Политика и рынки. Политико-экономические системы мира
Шрифт:
Это люди, которых объединяет набор общих, присущих им всем разнообразных характерных особенностей: таких, опять же, как манера речи, высокий доход, обладание властью, а также единый для всей группы относительно сложный и изощренный фольклор. Этот фольклор в американском случае формируется на основе заимствований из таких негласно принятых всеми источников информации, как, среди прочих, нью-йоркская «The Times» и еженедельные журналы новостей. Основными чертами класса, как будет показано в последующих предположениях, являются высокий доход или обладание властью в правительстве, корпорации, ряде других организаций. Идеальный представитель класса будет обладать всеми основными чертами, свойственными группе, но группа, которую мы описываем, является объединением индивидуумов, каждый из которых обладает большим, чем у других членов общества, количеством характеристик или более высокой интенсивностью нескольких из этих характеристик. Всех других членов общества мы считаем, следовательно, членами другого класса.
То,
Следующее предположение: только что описанный класс находится в обществе на положении привилегированного, и общество различными способами предоставляет ему многочисленные преимущества. Начнем с того, что этот класс богат и влиятелен. Но это только начало. Членство в этом классе обеспечивает большие и разнообразные преимущества.
Исследования документально подтвердили следующее явление: школьные учителя более охотно помогают учащимся, которые, по их представлению, принадлежат к средним или высшим классам общества, чем учащимся из низших слоев; школьные ресурсы более щедро выделяются для представителей высших классов; считается, что детям из высших классов в школах нужны особая педагогическая поддержка или специально разработанные учебные планы11. Те же исследования и ряд других показывают, что родительское отношение и обращение с детьми поощряет б'oльшую независимость, воображение, уверенность в себе и изобретательность у детей, относящихся к среднему или высшему классам общества*. Множество только что процитированных работ по обучению в школе и воспитанию детей показывают, что привычка повиновения властям и почтительного отношения к людям в большей степени привита детям из менее привилегированных классов. Судебная система при производстве арестов, задержаний и назначении наказаний более жестко относится к представителям низшего класса, чем к представителям средних или высших классов. Данные исследования, которые приведены Сазерлендом и на которые мы уже ссылались, говорят о том, что отношение к президентам и высшему менеджменту корпораций в Соединенных Штатах очень бережное и деликатное12. История самого языка отражает полноту распространения в обществе установленных различий в уважении, престиже и почитании, соотносимых с членами различных классов. Многие из слов, до сих пор употребляемых в обществе и в целом характеризующих хороших и плохих людей, происходят из различий в социально-экономическом статусе: «благородный» как обозначение качества человека происходит от того же слова, которое когда-то обозначало высший класс общества; «сброд» — производное значение слова, ранее обозначавшего представителей самых низших слоев общества — крестьян-холопов; «средний» — от употреблявшегося ранее значения «посредственный, низкого происхождения» (в противоположность высшему классу)** и так далее.
Те, кому фактически даны неординарные возможности власти или богатство, получают также и все преимущества пользования ими, что помогает приобретать все больше и власти, и богатства. Таким образом, члены этого привилегированного класса действительно широко и изобретательно, в большом и в малом, в нематериальном и материальном получают преимущества; эти преимущества им предоставляют другие члены их собственного класса, члены других классов и в целом все правила, законы и процедуры, действующие в обществе.
Теперь посмотрим каково различие между принадлежностью к определенному социальному классу и видимостью такой принадлежности. Это различие все больше исчезает, если исходить из тех определений, которые часто даются понятию «класс», но мы можем использовать его, чтобы разобраться в различных аспектах такого явления, как класс. Если класс объединяет какая-либо общая культура или субкультура, из этого следует, что существует некоторое хотя бы смутное и неярко выраженное чувство принадлежности к этому общему. Люди, входящие в класс могут лично никогда не пользоваться концепцией класса, но у них будет некое чувство, что «он один из нас» или «наш человек». Им и в действительности может быть комфортнее с этим человеком, и тогда они будут более искренними и восприимчивыми по отношению к нему, чем к членам других классов. Однако члены любого класса могут делать ошибочные заключения о принадлежности людей к их собственному классу или к другим классам. Стиль одежды и манера говорить, например, могут заставить их и членов других классов относиться к постороннему человеку
Наше следующее базовое предположение, следовательно, таково: выгодно считаться членом привилегированного класса и таким образом приобщаться к предоставляемым классу преимуществам, поэтому в обществе существуют мощные стимулы соответствовать видимым атрибутам данного класса. Среди этих атрибутов — политико-экономические убеждения, отношения, волеизъявления, свойственные данному классу и, в частности, членам данного класса, имеющим наибольшие привилегии. Это вера в частное предпринимательство, в автономность корпораций, в возможность обогащения и процветания*.
