Политический сыск, борьба с террором. Будни охранного отделения. Воспоминания
Шрифт:
Опытные руководители агентуры могли определить, когда приближается такой кризис у агента, и могли предотвратить катастрофу, удаляя его от активной работы и находя ему другое занятие, более соответствующее состоянию его духа.
Но не все чиновники розыскной службы осознавали эти трудности. Очень часто дела агентурной службы рассматривались с бесконечными бюрократическими проволочками, будто единственной задачей было увеличение числа бумаг. Бесценное время тратилось впустую, тогда как наиболее важные сведения, полученные при секретном наблюдении, терялись или просто оставались неиспользованными. Могло случиться, и на самом деле случалось в некоторых местах, что, хотя филеры осведомляли охранные отделения об опасной деятельности революционных организаций, руководители отделений спокойно продолжали
Однажды, отправившись с инспекцией в Пензу, я столкнулся с очень странным положением дел. В течение года офицер местного охранного отделения вел тщательное наблюдение за революционными группами, и меня поразили полнота и точность собранных им сведений. В его донесениях приводились не только детально разработанные планы революционеров, но и длинный список лиц, о которых полицейским властям было известно, что те призывали к подрывным действиям. Я попросил начальника охранного отделения объяснить, почему, имея подобные доказательства, он еще полгода назад не отдал распоряжение об аресте всей группы? На этот вопрос я получил наивный ответ, что еще не хватает одного-двух отчетов о нескольких агитаторах, чьи персональные характеристики в документах недостаточно полны. Естественно, я немедленно дал распоряжение арестовать зачинщиков, полагая, что если даже это вызовет среди населения некоторые толки, то не будет иметь таких серьезных последствий, как продолжающееся безразличие властей по отношению к этой опасной организации. Я дал понять начальнику отделения, что если он немедленно не предпримет мер, то скоро вообще уже ничего не сможет предпринять, так как в один прекрасный день гарнизон, среди которого должен был начаться мятеж, арестует и его, и всех офицеров полиции.
Неспособность многих чиновников Охраны вовремя распознать кризисное состояние духа своих сотрудников и слепое доверие, с которым эти чиновники, как правило, относились к своим агентам, вели к неизбежной катастрофе. Примером служит дело об убийстве полковника С. Г. Карпова, который, будучи начальником Петербургского охранного отделения, вступил в очень доверительные отношения с одним из своих секретных сотрудников и заплатил за это неблагоразумное доверие своей жизнью. Я дружил с Карповым, который часто бывал у меня и делился своими мыслями; в то время я был товарищем прокурора в Петербурге и, следовательно, не имел ничего общего с Охраной. Однажды вечером Карпов навестил меня и, уже прощаясь, таинственно сообщил, что собирается раскрыть важную террористическую организацию и поэтому в этот самый вечер должен встретиться с секретным агентом в специально снятой маленькой квартире, где сотрудник даст ему все нити к заговору. С гордостью и удовлетворением Карпов выразил надежду, что вскоре благодаря донесениям агента жизни министров окажутся вне опасности. На мой вопрос, как давно он знает этого человека, Карпов ответил, что не очень, но агента ему хорошо рекомендовали и у него нет оснований сомневаться в его преданности и искренности.
– Сергей Георгиевич, – предостерег я его, – можно быть храбрым, но это не должно граничить с глупостью! Очень рискованно находиться наедине в комнате с человеком, который известен как предатель!
Он искренне и бодро ответил, что не боится и готов сделать все необходимое, чтобы сдержать революционный терроризм. Он добавил, что если сделает то, что намечено, то предотвратит покушение на председателя Совета министров Столыпина, генерала Курлова и других высокопоставленных чиновников, жизнь которых подвергается серьезной опасности. С этими словами он удалился.
После полуночи один из руководителей охранного отделения позвонил мне и стал выяснять, здесь ли еще его начальник. У меня сразу же возникло жуткое чувство, что что-то случилось, но когда я задал соответствующий вопрос, то получил ответ, в котором не ощущалось никакого беспокойства. Однако уже менее чем через час я узнал об ужасном конце моего друга.
Расскажу кратко о событиях, которые привели к этой трагедии, и о том, как все произошло. Весной 1909
Министр внутренних дел, ввиду исключительной важности дела, решил согласиться на предложение Петрова и организовать его побег из тюрьмы. С этого момента эсер находился под наблюдением полиции и особенно полковника Карпова. Он поставлял различные сведения, которые, однако, оказывались незначительными либо неверными. А в это время поездка Царя проходила без неожиданностей.
За несколько дней до смерти полковник Карпов опять встретился с Петровым, который, как я уже говорил, обещал раскрыть ему детали нового заговора. Террорист завоевал доверие Карпова, и было решено, что они проживут несколько недель вместе на конспиративной квартире, специально нанятой для этой цели на Архангелогородской улице. На этом настоял Петров, утверждая, что только так он сможет общаться с Карповым, не вызывая подозрений у революционеров.
Но предела легкомыслия охранное отделение достигло, когда разрешило Петрову самому участвовать в меблировке этой квартиры. Первое, что он сделал, это провел электрические звонки. Квартира состояла из трех комнат и кухни, все они выходили в коридор. Средняя комната предназначалась для использования обоими жильцами, и Петров приготовил диван и старомодный круглый стол с толстыми массивными ножками.
Система звонков состояла из проводов, один из которых был протянут от входной двери, а другой – от двери квартиры, на последнем стоял особый выключатель, позволявший отключить его. Петров подготовил динамит, спрятал его в углублении ножки стола и присоединил провод к проводке звонка так, чтобы это осталось незаметным.
В тот вечер, когда Карпов сказал мне, что в первый раз отправляется для встречи с Петровым в новой квартире, последний соединил провода от двери на улицу и идущий к динамиту, а затем, при помощи переключателя, временно отсоединил этот провод. Когда прибыл полковник, звонок не звонил, и, только крикнув, Карпов смог дать знать о своем приходе. Петров открыл дверь, проводил его в квартиру, а затем под каким-то предлогом вышел. Он перевел переключатель на проводе, вышел на улицу и нажал кнопку звонка на входной двери. Последовал взрыв, и Карпов был в прямом смысле слова разорван на куски.
Только благодаря счастливой случайности предателя схватили, как раз когда он садился в обычные финские сани, которые стояли там, чтобы облегчить бегство. Он был приговорен к смерти и казнен, но не дал ни малейшего намека на подлинные мотивы своего ужасного поступка.
Генерал Курлов говорил мне потом, что он с самого начала выражал сильное сомнение по поводу надежности Петрова и неоднократно советовал Карпову очень тщательно проверять все сообщаемые агентом сведения и никогда полностью не доверять ему. Как раз перед гибелью Петрова Курлов уехал в Крым, чтобы принять меры предосторожности в связи с путешествием Царя, а полковник Карпов посылал ему совершенно невероятные рапорты, представленные Петровым; Курлов вновь убедился, что этот агент очень ненадежен. Но полковник утверждал, что отвечает за Петрова головой.
– Позаботьтесь о том, чтобы не потерять свою голову, – отвечал генерал Курлов. Последующие события показали, что он, к сожалению, был очень недалек от истины.
Схожим образом начальник охранного отделения в Радоме в следующем году пал жертвой террориста, который ухитрился получить доступ к нему, притворившись, что стремится помочь работе полиции. Офицер с неуместной доверчивостью встретился с ним без свидетелей в собственном доме, после чего террорист внезапно выхватил револьвер и выстрелил несколько раз, убив его на месте.