактовке, данной Я. Коцонисом в его книге «Как крестьян делали отсталыми» (М., 2006). Приведу полное определение «общества» из работы Коцониса. «Термин "общество" в значении, распространенном к 1914 г., редко обозначал население России в целом (как позже), но предполагал принадлежность к образованной и состоятельной элите, являвшейся "культурной" и "цивилизованной". Данный термин противопоставлялся "народу" или лишенным индивидуальности "массам". По крайней мере, в знак отличия от масс "общество" было сопоставимо с интеллигенцией, которая – в минималистской версии термина – подразумевала формальную образованность, умение обобщать и абстрагировать и обладание критическими способностями,

которыми обделены другие. Ссылки на "сознательного" фабричного рабочего или, гораздо реже, на "сознательного" крестьянина недвусмысленно намекали на многих других, которые были "несознательными" или "стихийными". …Относящиеся к образованным группам термины – такие как "интеллигент", "общество", "дворянство", "чиновник", "партийность" – должны фигурировать в любом нарративе о той эпохе (включая настоящий), ибо они помогают объяснить очевидную фрагментацию политического влияния в Российской империи. В то же время эти признаки различия перекрывались общими для всего русского образованного общества исходными посылками: различные группы связывал уже тот факт, что они могли обсуждать одни и те же вопросы внутри общей для них структуры воззрений, несмотря на разницу в выводах, к которым они могли прийти» 259 .

259

Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми. М., 2006. С. 18.

Деятели политической полиции через родственников и личные связи были с детства включены в пространство образованного общества Российской империи второй половины XIX в. Так, последний начальник Московского охранного отделения А.П. Мартынов писал в воспоминаниях, что в гости к его родителям часто приходили люди, которых было принято называть «прогрессивными»: «Это Иван Ильич Барышев, он же известный Мясницкий, популярный поставщик бойких водевилей, идущих “у Корша”, он же неутомимый фельетонист местной “желтой” прессы… Другой посетитель – Михаил Александрович Саблин из “Русских ведомостей”, старый русский либерал; его внук докатился ко времени революции до анархизма… Помню и известного издателя календаря Гатцука, типографа Родзевича, присяжного поверенного Павла Михайловича Бельского, постоянно баловавшего нас, детей, подарками. В разговоре упоминаются имена других знакомых отца: Козьмы Терентьевича Солдатенкова… Плевако 260 » 261 . Родственник директора Департамента полиции А.А. Лопухина С.Д. Урусов был женат на родственнице идеолога народничества П.Н. Лаврова, две его сестры были участницами революционного движения 262 , а родственные связи с общественными деятелями самого Лопухина были настолько обширными, что с трудом поместились в одну статью историка А.В. Островского 263 .

260

Ф.Н. Плевако – один из известнейших адвокатов 1870–1900-х гг., умеренный либерал по политическим взглядам, после Первой русской революции был членом партии «Союз 17 октября».

261

Мартынов А.П. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. С. 298.

262

Жандармы России. Политический розыск XV–ХХ в. М., 2002. С. 256.

263

Островский А.В. Родственные связи А.А. Лопухина (1864–1928) // Из глубины времен. Вып. 6. СПб., 1996.

Примеры можно множить. Министр внутренних дел Н.П. Игнатьев был однокашником П.А. Кропоткина по Пажескому корпусу и лично был знаком с М.А. Бакуниным. Следующий за ним министр – Д.А. Толстой – учился в лицее вместе с М.Е. Салтыковым-Щедриным и был дальним родственником Л.Н. Толстого 264 . Управляющий канцелярией Министерства внутренних дел Д.Н. Любимов отмечал в воспоминаниях о деятелях «общественного движения», которые считались людьми «неправительственного образа мыслей»: «Со многими… я лично был знаком и близко их знал, а с некоторыми связан родством (Дорре был мужем моей сестры, Туган-Барановский – брат моей жены…). Других знал с детства по Москве (Головин, Перелешин, Долгоруковы) или по прежней службе (Набоков)» 265 .

264

Борисов А.В. Министры внутренних дел России. 1802 – октябрь 1917. СПб., 2001. С. 136, 150.

265

Любимов Д.Н. Отрывки из воспоминаний. С. 74, 76.

Чины политического сыска читали ту же литературу и те же периодические издания, посещали те же театры, что и провинциальная и столичная городская интеллигенция 266 . Поэтому работники политической полиции не могли избежать общих для образованного общества второй половины XIX в. идейных веяний, имевших корни в европейском Просвещении. В данном случае речь идет не о либеральной политической доктрине и связанных с ней концепциях парламентаризма, конституционного строя, разделения властей и т.д., а об общих мировоззренческих установках, повлиявших на становление модерного общества, таких как рациональность, позитивизм, утилитаризм, ценности прогресса и эволюции и т.п.

266

Театральный досуг вообще нередко фигурирует в воспоминаниях жандармов (отчасти, впрочем, это было связано с их служебными обязанностями). См. об этом: Мартынов А.М. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. С. 41– 42. О включенности деятелей политического сыска в общую городскую культурную среду пишет А.М. Лавренова: Лавренова А.М. Служба А.П. Мартынова в Саратовском охранном отделении (о кризисе идентичности в жандармской среде) // Новый исторический вестник. 2015. № 1 (43). С. 101–116.

Отражение принятых в обществе идей и представлений в делопроизводственной переписке служащих политического сыска не стоит считать уникальным российским явлением. Так, французский историк Р. Дарнтон, проанализировав отчеты инспектора французской полиции о литераторах и общественном мнении середины XVIII в., писал: «Полицейский инспектор… разделял предрассудки тогдашнего общества» – часто он оперировал теми же терминами с той же смысловой нагрузкой, что были в ходу у столичной образованной публики 267 .

267

Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры. М., 2002. С. 204.

Приведу некоторое количество примеров общего плана, дающих необходимый контекст для изучения восприятия «либерализма» чинами политического сыска. Так, начальник Воронежского ГЖУ Н.В. Васильев не сомневался в том, что идейная эволюция является нормальным состоянием общества: «Убить идею нельзя. Эволюция человеческой мысли совершается безостановочно, неудержимо трансформируя взгляды, убеждения, а затем и социальный строй жизни народов» 268 . Ограничение срока негласного надзора двумя годами предполагало признание того факта, что политическая неблагонадежность может носить временный характер, а убеждения людей со временем меняются, в том числе и в сторону большей лояльности власти. Эволюционный принцип лежал в основе и такого определения, как «преждевременность» разрешения бывшим гласноподнадзорным поступления на государственную службу: сама формулировка предполагала возможным развитие ситуации до такого момента, когда это разрешение в том или ином конкретном случае станет оправданным 269 .

268

ГА РФ. Ф. 110. Оп. 3. Д. 2580. Л. 232. Цит. по: Перегудова З.И. Политический сыск России. С. 111.

269

См., например: ГА РФ. Ф. 102. 3 делопроизводство. 1883. Д. 1563. Л. 2; Заварзин П.П. Жандармы и революционеры. С. 97.