Политика и рынки. Политико-экономические системы мира

Линдблом Чарльз

Почему мы воспринимаем конкретную программу, предварительно заданную модель преднамеренного влияния? Почему ставим акцент на необходимости подчинения властям (а не критичном, только выборочном и конкретном принятии их действий)? Почему существует почтительное отношение к богатым (при котором даже не делается различия между заработанным и унаследованным богатством)? Почему имеет место личная ответственность за улучшение качества жизни (а не социальное сотрудничество, направленное на усовершенствование государственного устройства и экономики)? Почему существуют всеобщие привилегии для богатых и власть имущих (вместо того, чтобы устранить ограничения и снять с других членов общества ответственность за регулирование предоставляемых им преимуществ в виде благ или власти)? Почему уважение к собственности так абсолютно, что многие люди считают аморальным украсть буханку хлеба, чтобы спасти свою семью от голода?

Все это — вопросы,

выбранные не случайно. В них отражаются преимущества людей привилегированного общественного класса. Как они могут оказаться «спонтанными»? Как они оказались темами, изучаемыми практически повсеместно во всем мире? Они бесконечно транслируются населению — явно и на примере собственного поведения — церковью, средствами массовой информации, школой, семьей, деловыми и правительственными лидерами. Подобным образом они передаются веками, поэтому они вошли в фольклор и общую мораль, и в результате чуть ли не каждый участвует в преднамеренных и непреднамеренных или «спонтанных» процессах, посредством которых эти воззрения передаются молодым и закрепляются в сознании у пожилых.

Слишком простое объяснение, ответят нам. «Спонтанность» указывает на разнообразие общественных методов регулирования мнений, убеждений и волеизъявлений. Признавая, что привилегированный класс использует свои преимущества для индоктринации населения с целью обеспечить сохранение этих преимуществ на веки вечные, в каждом обществе в борьбу идей вступают другие крайне многочисленные источники идеологического воздействия — как преднамеренного, так и непреднамеренного. Бесспорно, это так. Но что касается преднамеренных воздействий, то в предыдущих главах мы показали, что происходящая в результате борьба идей носит весьма и весьма предвзятый, ограниченный характер. Что же касается непреднамеренных воздействий, то на них, по только что указанным причинам, оказывают очень большое влияние воздействия преднамеренные. Существующее разнообразие, следовательно, не противоречит предположению о том, что проклассовая индоктринация имеет непропорционально большой эффект. Противоречить это может только доведенному до крайности утверждению, что такая проклассовая индоктринация совершенно нивелирует и перекрывает все другие идеологические воздействия, чего мы не намерены утверждать.

Обществоведы-теоретики долго обсуждали, как же все-таки идет процесс формирования и бесконечного преобразования культур или социальных систем. По мнению Талкотта Парсонса, нормативные элементы — ценности, этика, мораль, нравы и смысловые значения — важнее «материальных интересов»²³. Другие авторы пытаются объяснить общественное устройство, ссылаясь особо на отношения управления и регулирования, которые связывают между собой людей, и часто — на психологию этих взаимоотношений²⁴. Другие, например Кардинер, рассматривают структуру общества как результат сложных взаимоотношений между культурой и личностью²⁵. Любое из этих объяснений можно использовать для понимания всех специфических и ограниченных воздействий на общественную структуру и культуру, которые мы приписываем классу. Непропорционально большую силу влияния привилегированного класса можно объяснить ценностями, моралью, нравами и смысловыми значениями, которые передаются посредством этих коммуникативных отношений. Ее можно также объяснить, как в этой книге, особой связью классового воздействия с отношениями управления и регулирования в обществе. Процесс так же сложен, как предполагалось теми, кто считает социальную структуру результатом взаимодействия между культурой и личностью, поскольку классовое влияние помогает формировать личность, а также обусловливает получение определенного отклика; а сформировавшиеся личности являются инструментами обеспечения непрерывности культуры.

