Полковнику нигде…

Капустин Вад

Подсев к Ай-Вану, кибер тихо сказал:

— Насчет кармы хорошо подумай! Вот ты не веришь, а ведь то, что я сказал, чистая правда — каждое слово! У меня, между прочим, в раскладе выходит то же самое. Кто-то сильно отсюда энергию тянет! Из другой Вселенной. Думаешь, почему мы с тобой, при наших-то возможностях, да на вторых ролях? И с полковником дело, явно, неладно. Чего он уходит? Недоброе чует, опасность! Спасать его надо, спасать!

Слова хитрого предсказателя заставили мага серьезно задуматься. Подначка? Вряд ли. Слишком похоже на правду. В моменты просветления

Ай-Ван тоже никак не мог объяснить себе собственное поведение. Его посещали странные сомнения:

— Как же так? — вспоминал он порой. — Я же маг! Черный! А как же с планами на мировое господство? А расправа с дядей-академиком? Месть за бесславно погибшего учителя-чернокнижника, святого человека? — Затем следовал новый провал и забвение.

Внезапное решение Маньи об отказе от борьбы тоже казалось неожиданным, безумным. Все это легко было объяснить происками врагов. Впрочем, это были не те мысли, которыми хотелось портить настроение, забивая себе голову на веселой пирушке. И Ай-Ван постарался выбросить их из головы, чтобы отвлечься. В очередной раз.

Лен-На робко обратилась к весело беседовавшему с профессором полковнику: ей было неловко отвлекать старших, которые как раз пили за свободную Вселенную, но уж очень о многом следовало поговорить.

Известие о появлении на Альтаире дорогого сынули вызвало у полковника легкую панику. Бром непроизвольно схватился за карман — к счастью, там еще оставалось немного молдавских лей, которые Кагор мог быстро обратить в галкредиты.

Впрочем, девушка быстро успокоила его рассказом о невольном пособничестве в самоизоляции великого поэта в далеком Хиджистане. Полковник облегченно вздохнул — вряд ли в лесной глуши мальчишке могло понадобиться много денег. Хотя Мирча был способен на многое. Одна его поэтическая карьера на Альтаире чего стоила!

О революционном поэте был наслышан даже Ка-Пус-Тин Вад. Ученый слышал, как однажды хохотали орионские охранники, зачитывая опусы Баль-За-Мина. Весь день после этого у тюремщиков было хорошее настроение. Событие запомнилось рассеянному профессору, так как выразилось в выдаче ему дополнительных листов бумаги для научного исследования.

— «Стишки кропать» — как выразился, нервно посмеиваясь, один из жукеров, потрясенных поэтическими изысками молдавско-регуллианского авангардиста.

В разговор вновь вмешалась обеспокоенная Лен-На.

— Земля! — громко сказала она, напомнив Брому о Родине. Что-то подсказывало ей, что Азарис лучше пока не упоминать. — Там какая-то опасность. Я чувствую! Что-то плохое грозит твоей стране. Нужно вмешаться! Помочь!

Аурел серьезно заволновался. Молдове могло грозить очень многое. Туда необходимо было направить надежного человека, способного справиться с любым трудным делом. Лучше всего Кибера. Бром огляделся, и, увидев тихо беседовавших о чем-то Барса и мага, подошел к ним.

— Ай-Ван! — обратился он к старшему магистру. — Ты ведь Орион и один свернешь? Мне Барсик ненадолго понадобится!

— Нет проблем! — самоуверенно ответил подвыпивший магистр. — Сделаем в лучшем виде. Хоть сейчас.

С трудом

убедив мага, что спешить пока не стоит, полковник обратился к киберу с личной просьбой — отправиться на Землю, разобраться, поощрить достойных и наказать виновных. За помощь он посулил Барсу боевую прибавку.

Скучавший без новых впечатлений Кибербарс с готовностью согласился навестить знакомые края. Он собирался отправиться немедленно, сразу же после окончания дружеской пирушки.

Разговор прервали. По альтаирской сети в штаб-квартиру поступил срочный вызов лично от Фор-Е-Мейля на имя Маньи. Всемогущий зампред ООМ приглашал исчезнувшего для всех главу революционной партии на конфиденциальную встречу в ресторан «Прекрасный порок». Владыка не считал нужным экономить деньги.

— Все будет оплачено, — предупреждало сообщение.

Бром, не собиравшийся раскрывать инкогнито Маньи, растрогался. Выбор этого, такого дорогого для него места, и такое печально знакомое предупреждение, подтолкнули его на неожиданный для себя самого поступок.

Аурел дал официальное согласие от лица Маньи на немедленную встречу с Фор-Е-Мейлем. И, раздав последние цеу, покинул вечеринку почти трезвым, отправившись в ресторан в собственном облике. А там — решил действовать по обстановке.

Гостя с нетерпением поджидал хиджистанский владыка. Обстановка располагала к доверительности. В исчезновение Маньи Фуримель не поверил ни на мгновенье, чувствуя какой-то хитрый подвох.

Аурел вновь явился в «Прекрасный порок» и ностальгически улыбнулся портье, широко распахнувшему металлокристаллическую входную дверь.

К появлению полковника в ресторане отнеслись настороженно. Там слишком хорошо помнили, чем закончился его прошлый визит. Опасения персонала можно было понять: перспектива еще одного светопреставления никого не прельщала. Однако прямого повода отказать посетителю не было, да и слишком уж важная персона его поджидала.

— Ты! — увидев друг друга, одновременно сказали два великих человека и, также хором, продолжили: — Где Азарис?

— Чертова девчонка! — поняв, что Бром тоже ничего не знает, громко возмутился сиртан. Его беспокоила судьба взбалмошной дочери. — Так значит, ты и есть Манья! — без труда догадался он.

Полковник не стал отрицать очевидное. Несмотря на краткое знакомство, Фуримеля он тоже узнал мгновенно, по шелковым бледно-салатовым шароварам и ярко-алой прозрачной разлетайке, увешанной блестящими побрякушками: не зная, чего ожидать от партийного лидера, сиртан по привычке, обвешался магическими амулетами. Аурел даже хотел было сделать тестю замечание, но вспомнив, что сам теперь обычно выглядит как проспиртованная черная альтаирская пирамидка, смолчал.

Для Фуримеля то, что Манья внезапно оказался полковником Бромом, зятем, родственником и своим человеком, в корне меняло дело. Владыка, готовившийся к смертельной схватке, расслабился, выплеснул из кубка отравленное вино и спрятал серебряный стилет — в ритуальном костюме с потайными карманами были предусмотрены и средства защиты от собственных орудий смертоубийства.