Полночные воспоминания
Шрифт:
— Мистер Ламброу, вы и муж вашей сестры, Константин Демирис, никогда не любили друг друга, верно?
— Верно.
— Более того, не будет ли правильнее сказать, что вы ненавидели друг друга?
Спирос Ламброу взглянул на Константина Демириса:
— Это еще слабо сказано.
— В день, когда исчезла ваша сестра, Константин Демирис, по его словам, был далеко от места гибели жены. В три часа дня, когда она была убита, у него состоялась встреча с вами в Акрокоринфе. Когда вас допрашивала полиция, вы отрицали этот факт.
— Да,
— Почему?
Ламброу долго сидел молча. Когда он заговорил, голос его был полон гнева:
— Демирис отвратительно обращался с моей сестрой. Постоянно издевался над ней и унижал. Я хотел, чтобы он заплатил за это. Я нужен был ему для алиби. Я не хотел помогать ему.
— А сейчас?
— Чувствую, не могу больше лгать. Должен сказать правду.
— Так вы встречались с Константином Демирисом в Акрокоринфе в тот день?
— Да, встречался, и это правда.
Зал зашумел. Побледневший Делма вскочил на ноги:
— Ваша честь, протестую…
— Протест отклонен.
Делма в изнемождении опустился на стул. Константин Демирис наклонился вперед, глаза его сверкали.
— Расскажите о вашей встрече. Это была ваша идея?
— Нет. Мелины. Она нас обоих обманула.
— Обманула? Каким образом?
— Она позвонила мне и сказала, что ее муж хочет встретиться со мной и обсудить одно дело. Затем она позвонила Демирису и сказала, что якобы я просил его встретиться со мной. Мы приехали, и выяснилось, что нам нечего сказать друг другу.
— И встреча ваша состоялась в середине дня, когда, как было установлено, миссис Демирис умерла?
— Совершенно верно.
— От Акрокоринфа до дома на пляже четыре часа езды на машине. Я замерял время. — Наполеон Чотас взглянул на членов жюри. — Таким образом, Константин Демирис никак не мог оказаться в Афинах раньше семи, если он был в Акрокоринфе. — Чотас снова повернулся к Спиросу Ламброу: — Вы находитесь под присягой, мистер Ламброу. Правда ли то, что вы нам рассказали?
— Правда. Да поможет мне Бог. Наполеон Чотас развернул коляску и оказался лицом к лицу с членами жюри.
— Дамы и господа, — прохрипел он. — Существует только один приговор, который вы можете вынести. — Он полностью завладел их вниманием. — Не виновен. Если обвинитель попытается предположить, что обвиняемый нанял кого-либо, чтобы убить свою жену, тогда у вас могут быть какие-то сомнения. Но ведь все обвинение построено на так называемых уликах, согласно которым обвиняемый был в той комнате и сам убил свою жену. Почтенные судьи скажут вам, что в данном судебном разбирательстве следует доказать две основные вещи — наличие мотива и возможности. Не просто мотива или возможности, а обязательно и того и другого. По закону они неразделимы, как сиамские близнецы. Дамы и господа, не важно, был ли у обвиняемого мотив для преступления, но последний свидетель убедительно доказал, что обвиняемый никак не мог быть на месте преступления, когда оно было совершено.
Члены
— Жюри пришло к какому-либо решению? — спросил главный судья.
— Да, Ваша честь. — Староста жюри держал в руках лист бумаги.
— Судебный исполнитель, принесите, пожалуйста, приговор.
Судебный исполнитель подошел к члену жюри, взял лист бумаги и передал его судье. Судья развернул его и поднял голову:
— Жюри считает, что обвиняемый невиновен.
В зале поднялся шум. Люди повскакивали с мест, некоторые зааплодировали, другие принялись свистеть.
Лицо Демириса посветлело. Он перевел дыхание, встал и подошел к Наполеону Чотасу:
— Ты своего добился, — сказал он. — Я у тебя в большом долгу.
Чотас посмотрел ему прямо в глаза:
— Уже нет. Теперь я богат, а ты очень беден. Пошли. Надо это дело отметить.
Толкая коляску с Чотасом перед собой, Константин Демирис пробрался через бурлящую толпу, мимо репортеров, к автостоянке. Чотас указал на машину, стоящую у входа:
— Вон моя машина.
Демирис подкатил его к дверце.
— У тебя что, нет шофера?
— Он мне не нужен. Машина переделана таким образом, что я сам могу ее вести. Помоги мне взобраться.
Демирис открыл дверцу, поднял Чотаса и посадил его на место водителя. Сложил коляску и пристроил ее на заднем сиденье. Затем сел рядом с Чотасом.
— Ты все еще самый великий адвокат в мире, — улыбнулся Константин Демирис.
— Да, — согласился Наполеон Чотас, заводя машину и трогаясь с места. — Что ты теперь собираешься делать, Коста?
— Как-нибудь устроюсь, — осторожно ответил Демирис. («Имея сто миллионов долларов, я построю новую империю».) — Спирос здорово расстроится, когда узнает, что ты его надул, — усмехнулся он.
— Только сделать он ничего не сможет, — заверил его Чотас.
— По контракту, подписанному им, он приобретает компанию, не стоящую ни гроша.
Машина быстро двигалась в сторону гор. Демирис наблюдал, как Чотас переключает скорости и манипулирует рычагами, регулирующими педаль газа и тормоза.
— Ты здорово справляешься.
— Пришлось научиться, — сказал Чотас. Они поднимались по узкой горной дороге.
— Куда мы едем?
— У меня там маленький домишко наверху. Выпьем по бокалу шампанского, а потом я вызову такси, и ты поедешь домой. Знаешь, Коста, я много думал. Все, что случилось… смерь Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа, потом бедняги Ставроса… Это ведь не имело отношения к деньгам, правда? — Он повернул голову и посмотрел на Демириса. — Все из ненависти. Из ненависти и любви. Ты любил Ноэлли.