Полковник Сун
Шрифт:
Эти мысли проносились в сознании Бонда, пока он почти автоматически выполнял все те манипуляции, которые должен делать опытный водитель, не забывая, конечно, время от времени поглядывать в зеркало заднего вида. “Форд” не появился там ни разу. Да и появись он, Бонд едва ли придал бы этому факту какое-то значение. Он никогда не встречал его прежде, а потому не узнал бы водителя, даже если бы столкнулся с ним нос к носу. Однако вот уже шесть недель Бонд находился под плотным наблюдением и даже не подозревал об этом. Секретный агент, если он не выполняет задания за границей, как правило, не ожидает за собой слежки. К тому же следить за человеком, у которого есть определенный распорядок, постоянное жилище и место работы, не так трудно. Поэтому было совершенно излишне
Бонд пересек шоссе Виндзор – Бэгшот. Слева показались знакомые ориентиры – паб “Скуиррел”, завод по разведению арабских лошадей, люрексовая фабрика (так всегда раздражавшая М.). Наконец, справа Бонд увидел скромные каменные ворота, ведущие в Куортердек, за ними – короткий автомобильный подъезд, посыпанный гравием и поддерживаемый в отличном состоянии, и сам дом, отделанный батским камнем и выкрашенный в зеленовато-серый цвет. Вечернее солнце освещало его, с трех сторон к дому сплошной стеной подступали сосны, буки, березки, молодые дубы. Старинная глициния опутывала изящный небольшой балкончик второго этажа, куда выходили окна спальни адмирала. Захлопнув дверцу автомобиля, Бонд подошел к невысокому портику. Ему пока шлось, что он заметил какое-то движение за окнами спальни: видимо, миссис Хаммонд занималась постелью адмирала.
Бонд позвонил в висевшую у входа медную рынду, которая напоминала М. о днях его службы на флоте. Ответа не последовало. Лишь было слышно, как шелестят на ветру кроны деревьев. Наверное, подумал Бонд, миссис Хаммонд все еще занята наверху, а сам Хаммонд полез в погреб за бутылкой любимого алжирского вина М., метко прозванного им “Приводящее в бешенство”. Дверь в Куортердеке никогда днем не запиралась. С легкостью она поддалась и теперь.
Каждый дом обладает присущим ему одному набором звуков, на которые, как правило, не обращаешь внимания. Это могут быть отдаленные голоса, шаги, звон посуды на кухне – словом, все то, что указывает на присутствие человека в доме. Едва Бонд переступил порог, как тренированный слух предупредил его о необычной тишине, царившей в доме. Тело моментально напряглось, он толкнул массивную, испанского черного дерева, дверь в кабинет, где М. всегда принимал посетителей.
Унылая пустота комнаты поразила Бонда. Вещи были аккуратно расставлены по споим обычным местам, на стенах безукоризненно ровными рядами висели гравюры с изображением моря, на столе возле окна, словно приготовленные для просмотра, были разложены акварели. Все несло на себе отпечаток безжизненности, точно в музее, где мебель и вещи исторического деятеля сохраняются в том виде, в каком они были при его жизни.
Внезапно (Бонд даже не успел опомниться) дверь в столовую, слегка приоткрытая, широко распахнулась, и в проеме показался человек. Направив длинный ствол автоматического пистолета в ноги Бонда, он отчеканил.
– Ни с места. Бонд. И никаких резких движений. Иначе я открою огонь.
II. Спасение в лесу
За свою жизнь Джеймс Бонд десятки раз стоял под дулом пистолета и выслушивал угрозы, часто совершенно не зная, к чему готовиться. В таких ситуациях самый первый шаг к спасению состоит в том, чтобы принять предложенные правила игры и тем временем проанализировать всю доступную на данный момент информацию.