Другие аспекты классового воздействия

Результаты классового воздействия на цикличность общественного контроля являются лишь подмножеством результатов классовых воздействий на политико-экономическую организацию общества. Результаты классового воздействия варьируются в широком диапазоне и до сих пор полностью не изучены и не объяснены. В истории трудовых отношений Америки, например, классовые союзники — бизнесмены, главы правительств штатов и местных органов власти, судьи, духовенство, пресса — в различные исторические моменты часто выступали единым фронтом, санкционируя насилие и другие репрессии против активистов профсоюзного движения. Еще одним результатом, который можно считать последствием классового воздействия, является неведение американцев о существовании самого этого аспекта в американской истории.

К другим аспектам классового воздействия относится и тот, который мы будем рассматривать в одной из последующих глав, а именно:

вероятность того, что полиархии могут сохраняться только при условии сдерживания конфликта в результате проводимой классовой обработки умов. Это предположение возможно благодаря существованию ряда свидетельств того, что классовое воздействие в полиархических системах уменьшается. Если полиархия — и перспективы демократии — подвергаются разрушительному классовому воздействию, тем не менее, возможно, ограниченная — реально существующая — полиархия без него не смогла бы сохраниться.

* * *

Одно последнее замечание, которым мы закончим исследование вопроса об общественном управлении и регулировании и о частном предпринимательстве, которое мы вели на протяжении шести глав. Это замечание снова возвращает нас к различию между важнейшими и второстепенными проблемами и между всеобщим большинством и вторичным большинством. Всеобщее большинство обычно превалирует в решении важнейших проблем общества. Что же касается вторичного большинства, то оно может формироваться или не формироваться для решения второстепенных проблем или же может оказаться неспособным эффективно контролировать правительственных чиновников.

Корпорации и привилегированный класс, как мы говорили, осуществляют индоктринацию населения по ключевым для общества вопросам — основам политико-экономического строя. В области второстепенных проблем индоктринация характеризуется гораздо меньшей цикличностью. По второстепенным проблемам корпорации стоят на различных позициях и конфликтуют друг с другом точно так же, как и члены привилегированного класса. Даже если определенный класс проявляет солидарность, между собой члены класса будут спорить по вопросам политики в сфере образования, налоговой реформы, внешней политики, рационального использования энергетических ресурсов и, например, космических исследований. Но механизмы общественного управления, которые мы анализировали в предыдущих главах, демонстрируют — и это надо запомнить — гораздо большую действенность общественного контроля в руках всеобщего большинства, чем со стороны большинства, сформированного для решения вторичных вопросов. Над таким «вторичным большинством» часто господствует какое-либо меньшинство или коалиция меньшинств. Или же существование и требования вторичного большинства просто-напросто игнорируются властями, которые зачастую не знают, чего именно по второстепенным проблемам хочет всеобщее большинство. Поэтому теперь мы видим, что цикличность посредством корпоративной и классовой индоктринации препятствует развитию того, что в противном случае могло бы быть самой действенной формой контроля со стороны большинства в полиархии, которая только возможна для всеобщего большинства. На формирование большинства по вторичным вопросам цикличность оказывает относительно меньшее воздействие. Но вторичное большинство в любом случае не достигает высокой степени эффективности в управлении.

Это далеко не счастливый конец длинной истории. Полиархическая система, очевидно, представляет собой не более чем чрезвычайно грубую аппроксимацию любых идеализированных моделей либеральной демократии или любого другого вида демократии.

Часть VII

КОММУНИЗМ В СРАВНЕНИИ

Глава 18

КОММУНИСТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ

Великим феноменом мировой истории в период после Первой мировой войны стало распространение коммунистических систем по всему земному шару. Россия превратилась в коммунистическую страну — что невероятно в свете теории марксизма — в 1917 году. Дополненный местным югославским вариантом под руководством Тито, коммунизм был позже, в конце Второй мировой войны, принесен советскими войсками в страны Восточной Европы. На фоне затянувшихся беспорядков и гражданской войны новый вариант коммунизма появился в 1949 году в Китае, откуда всего через несколько лет он распространился в Северную Корею. Еще один «фасон» коммунизма был скроен на Кубе в 1959 году. Освободительные движения в колониях в Юго-Восточной Азии дали толчок кризису, из которого позже возникли коммунистические режимы во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. Приблизительно одна четвертая территории мира и треть его населения сегодня живут при той или иной разновидности коммунистического режима. В одном только Китае численность населения, по различным оценкам, составляет от 750 миллионов до почти 1 миллиарда человек¹.