Полное собрание сочинений. Том 2

Толстой Лев Николаевич

Чтеніе было очень пріятно. Оно не было однимъ предлогомъ сид ть вм ст , но видно было по зам чаніямъ, к[оторыя] прерывали его, увлеченіе и любовь къ мысли и изящному. Наконецъ, въ 11 часовъ М-me Нехлюдовъ встала, сложила работу и сказала, что пора идти спать.

— «Ну, я очень рада, Nicolas, сказала она, ц луя въ лобъ сына и подавая мн руку: что вы у насъ будете. Въ ваши года дружба хорошая вещь, славная вещь».

Лиза тоже подала мн руку.

У N. [?] было дв комнаты — спальня и кабинетъ. Василій постелилъ мн на диван въ кабинет , но я пошелъ въ спальню и сид лъ тамъ на к[ровати] у Дмитрія. Мн хот лось поговорить съ нимъ о его семейств , разсказать ему, какъ понравился мн этотъ новый для меня бытъ, но я не р шался начать разговоръ объ этомъ, особенно когда приходила мн мысль о сонетк , и думалось, что Д[митрій] всл дствіе именно этой сонетки перем нилъ мн ніе обо мн и, увидавъ меня въ обществ , какъ я заст нчивъ и стыдливъ, раскаивается, что онъ представилъ меня. — Я н сколько разъ собирался

начать говорить ему про его мать и сестру, придумывалъ фразы и открывалъ ротъ, но потомъ приходило въ голову, что онъ можетъ подумать, и останавливался. Дмитрію тоже в рно хот лось спросить мое мн ніе о своемъ семейств , но онъ не р шался, и об щаніе наше все говорить другъ другу не исполнялось, но мн кажется, что мы все-таки безъ словъ понимали другъ друга и были откровенны, а что есть вещи, которыя лучше не говорить. То, что я пришелъ къ нему въ спальню, то, что мы помолчали минутъ 5, изб гая взглядовъ одинъ другаго, им ло большое для насъ значеніе. —

Глава 6-я. Трубка. <Ложь>. Я хочу уб диться въ томъ, что я большой.

(Въ сл д. главахъ: 1) деньги, 2) ложный стыдъ).

Уже первое правило, которое я задавалъ себ для будущей жизни, — усовершенствованіе, я не исполнилъ въ первый день моего пере зда къ Нехлюдовымъ. Мы заболтались такъ долго свечера, что проснулись, когда солнце уже было высоко, и то Дмитрій разбудилъ меня. И голова была тяжела, и въ т л б[ылъ] какой-то нездоровый жаръ. Первая мысль моя при пробужденіи была, что я большой и на свобод . Никакая мысль не л зла мн въ голову, къ каждой прим шивалось сознаніе свободы и желаніе доказать другимъ и еще бол е уб диться самому, д йствительно ли я такой же большой, какъ другіе. Первое выраженіе этой мысли было то, что я пилъ чай, не од ваясь, и курилъ трубку, кот[орую] взялъ у Дмитрія, и раскашлялся и раскрасн лся такъ, что думалъ, я задохнусь, но сказалъ, что это ничего безъ привычки, но что я куплю себ табаку и трубку и, когда буду одинъ, буду понемножку пріучаться къ табаку. Часовъ въ 12 пришелъ Д[убковъ], и мы такъ, не од ваясь, сид ли до самаго об да, болтали глупости, и мы съ Д[митріемъ] были совершенно другими людьми, ч мъ вчера вечеромъ. Меня мучила мысль, что в рно еще я не совс мъ большой или хуже другихъ, что не могу курить Жуковъ табакъ также, какъ они, и въ тотъ же день пошелъ на Арбатъ, купилъ у Бастанжогло на 5 рублей ассигнаціями Жукова табаку, 2 стамбулкии черный липовый чубукъ, накурился одинъ въ комнат Дм[итрія] до того, что голова у меня пошла кругомъ, что я испугался, взглянувъ на свое бл дное, какъ полотно, лицо въ зеркало, и что, наконецъ, меня вырвало! Я помню, въ какомъ я ужасномъ положеніи былъ съ полчаса времени посл этаго. Я лежалъ на диван , надъ тазомъ; вокругъ меня на полу валялась вонючая трубка и окурки; голова ходила кругомъ, ужасно тошнило, и вся внутренность поднималась. Безсмысленно вперивъ мутные глаза въ начатую четверку табаку, стоявшую на стул , съ тупымъ вниманіемъ глядя на 2-хъ львовъ, поддерживающихъ гербъ В. Ж[укова], и читая и перечитывая надпись «лучшій американскій табакъ», я съ отчаяньемъ въ сердц и съ маленькимъ страхомъ даже за свою жизнь думалъ, что н тъ, не большой еще я, и что видно, не быть мн никогда большимъ, какъ другіе, и не пускать никогда длинныхъ струекъ дыма черезъ русые усы и никогда, никогда видно не суждено мн затягиваться. —