И сейчас, оставив на потом пустые догадки о намерениях противника и судьбе обитателей дома. Бонд сосредоточил все свое внимание на оружии нападавшего. “Люггер” 9-миллиметрового калибра спутать с чем-то иным было невозможно. Удар его пули, весящей приблизительно пол-унции и летящей со
У человека было узкое, худое лицо с едва заметной щелочкой рта. На нем был одет легкий темно-синий костюм, на ногах – отполированные до блеска ботинки. Внешне его можно было принять за подающего надежды младшего администратора в рекламном бюро или на телестудии. Однако Бонд отметил в его внешности лишь то, что незнакомец был одного с ним роста, но более легкого телосложения. Значит, если завяжется схватка, можно рассчитывать на победу. Больше тревожила немногословность и решительность, с которой говорил человек. Его деловой тон, в котором не было места ни дешевой патетике, ни напускному безразличию, свидетельствовал о том, что он умеет пользоваться пистолетом и, в случае необходимости, без колебаний им воспользуется.
Чтобы понять все это, Бонду понадобилось не более трех секунд. Но, прежде чем они успели иссякнуть, он услышал доносившийся с улицы рокот подъезжающего автомобиля. В сознании Бонда на мгновение зажегся огонек угасшей было надежды. Однако террорист, все время державший его на прицеле, даже не шелохнулся. Бонду стало ясно, что противник получил подкрепление. Ситуация, и без того складывавшаяся не в пользу Бонда, серьезно осложнилась. Вскоре послышались торопливые шаги по гравиевой дорожке, и в холл вошел еще один террорист. Он, казалось, не обратил внимания на Бонда, который, тем не менее, заметил, что у вошедшего были странного, водянисто-голубого цвета глаза. Мужчина пригладил рукой черные коротко остриженные волосы и достал из-за спины пистолет, аналогичный тому, какой был у узколицего. Затем, точно действуя по тщательно отработанному и заученному плану, он прошел в глубь холла и занял позицию у подножья лестницы.
– Наверх, медленно, – скомандовал узколицый своим жутким голосом.
Каким бы трудным ни оказался побег из комнаты первого этажа, пусть даже там находилась вооруженная охрана, с переносом действия на второй этаж он становился практически безнадежным – лестница непременно будет перекрыта охранником. Мгновенно оценив положение и решив не испытывать терпения террористов, Бонд сделал первый шаг. Когда он отошел от того места, где стоял, на три ярда, узколицый начал двигаться вслед за ним, сохраняя прежнюю дистанцию. Его помощник стоял в это время на лестнице, держа на уровне живота пистолет, нацеленный Бонду в ноги. Работали они профессионально.
Бонд окинул взглядом холл. Все в нем: и сверкающие сосновыми панелями стены, и выполненный в масштабе 1/144 макет эсминца “Репалс”, на котором когда-то служил М., и небрежно накинутое на старинную вешалку, давно вышедшее из моды длиннополое пальто адмирала – находилось в каком-то странном противоречии с происходящим. А ситуация складывалась скверная и отчаянная. Скверная, не в последнюю очередь, – потому что он был безоружен: находясь вне службы, да еще у себя на родине, британские агенты не носили оружия. Отчаянная – потому что угроза террористов искалечить его, или даже убить, свидетельствовала лишь о том, что ставки в этой игре исключительно велики. Не знать, какими могут оказаться эти ставки, было так же мучительно, как испытывать физическую жажду.
Бонд механически переставлял ноги по покрытым аксминстерским ковром ступенькам. Оба террориста – сзади и спереди – держали его на безопасном расстоянии. Несмотря на то, что оба они прекрасно знали свои обязанности, было видно, что им лишь отведена роль исполнителей. Бонд нисколько не сомневался, что через минуту узнает, кто руководит их действиями.
– В комнату.
На этот раз приказывал черноволосый. Его сообщник по-прежнему оставался на лестнице. Переступив порог спальни адмирала, высокой, просторной комнаты с раздвинутыми парчевыми шторами, за которыми было выходящее на балкон окно, Бонд прямо перед собой увидел лицо М.