Полководец поневоле

Распопов Дмитрий Викторович

— Интересно какие новости он нам принесёт, — заинтересовался я.

— Позвать его мой царь? — поинтересовался он.

— Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, — добавил я.

Хопи отправил одного из охраны и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.

— Мой друг, — скривился я, — я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.

— Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья заслуживают того, чтобы их услышал

царь как можно скорее, — быстрой скороговоркой проговорил он.

— Говори.

— Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? — поинтересовался он и когда я кивнул, предчувствуя неладное, он продолжил.

— Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке также не было.

Я стиснул зубы.

— Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.

— К сожалению да, мой царь, — повинился он, — есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.

В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация конечно была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.

— Что ещё рассказали твои знакомые? — держа себя в руках, поинтересовался я.

— Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с Его величеством хотели бы получить такие же привилегии, — грустно ответил он.

— С этим ко мне уже приходил твой дядя, — ответил я, — и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.

— Его величество хочет сам этим заняться? — спросил он, — это прибыльное, но очень хлопотное дело.

— Кто ещё занимается невольниками? — поинтересовался я, — с кем ни за что не станет говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.

— Финикийцы и …, - тут лицо Рехмира перекосило и он даже от отвращения сплюнул на пол, — проклятые иудеи.

— Иудеи? — в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, — а они уже ушли из Египта?

— Да мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, — ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.

— Если ты так их ненавидишь, то значит кто-то всё же остался? — поинтересовался я.

— Проклятые ростовщики и торгаши мой царь, — согласился он, — но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.

На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.

— Найди мне их, я хочу поговорить с ними, — попросил я его.

— Нет мой царь! — оскорблено воскликнул он, — эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!

— Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, — настойчиво попросил я, — если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.

— Хорошо мой царь, — было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.

Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми, пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, так обговорили текущие новости вот и всё, сразу после него разойдясь по своим помещениям.

***

Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленником не поступало, а в остальном визирь подтвердил то, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств, после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово данное такому нечестивцу как мне, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.

Бенермерут смущаясь, сказал также мне, что Усерамон рассказал ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий и размышлений, воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться на то, что Усерамон лишал меня делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.

— Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? — спросил я его, видя, как тот снова мнётся.

— Да мой царь, — он упал на колени, — но я понимаю, что не могу оставить Твоё величество сейчас, когда от него ушли все.

— Сколько тебе нужно времени на это? — спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого не хотелось.

— Не больше двух-трёх месяцев мой царь, — склонил он голову.

— Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, — распорядился я.

— Мой царь! — на его глазах показались слёзы благодарности, но я отмахнулся.

— Я обещал Бенермерут, что за спасение жизни награжу тебя, поэтому бери свою награду и вступай в права. Пару месяцев я без тебя точно продержусь.

Мужчина поднялся на ноги и низко мне поклонился.

— Подойди к Небсению, скажи я распорядился дать тебе сто шетит на дорогу, — сказал я, когда он выходил из комнаты. Бенермерут ещё больше стал благодарить и наконец вышел, оставляя меня одного с охраной.