(Въ деревн женитьба отца на женщин низшаго круга роняетъ отца во мн ніи сыновей, т мъ бол е, что лишаетъ ихъ посл дней надежды на его состояніе, уже ненадежное какъ игрока. Холодъ между отцомъ и сыновьями, откровенный разговоръ объ этомъ предмет между братьями, раззореніе отца и самопожертвованіе д тей, но невозможное вполн , потому что они начали жить. Владимиръ судитъ холодно и отказываетъ, потому что не можетъ. Николай сентиментальничаетъ, об щаетъ и не исполняетъ, потому что не можетъ. В[ладимиръ] женится и поправляетъ отца. Николай оригиналъ.)

За об домъ, который также, какъ и все Нехлюдовское, носилъ на себ какой-то особенный отпечатокъ строгости, простоты и изящества, Катерина Дмитріевна спросила у Дм[итрія], когда онъ легъ спать, и когда я, думая сказать пріятное, объяснилъ, что мы съ нимъ болтали до 2-хъ часовъ ночи и встали въ 10, она, не отв чая мн , серьезно обратилась къ Дмитрію и, какъ-то особенно пристально глядя на него, внятно и съ разстановкой сказала ему.

— «Я прошу тебя, Дмитрій, никогда не ложиться позже 12 и всегда вставать раньше 8-ми. Об щаешь?»

— «Об щаю, maman», отв чалъ онъ серьезно.

Т мъ разговоръ ихъ объ этомъ и кончился, но меня ужасно покоробило отъ него.

— «А знаешь, нынче вечеромъ я въ первый разъ пью чай въ саду, въ тетинькиной бес дк », сказала М-[me] Нехлюдовъ. М[-me] К. [?] и Капустинъ об щались прі хать ко мн — я ихъ угощиваю воздухомъ.

«Смотри же, Митя, и вы, господа», сказала Лиза, къ великой радости моей, см шивая въ одно выменя и большаго Дубкова: «не оставайтесь долго на этомъ гуляньи». — Она знала, что мы собирались посл об да, по предложенію Дубкова, на гулянье на Пр сненскіе Пруды. —

Дубковъ сказалъ, что онъ непрем нно прі детъ и привезетъ съ собой Дмитрія.

— «А вы?» спросила она у меня.

— «Я никакъ не могу, потому что вечеромъ

меня звали Валахины», сказалъ я, и это не только была совершенная ложь, но я даже 2 года не видался съ Валахиными, но потому ли, что нынче утромъ я думалъ о томъ, съ здить ли мн или н тъ съ визитомъ къ Валахинымъ, или потому, что я полагалъ, это мн придастъ значеніе, что В[алахины] звали меня, или просто потому, что я думалъ, хорошо будетъ показать, что я не слишкомъ радуюсь приглашенію, что не вы, молъ, одн только желаете меня вид ть, д ло только въ томъ, что солгалъ самымъ отчаяннымъ и безпричиннымъ образомъ и тотчасъ же покрасн лъ и сконфузился такъ, что нав рное вс зам тили, что я лгу. Я даже зам тилъ, что Лиза и Д[митрій] отвернулись отъ меня и заговорили о другомъ съ выраженіемъ, к[оторое] я впосл дствіи часто зам чалъ въ людяхъ, когда очень молодой челов къначинаетъ очевидно лгать имъ, и которое значитъ: зач мъ онъ, б дный, лжетъ, изъ чего онъ старается, в дь мы знаемъ, что онъ лжетъ.

Потомъ я узналъ, что В[алахиныхъ] не было въ город , и что Н[ехлюдовы] должно быть знали это.

