Полковнику нигде…
Шрифт:
Обернувшись к капитану, старшая помощница попыталась было что-то сказать. На нее сразу зашикали. Но зря — больше ничего интересного объявлено не было. Но и этого Баль-Монтане оказалось достаточно. Воспользовавшись ее отсутствием, бывший возлюбленный пытался заключить династический брак. Без всяких на то оснований, Натэль внезапно испытала приступ ревности и возмущения. Как — предпочесть ей, ей! — бесцветную бессловесную девчонку! Все чувства к Баль-За-Мину были мгновенно позабыты. В порыве беспричинного гнева девушка совершила глупость, в которой ей предстояло раскаиваться долгие годы.
— Гвардейки! — обращаясь к подругам, громко заявила
Ее слова были встречены бурным восторгом. Гвардейки неожиданно увидели перед собой долгожданную цель. Теперь им было за что сражаться.
Никаких колебаний у Баль-Монтаны не было. Капитан вовсе не собиралась свергать нового императора и становится узурпаторшей власти. В ее намерения входило только помешать намеченному браку наследника и занять свое законное место императорской супруги.
— Ура! — поддержал командира хор восторженных выкриков. — Ура, будущей императрице и наследнику трона!
Джамп. Баль… Баль-Монтана знала, что принц любит ее, и из своих намерений тайны делать не собиралась. Слухи о ее клятве разнеслись по всей планете и достигли ушей царедворцев задолго до того, как она приступила к решительным действиям. Никто просто не ожидал от нее такой наглости.
Явившись на церемонию погребения в парадном мундире, капитан демонстративно заняла место, предназначенное для супруги, рядом с наследником престола. Пытавшаяся преградить ей дорогу жалкая соперница была незаметно оттеснена сопровождавшими Баль-Монтану гвардейками в задние ряды. Ее не удостоили даже взгляда. Дочь Баль-Рона была не из тех, с кем капитан стала бы сейчас считаться.
Баль-Неар не стал устраивать скандала — перед объективами кино- и теле- камер это было бы затруднительно. Церемония транслировалась на всю галактику. Да принц и не видел для этого оснований. Его провоцирующее заявление было сознательной попыткой вернуть потерянную возлюбленную. Зная амбициозную натуру высокомерной подруги, принц ожидал сегодняшней выходки. И готов был принять и простить.
Церемония прощания с царственным покойником продолжалась так, как будто ничего не произошло. Баль-Монтана прекрасно знала нужные реплики. Именно ей предстояло передать будущему владыке Баля факел для зажжения погребального костра, на котором возлежало, окруженное богатыми дарами, иссохшее тело старого монарха.
В передних рядах обменивались понимающими взглядами высокородные гости, не осмеливавшиеся в такой момент произнести вслух ни слова. Все заметили позеленевшее от унижения лицо руководившего церемониалом председателя дворянской коллегии. Ничем иным он не выдал обуревавшего его негодования. Рука его, передававшая Монтане факел, не дрогнула. Ей было все равно.
Она стояла с каменным лицом, не обращая внимания на ненавидящие глаза лорда Баль-Рона, на рыдания его незадачливой дочери, на удивленный ропот трибун. Баль-Монтане казалось, что душа ее выжжена своим собственным погребальным костром.
После возвращения капитан нашла-таки время забежать в медицинский центр. Строчка на экране медсканера прозвучала для нее пожизненным приговором: ребенок женского пола! В отличие от Азарис Натэль вовсе не нужна была дочь.
Правом наследования императорской власти по древним традициям Баля, намного более сильным и закрепленным многочисленными традициями, чем
Уничтожать дитя любимого человека невеста принца не стала. Плод был перенесен в маточный репликатор. После рождения девочке предстояло отправиться на далекую отсталую планету Земля, где, хотелось надеяться, ее ждали любовь и забота одинокой бабушки. Матери была сейчас безразлична ее судьба.
Баль-Монтане был уготован собственный крест: ненавистный брак с постылым мужем, вынашивание нежеланного сына. Наследник империи должен родиться естественным путем, — и лишь затем — она получила бы право решать, что ей делать с собственной жизнью. Капитану королевской гвардии должна была дорого обойтись опрометчивая клятва. Судьба же как будто стремилась убрать все препятствия с ее сложного пути.
Церемония сожжения бренных останков балеанского императора проходила на погребальном поле. Крохотная зеленая площадка в уютной долине, где когда-то находилась база Сеятелей, была окружена амфитеатром трибун для благородной публики. Ритуал воплощал веру в воссоединение духа правителей с великими предками.
Все, кому выпала честь получить приглашение, с трепетом и надеждой следили за тем, как поднимается в холодное балеанское небо с дымом последнего костра дух усопшего Баль-Неара. Ждали знамения. Чуда. В прежние века порой случалось, что в клубах дыма внезапно загорались золотые блики императорской ауры, свидетельство правильности избранного планетой пути. В этот раз ожиданиям суждено было оправдаться с лихвой.
Теперь, когда Звездные сеятели вновь обрели материальное воплощение, сомнительная прежде идея воссоединения с предками должна была найти вещественное подтверждение. В ауре умиравшего императора Грезаурыл Бромаву вовремя обнаружил так необходимый ему для дополнения всеподавляющего, слишком сильного для триады, биополя Дрейка компонент, способный при объединении воскресить еще одного Ждущего.
Вступив с Баль-Неаром в контакт на смертном ложе, в обмен на согласие оставить психокопию Сеятелю, предтеча пообещал выполнить простое условие и явить на похоронах долгожданное чудо.
И вот сейчас трибуны ахнули: столб дыма, восходящего от пожираемого ритуальным огнем саркофага, пронзили лучи золотого света. Долгожданное знамение вознагражденной праведности!
Это событие невольно сыграло на руку Баль-Монтане, став подтверждением законности ее притязаний. А как же! Ведь их справедливость признали сами Сеятели! Никто теперь не мог оспорить ее права на столь желанное для многих и такое ненавистное для нее самой место императрицы на балеанском престоле.
Глава двадцать седьмая
Воссоединение семейства
«По мнению Льва Толстого, только Наташа Ростова смогла достичь настоящего совершенства. Разжиревшая самка — вот идеал писателя»
Узнав от Кибера о последних событиях, Аурел позвонил любимой бабушке.
— Негодяй! Ты что творишь? — встретила его баба Ляна горьким упреком. Впрочем, ее следующие слова тоже мало что объяснили. — Бросил бедную девочку одну! В такую минуту! В положении. Спасать Родину! От потрясения преждевременно родила. Двойню, оба мальчики. Поздравляю! — не совсем логично переходила она от темы к теме. — Всех нас спасла. Похожи на тебя, не отличишь. Красавцы! Умницы! Месяц назад родились.