Полковнику нигде…
Шрифт:
Лететь! На драконе! Еще бы он был не согласен! Фуримель был в восторге. Надежно привязавшись к спине драконши, он с удовольствием рассматривал с невероятной скоростью проносившиеся внизу леса и болота. И огромную армию Кримхаля, в ужасе разбегающуюся при виде летящего чудовища.
Ви-А-Рикс легко могла бы при желании уничтожить немалую часть вражеского войска, но на такое она была не способна морально.
А вот Фуримель был способен на все. Он четко делил человечество на своих и чужих. И для защиты тех, кого считал своими, мог применять любые средства, ни перед чем не останавливаясь.
К
— Точно такие же, как мои болваны! — с торжествующей усмешкой подумал владыка, глядя, как в панике разбегаются фаристардские купцы и ремесленники с центральной площади столицы, куда тяжело приземлилась уставшая от непривычно долгого перелета драконша.
Случись такое в Хиджистане, сам сиртан уже стоял бы на улице в лучшем ритуальном костюме и с тяжелым магическим арбалетом в руках, выпуская в страшного врага одну за другой зажигательные стрелы. До последней минуты. Один. Все остальные жители болотной страны поступили бы точно так же, как осмотрительные трусливые фаристардцы.
Конечно, и в Хиджистане появлялись герои: книгочеи, ученые, воины и авантюристы. С героями Фуримель боролся. Однако сиртан никого не казнил и не сжигал, как это делали соседи. Возмутителей спокойствия владыка отлавливал и отправлял в Зиртан, в Академию. Некоторым, самым способным, Фуримель даже выплачивал стипендию, по результатам аттестации.
От студентов владыке не было никакой пользы. Неблагодарные нахлебники, выбившись в люди и заняв высокие посты, даже не помышляли о возвращении на Родину: духовная жизнь в Хиджистане, в отличие от зиртанской, не отличалась особым разнообразием.
Сиртан никому не напоминал о возмещении потраченных на образование денег — даже за свои изобретения хиджистанские зиртанцы, зная о баснословном богатстве владыки, старались содрать с него подороже.
Фуримель платил. Его вполне устраивал такой обмен. Без героев было спокойнее. Владыка знал, что поступает неправильно, что социальному и техническому прогрессу способствует вовсе не поощрение и экспорт инакомыслящих, а их преследование и уничтожение. Но, выбирая между прогрессом и благоденствием, сиртан предпочитал последнее.
Хиджистанцам вполне хватало прогресса, носителем которого был их хозяин: закупленных в Зиртане у своих же изгоев магических охранных заклинаний, мелких технических усовершенствований, крупных консервных заводов. Владыка исповедовал классический принцип: «Герой должен быть один». И это должен быть он, Фуримель.
Переговоры с Кримхалем прошли как по нотам. Узнав о том, что ему предстоит счастливая женитьба на прекрасной вдовице, сиртан Фаристарда, спешно вызванный охраной, потерял дар речи. Онемев, он лишь молча переводил взгляд с улыбающегося парламентера на огромное страшное чудовище.
Виорика Степановна, которую Фуримель во время путешествия специально накручивал:
— Пококетливее с ним будь! Улыбнись, глазки сострой! — время от времени широко разевала пасть и распахивала огромные, желтые, как фары, глаза.
Драконша все-таки ужасно боялась, что негодяй согласится на брак, и от волнения
Переживала Ви-А-Рикс напрасно. Поняв, что от него требуется всего-навсего отказаться от Васирового наследства, Кримхаль немедленно отдал приказ о возвращении армии, связавшись через астрал с сопровождавшим войско боевым магом.
Так же охотно Кримхаль поставил свою подпись под заранее подготовленным предусмотрительным Фуримелем мирным договором, заверенным магически.
Возмутившейся Бларимель было обещано, что, при желании, она сможет получить наследство отца, выйдя замуж за кого-нибудь из родственников Виорики Степановны. Это заставило невестку надолго успокоиться.
Возвращаясь домой, посланцы доброй воли с удовлетворением наблюдали, как разворачивается в обратный поход войско, в очередной раз не дошедшее до прекрасных хиджистанских болот.
Прощаясь с Майоль, Фуримель вытребовал для хиджистанцев налоговые льготы и сохранение выплаты грантов и стипендий. Сведя временную хозяйку со своим управителем, сиртан предоставил их общей судьбе.
Пора было переходить к другим наболевшим проблемам. Через старого астролога владыка вновь вызвал Зиртан.
— Так что там с этим мальчишкой? — продолжая прерванный разговор, как ни в чем ни бывало, осведомился Фуримель.
— Черт бы его побрал! — грубо ответил уже узнавший об исчезновении ценного заложника академик. — Сбежал.
— Не врешь? — усомнился недоверчивый владыка.
Великий маг злобно сощурился. Наглец вел себя вызывающе. Никто другой не мог себе такого позволить. Президент охотно превратил бы хиджистанца в лягушку и отправил на консервный завод. На переработку. Стоило лишь разок щелкнуть пальцами! Но — увы! Самоуверенность Фуримеля имела под собой основания.
Шестьдесят процентов парламента Академии составляли хиджистанцы. Некоторые, ловко подделывая бумаги, до сих пор получали от владыки стипендии. Остальные имели в Хиджистане друзей и родственников, которые были им близки и дороги, поскольку каждый месяц посылали в Зиртан гостинцы и ценные подарки. И каждый день благословляли хозяина. Случись что с Фуримелем по вине Эсте-Вана, хиджистанское лобби смело бы его с поста президента на следующий же день. Приходилось терпеть.
— Не вру! — коротко ответил академик и прервал связь.
— Может, и вправду мальчишка мой? — подумал, отключаясь, владыка. В Хиджистане его ничто больше не задерживало.
— Не знаешь, как нам отсюда убраться? — спросил сиртан у Ви-А-Рикс. Сейчас был ее ход. Драконша ненадолго задумалась, вспоминая рассказы полковника о суровом походе по хиджистанским болотам.
— Знаю, — уверенно сказала она. — Нам нужен симах.
Через пару часов они были у старого жреца, в лесном святилище. Предупрежденный телепатически о прибытии гостей, старик встретил их у входа в храм и выставил владыке условия, изложенные в письменном виде в коротком манифесте на каменной плитке и на берестяной табличке — на выбор. Выбрав табличку, Фуримель ознакомился со следующими требованиями: