Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших
Шрифт:
— Снега эти деревья не знают?
— В 91-м в феврале выпадал. И это было событие. Но по рассказам и хроникам, раньше снега тут, ненадолго, правда, ложились каждую зиму.
Тихо переговариваясь, идем в оцепеневшем безветренном мире. Хрустят под ногами буковые орешки. Так же как в подмосковном лесу, цыкают синицы. Выстукивает старое дерево дятел, сойка истошным голосом, будто ее кто-то режет, оповестила всех о нашем приходе.
— Это тропинка к болоту. Летом ходят по ней за черникой и за малиной. А эти шары вам знакомы?
Повсюду на полянах и на опушках — похожие на огромные птичьи гнезда колонии растения-паразита
— Птицы разносят клейкие ягоды с семенами, и омела прививается на деревьях, сосет их соки.
— А обилие папоротников?
— Влага. Папоротники любят влагу…
Кусты папоротника, все это знают, напоминают формой хрустальный фужер. Но, конечно, не природа училась красоте у стекольщиков, стекольщики вдохновлялись в природе.
Папоротник по-французски — фужер.
И еще один языковой курьез. Когда пошел разговор о грибах, мой спутник все время говорил «шампиньоны», и я подумал, что только шампиньоны произрастают в здешних лесах.
Оказалось, гриб по-французски (любой!) — шампиньон. А то, что у нас называется шампиньоном, французы зовут шампиньоном парижским.
— Какому грибу отдаст предпочтение посетитель здешнего леса?
— Лисичкам, — улыбнулся лесник. И пояснил: — Лисички — гриб третьесортный, но очень красивый, легко заметный, не мнется — набивай им рюкзак, не червивый, и не спутаешь с ядовитым — каждый ребенок знает лисички.
На привале около древнего дуба лесник прочел мне целую лекцию о французских лесах. — Этот вот великан — памятник прошлого…
Когда-то Францию покрывали дубравы. Рубили их без оглядки — на строительство кораблей и домов, освобождая землю для пашен.
Ценность лесов для страны почувствовали ко временам Наполеона, когда во Франции лес занимал всего лишь восемь процентов всей территории. Спохватившись, французы не только прекратили бесконтрольные рубки лесов, но и выработали стратегию их возобновления, которой неуклонно следуют два столетия. Результат впечатляющий: сегодня четверть Франции покрыта лесами.
Лесной островок, в центре которого, сидя под вековым дубом, мы тихо беседуем, охраняем особо. Он служит зеленым буфером между двумя промышленными зонами Руана и Гавра. Сюда приезжают прийти в себя от городской суеты, подышать чистым воздухом и побыть в тишине. Лес не является заповедником, из него изымается спелая древесина, тут можно охотиться, собирать грибы-ягоды. Пешком и на лошади — пожалуйста, в любое место, на машине езда ограничена. Статус «регионального парка» дает возможность, используя разные источники финансирования, развивать в прилегающих к лесу деревнях старые ремесла, производить «нефабричные» продукты, которыми некогда славились эти места…
* * *
Беседу нашу с лесником прервал заливистый лай собак. Поняв, в чем дело, мы вышли на просеку и увидели сидящих на складных табуретках охотников — ровная линия, один от другого в полуста метрах. Соблюдая правила, мы притихли и стали ждать выстрелов — загонщики «двигали» на стрелковую линию кабанов. Но выстрелов не последовало. Искушенные кабаны каким-то образом улизнули. Но это не огорчило ни стрелков, ни загонщиков. Из чащи на просеку вывалилась возбужденная охотой и обеденным сидром ватага деревенских разнокалиберных «тартаренов» с дюжиной резвых собачек. Человек с фотокамерой их вначале насторожил («зеленые» ведут в Европе кампанию против охоты), но, поняв, в чем дело, взрослые дяди темпераментно, как подростки, стали позировать, и дело дошло до веселого прицеливания друг в друга и в фотографа тоже. Испугавшись, что эта забава кончится плохо, я поспешил попрощаться со зверобоями, и они тотчас же вновь обратили излишки сил против невидимых кабанов — распорядитель охоты повел стрелков на новую линию, а загонщики, согласно стратегическим планам охоты, отправились на исходный рубеж…
Лесной массивчик у Сены дает приют лисам, белкам, ежам, барсукам. Из крупных животных тут обитают пятьсот кабанов, полторы сотни оленей и сотня косуль. Больше лес не прокормит, и потому ежегодно из него, по лицензиям, часть обитателей изымают. Наибольшую дань охотникам платят тут кабаны, досаждающие окрестным жителям набегами на кукурузу, — сотня голов ежегодно попадает под пули.
— Есть браконьерство?
— Есть, — вздохнул лесник. (В обязанность лесников входит также охрана дичи.)
Браконьер, убив оленя, выручает за рога и за мясо около десяти тысяч франков (примерно полторы тысячи долларов). Игра стоит свеч, и есть, по словам лесника, люди, готовые, несмотря на значительный штраф и угрозу тюрьмы, рисковать…
В лесу неизбежно зашел разговор о волках.
— О, никто не знает, когда во Франции они были! Сегодня нет ни единого. Впрочем, на востоке в Вогезах этим летом будто бы появился. В газетах об этом много писали.
В доме лесника при свете камина мы пролистали вырезки из газет. То ли волка, то ли одичавшую в лесу собаку видеокамерой снял какой-то турист. В это же время «не вполне опознанное существо» зарезало пять овечек.
И разгорелись нешуточные страсти — «немедленно уничтожить!» Но как? Местный корпус охотников оказался бессильным — «волк умело прячется то в кукурузе, то в горном лесу».
«Всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами уничтожим — люди боятся ходить за грибами», — заявил журналистам глава местной мэрии. «Зеленые» запротестовали: «Надо радоваться, что появился!» Актриса Брижит Бардо, опекающая диких животных, объявила о премии тому, кто волка спасет. «Да, взять его надо живым!» — распорядились в министерстве охраны среды. Сказано — сделано.
Возле какого-то стада овец поставлены были ловушки. «Волк умело ловушки обходит!» — оповестила Францию «Фигаро». «Ограничить прогулки в лес!» — распорядился префект в Вогезах. Кого-то посетила счастливая мысль изловить серого чисто французским способом — «шерше ля фам». «Надо в клетку поместить волчицу, она завоет, и волк не выдержит, прибежит непременно». Это была не шутка, в зоопарке городка Амневиль посадили в клетку молодую волчицу и отправили в нужное место.
К разочарованию ловцов, волчица не выла, и волк к ней не шел. Стоимость операции перевалила за сто тысяч франков. Но тут пришла осень, газеты переключились на волков политических. Но о звере в Вогезах Франция не забыла. «А сколько волков в России?» — спросила жена лесника. Я сказал, что тысяч пятьдесят — шестьдесят наберется. «Да как же вы там живете?!» — женщина уронила поленья возле камина. Да вот так, говорю, и живем, волков бояться — в лес не ходить…