Ни въ д тств , ни въ отрочеств , ни потомъ въ бол е зр ломъ возраст я не зам чалъ за собой порока лжи, напротивъ даже — могу похвалиться — былъ всегда слишкомъ правдивъ и откровененъ, но въ первую эпоху юности, признаюсь, на меня часто находило это странное желаніе безпричинно лгать самымъ отчаяннымъ образомъ, отчаяннымъ потому, что я лгалъ въ такихъ вещахъ, въ кот[орыхъ] ужасно легко было поймать. Мн кажется даже, что тщеславное желаніе выказаться т мъ, ч мъ не есть, соединенное съ неопытностью въ жизни, надеждою солгать безнаказанно, не бывъ пойману, и были причиною этой странной слабости. — Мн бы было гораздо весел й оставаться у Нехлюдовыхъ, какъ приглашали меня, но мысль, что я буду на гуляньи ходить съ адъютантомъ, и что, можетъ-быть, въ этомъ-то выгодномъ для меня положеніи буду я встр ченъ ею, и начнется, доставляли мн такое наслажденіе, и вообще вліяніе Дубкова, кот[орое] было необоримо на меня во время дня и въ обществ , сд лали то, что я просилъ Д[митрія] хать съ нами, и мы тотчасъ посл об да отправились гулять подъ музыку на Пр сненскіе Пруды. — Гулянье это однако не доставило мн слишкомъ большаго удовольствія. Сначала мы подъ музыку ходили по дорожкамъ. Дубковъ стучалъ саблей, кланялся знакомымъ, говорилъ съ женщинами, и я находился въ какомъ-то торопливомъ, безпокойномъ состояніи духа, нич мъ не могъ наслаждатся, такъ постоянно, неотвязчиво занимала меня мысль о своей персон . Я боялся не отстать или не опередить Д[убкова] и Н[ехлюдова], чтобы не подумали, что я посторонiй; боялся и слишкомъ близко ходить съ ними, чтобы они не подумали, что я считаю за честь быть съ ними на ног равенства; я боялся ходить, слишкомъ гуляя, боялся и быть слишкомъ развязенъ; я боялся говорить слишкомъ много, боялся молчать слишкомъ долго. Когда подходили ихъ знакомые, я боялся, чтобы они стыдились за меня. Потомъ мы пошли въ кофейную играть на бильярд . Тамъ мн стало еще хуже; мн казалось, что вс р шительно смотрятъ на меня и удивляются, какимъ образомъ и зач мъ попалъ я въ такое м сто, особенно когда я сталъ играть съ Д[убковымъ] и, вм сто [того], чтобы толкать шаровъ, здилъ кіемъ вскользь по нимъ, и какой-то баринъ, сид вшій тутъ же въ шляп , строго смотр лъ на меня.

— «Ну что за охота тутъ быть, сказалъ Д[митрій], пойдемте лучше въ садъ и велимъ туда себ чаю дать».

— «Пойдемъ, сказалъ Д[убковъ], только надо заплатить».

Я вызвался заплатить за все, желая хоть этимъ дать почувствовать, что я тоже не п шка, и Дубковъ позволилъ мн доставить себ это удовольствіе, но и тутъ, когда я подошелъ къ стойк и почему-то дрожащими и неловкими руками сталъ вынимать бумажникъ съ птицей, подаренный мн еще К[арломъ] И[вановичемъ], мн стало ужасно сов стно, и я все боялся, что я что-нибудь не такъ д лаю, особенно когда буфетчикъ гордо оттолкнулъ 2-хр[ублевую] б ленькую, которую я предложилъ ему, говоря, что у него н тъ мелочи. —

За чаемъ на зеленыхъ скамеечкахъ подошелъ къ намъ старшій Ивинъ, который былъ уже въ 3-мъ курс , носилъ заломленную назадъ фуражку, эатасканный сюртукъ, брилъ бороду и пользовался репутаціей отличнаго студента и лихаго малаго. Онъ очень обрадовался, увидавъ меня студентомъ, обращался со мною по товарищески, подс лъ къ намъ и вел лъ дать полбутылки шампанскаго, чтобы поздравить меня. Мн то же хот лось сд лать, но я не см лъ сказать это при вс хъ, всталъ и, отозвавъ всторону слугу, попросилъ его, чтобы онъ и мн принесъ полбутылку шампанскаго. Но потомъ, когда онъ отошелъ н сколько, догналъ его и сказалъ, чтобы онъ принесъ даже ц лую. Мн это очень было пріятно, но только когда принесли эту бутылку, и вс посмотр ли другъ на друга, я покрасн лъ ужасно и желалъ бы провалиться сквозь землю.

— «А это Nicolas мундиръ иногюрировать хочетъ», сказалъ Д[убковъ] славно!»

И мы выпили въ четверомъ 1 1/2 бутылки. Я хот лъ даже спросить еще, но Д[митрій] сказалъ, что не надо, и спросилъ, что вс ли это мои деньги, когда я опять подалъ слуг за бутылку б ленькую бумажку. И я опять солгалъ самымъ наглымъ образомъ, сказавъ, что у меня еще довольно, тогда какъ это была посл дняя бумажка изъ 75 рублей, данныхъ мн отцомъ на дорогу, потому что утромъ, когда я ходилъ покупать трубки и табакъ, я купилъ на 15 рублей машинку для зажиганія, которая въ этотъ же день и сломалась и вовсе не нужна была мн .