Те, кто желает приобрести статус принадлежности к привилегированному классу, подвергаются давлению класса в самых различных формах, направленному на подчинение кандидатов мнениям и представлениям, принятым для членов данного класса. В наиболее явных формах это проявляется, когда речь идет о роде трудовой деятельности или о профессиональной карьере. Во многих правительствах и корпорациях в полиархических странах с рыночной экономикой кандидаты на важные должности проходят утверждение только после проверки службами безопасности, причем в ходе этих проверок кандидаты должны подтвердить, по меньшей мере, свою лояльность основным политико-экономическим институтам данного общества. Часто службы безопасности на этом не останавливаются и могут дисквалифицировать кандидатов, если выяснится, что те придерживаются «диссидентских» взглядов. В корпоративных и правительственных организациях путь к богатству, власти и влиянию в обществе, так же как и к другим классовым благам, будет легче для того, кто принимает мнения привилегированного общества, не вспоминая о своем законном праве и свободе думать и говорить что нравится. Диссидент, зубоскал, скептик, радикал часто обнаруживает, что путь этот труден или непроходим*.
Заключительное предположение
Результатом — нашим заключительным предположением — является то, что лидеры правительственных и корпоративных структур, роль которых в ограничении волеизъявлений мы все это время исследуем, создают для себя множество союзников в своем собственном классе и за его границами. Эти союзники — люди, занимающие менее высокие посты и решающие менее важные задачи в корпорациях и правительстве, администраторы и преподаватели в университетах, руководители СМИ, молодые люди, стремящиеся к успеху, а также родители с честолюбивыми амбициями относительно своих детей. Объединенными усилиями все они распространяют убеждения, мнения и волеизъявления руководства корпоративных и правительственных структур.
Начиная с самого раннего возраста ребенка его родители, школьная администрация, преподаватели, авторы и составители учебников, а также СМИ совместными усилиями делают попытку, частично в силу традиций, частично осознанно, ограничить политический кругозор и оказать влияние на формирование мнений ребенка13. Или возьмем другой пример: ведущие, наиболее авторитетные члены какого-либо академического коллектива или отдельно взятого факультета университета разделяют убеждения привилегированного класса. Стимулы, воздействующие в этом случае на других, особенно более молодых членов данной группы, будут непосредственными и высокоэффективными, и не потому, что далекие от них правительственные или корпоративные лидеры могут предоставить им блага и привилегии или отказать в этом, а потому, что их непосредственные коллеги будут препятствовать продвижению по службе «несерьезного» молодого исследователя**.
Таким образом, такие учреждения, как газеты, теле- и радиовещательные комплексы, научно-исследовательские институты, научно-популярные журналы, фонды и университеты часто становятся союзниками привилегированного класса. Для этого у них есть мощный стимул — им даже больше, чем честолюбивым молодым людям, необходимы те средства, которые люди состоятельные, имеющие власть и влияние, могут им предоставить. Многим из этих учреждений нужны откровенные пожертвования, чтобы выжить. Другим нужны доходы от рекламы. Возможно, приводимое ниже заявление одного из последних президентов Гарвардского университета нетипично для институциональной адаптации к политическим мнениям привилегированного класса. В случае с таким выдающимся, знаменитым университетом кто-то, наверное, предпочел бы не принимать в расчет это заявление — как явное отклонение. И все-таки президент этого университета действительно сказал в защиту некоторых членов своего профессорско-преподавательского состава следующее: «Может ли кто-либо всерьез обвинить этих людей и остальных сотрудников факультета в том, что они ниспровергают американский образ жизни? И может ли кто-либо всерьез обвинять в этом университет в целом, принимая во внимание программу этого университета по истории, теории государства, государственному управлению, общественным отношениям, а также его обширную программу мероприятий в сфере бизнеса, которая практически полностью нацелена на то, чтобы система частного предпринимательства продолжала функционировать эффективно и прибыльно в весьма непростом мире»14.