Поллианна
Шрифт:
— Мистер Джон Пендлтон только что был здесь, Поллианна, — насколько могла спокойно объявила она. — Он просил передать тебе, что Джимми Бин будет теперь жить у него. Он сказал, что ты будешь рада, когда узнаешь об этом.
Грустное лицо Поллианны вмиг озарилось.
— Рада? — неуверенно переспросила она. — О, да, тетя Полли, наверное, я рада. Я так хотела найти дом для Джимми, а у мистера Пендлтона просто чудесный дом. И за мистера Пендлтона я тоже рада. Вы понимаете, тетя Полли, ведь теперь у него будет «присутствие ребенка».
— Присутствие чего?
Поллианна покраснела. Она только
— Ну, «присутствие ребенка», — поспешно проговорила Поллианна. — Мистер Пендлтон сказал мне однажды, что настоящий Дом невозможен, если нет руки и сердца женщины и присутствия ребенка.
— Ну, да, я понимаю, — очень ласково ответила тетя Полли, и она действительно поняла гораздо больше, чем предполагала Поллианна. Теперь-то ей стало ясно, какой напор выдержала Поллианна, когда мистер Пендлтон вознамерился превратить «груду серых камней» в «настоящий Дом».
— Да, да, я все понимаю, — повторила она, и на глаза ее навернулись слезы.
Опасаясь, как бы тетя не продолжила эту тему, Поллианна поспешила увести разговор от дома на Пендлтонском холме и его хозяина.
— Доктор Чилтон тоже говорит, что без руки и сердца женщины и присутствия ребенка не может быть Дома.
Мисс Полли вздрогнула.
— Доктор Чилтон? Откуда ты знаешь, что думает о настоящем Доме доктор Чилтон?
— Он сам мне сказал в тот раз, когда я была у него. А потом еще сказал, что живет не в Доме, а просто в комнатах.
Мисс Полли вдруг отвернулась и сосредоточенно уставилась в окно.
— И тогда я спросила у него, — продолжала девочка, — отчего же он не возьмет руку и сердце женщины и не устроит настоящий Дом?
— Поллианна! — резко повернулась к ней мисс Полли, и та заметила, как красиво у нее зарумянились щеки.
— И когда я спросила, лицо у него стало такое грустное.
— Что же он тебе ответил? — с натугой проговорила мисс Полли.
— Ну, он долго молчал, а потом ответил, что не так просто добиться руки и сердца, даже если очень стараешься.
У мисс Полли щеки разгорелись еще сильней, и она принуждена была отвернуться к окну.
— Тогда-то я и убедилась: мистеру Чилтону нужны рука и сердце женщины. Жалко, что он не может добиться.
— Но ты-то откуда знаешь, Поллианна?
— А он на следующий день сказал еще кое-что. Он это очень тихо сказал, но я все равно услышала. Он сказал, что отдал бы все на свете, только бы получить руку и сердце одной женщины. Тетя Полли, что случилось, тетя Полли! — закричала девочка, ибо тетя Полли поднялась на ноги и чуть ли не бегом побежала к окну.
— Все в порядке, милая. Я просто решила поменять положение этого хрусталика, — ответила тетя Полли, у которой теперь горели не только щеки, а все лицо. 28. ИГРА И ИГРОКИ
Вслед за мистером Пендлтоном визит нанесла Милли Сноу, Раньше она ни разу не переступала порога этого дома, и, оказавшись один на один со строгой хозяйкой, просто не знала, куда девать себя от робости.
— Я… Я пришла спросить про ту самую маленькую девочку, — запинаясь, прошептала она.
— Спасибо, моя дорогая. Она все так же. А как себя чувствует твоя мама? — устало проговорила в ответ мисс Полли.
— Именно об этом я и хотела вас попросить. То есть, не об этом. Я хочу, чтобы вы передали мисс Поллианне. Ужасно, просто ужасно! Мы с мамой просто представить себе не можем, что крошка не будет ходить. А сколько доброго она сделала мне и маме! Обучала играть в игру и все такое.Выпалив это на едином дыхании, Милли умолкла и выжидающе уставилась на мисс Полли. Та долго молчала, честно пытаясь извлечь хоть какой-то смысл из потока бессвязных фраз. Однако старания ее ни к чему не привели, и она решила, что бедная Милли за то время, что они не виделись, попросту повредилась в уме.
— Очень хорошо, милочка, — снисходительно, словно обращаясь к неразумному ребенку, проговорила она. — Вот только я не совсем поняла, что же ты хочешь передать Поллианне?
— Да, да, я очень хочу передать, — словно в бреду, отозвалась девушка. — Надо, чтобы она знала, как много сделала для нас. Конечно, она кое-что видела. Ведь она бывала и видела, что мама изменилась. Но мне важно, чтобы она знала, как. И я тоже. Ведь я тоже теперь играю в игру. Вернее, пытаюсь немного.
Мисс Полли охватило еще большее недоумение. Она совершенно не понимала, что подразумевает Милли под словом «игра». Но только она хотела спросить об этом, как девушка снова затараторила:
— Вы знаете, раньше маме все было не так. Ей всегда всего хотелось другого. Вообще-то не скажу, чтобы я слишком ее осуждала в ее-то положении. А теперь она мне и занавески разрешает открывать, и своим видом интересуется, и ночной рубашкой и вообще всем на свете. И еще она даже начала вязать разные маленькие вещи. Ну, вроде шапочек и одеял для младенцев. Она отдает их на ярмарки и в больницы. И она так увлеклась и так рада, что может это делать. И все благодаря мисс Поллианне, потому что мисс Поллианна сказала, что она должна радоваться, что работают руки. И мама тут же задумалась, почему ж ничего не делает руками? Вот и начала вязать. Вы себе даже не представляете, какая у нее стала комната с этой красной, голубой и желтой шерстью и с призмами на окнах от мисс Поллианны. Теперь даже войти приятно, а раньше мне совсем не хотелось. Там было темно, мрачно, и мама лежала такая несчастная! Поэтому мы и хотим, чтобы вы, пожалуйста, передали мисс Поллианне, это все из-за нее. И еще передайте ей, будьте так добры, что мы так рады, что ее узнали! И мы решили, что она, если узнает, может, будет рада, что знает нас. И это все! Вы передадите ей? — завершила Милли, вскакивая со стула.
— Ну, конечно, я передам, милочка, — заверила мисс Полли, лихорадочно пытаясь сообразить, удалось ли ей усвоить хоть малую часть этого впечатляющего монолога.
Визиты мистера Пендлтона и Милли Сноу были лишь началом, за ними последовали другие, и вскоре у мисс Полли просто голова стала раскалываться от количества устных посланий, которые она должна была запомнить, чтобы затем изложить племяннице. Но главное, что в большинстве этих посланий содержались очень странные выражения, смысл которых мисс Харрингтон понять была просто не в состоянии.