Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Шрифт:
В высоком шкафу книги: «Тихий Дон», «Кобзарь», Есенин, Хемингуэй. Десятка два книжек с ракетой и обручами орбит на обложке. Ленин, Гиляровский, «Книга об альпинистах», «Красное и черное», очерки Михаила Кольцова, Маяковский, «Философский словарь», «Двенадцать стульев», Куприн. Это корешки одной средней полки. Тут же, рядом, на стеллаже — чертежная доска, огромная готовальня, рулоны бумаги, кипа учебников, теннисная ракетка, гантели, лампа с зеленым козырьком…
В кино мы видели, как готовятся космонавты. Даже мальчишки
Очень трудные камеры. В одной время измеряется длиной бороды.
Много дней человек не слышит ни звуки из мира, не видит даже собственного изображения. Много дней. Выходит, пошатываясь, и если при этом человек улыбнуться способен, врачи улыбаются тоже: «Годен!» В другой камере вода закипает, хотя температура не выше, чем в комнате, и, если человек и тут улыбнулся, врачи пишут: «Годен!» В третьей камере — пекло. Потом — ураганная карусель. Парашют. Катапульта…
Люди, самые близкие космонавту. Мать Федосья Касьяновна, отец Роман Порфирьевич, брат Колька. Приехал человек из Москвы, от сына… Стынет чай, слушают гостя.
На листке я пишу названия всех испытаний и тренировок.
Список выходит длинным. С шутливой грустью подвожу под колонкой итог: «Корреспондентов не скоро возьмут в ракету…» Павел смеется:
— Да, не легкая лестница…
Трещит звонок у дверей. Входит женщина в кожаной куртке:
— Ребята, включайте телевизор, скорей!
Комната наполняется ревом моторов. Четыре машины прошивают на экране ровную строчку.
— Павлик, настройку!..
Еще четыре машины. Разворот. Четыре машины взмывают кверху, не теряя строя, летят вверх ногами, падают вниз, «свечка», «спираль»…
«Кто эти женщины?» — говорит диктор. Он называет портниху, чертежницу, потом называет инструктора-летчицу. Потом крупным планом лицо на экране… Фильм снимался в прошлом году, на празднике в Тушине. Женщина, которая сидит сейчас с нами у телевизора, показала высший класс пилотажа. Ее зовут Мария.
Мария Попович. Это жена космонавта. Семь лет дома на вешалке рядом висят две кожаные куртки. Он летчик, и она летчик. В этом доме жена не спросит мужа: «Это опасно?» Жена знает, каких людей берет себе небо в друзья.
На экране длинные, словно копья, машины. Пулею в небо, и только дым по экрану. Голос диктора: «Кто этот летчик?» Лицо на экране.
— Виктор, Мария, это же Виктор!
Это майор Виктор Швецов. Павел летал в звене у Швецова…
После фильма о летчиках на экране появилась девушка, объявила: «А теперь мультипликация, «Бесенок». Павел вскочил и побежал за Наташкой. Остаток дня мы смеялись над забавным Бесенком. Наташа сидела у отца на коленях.
— Пап, а тебе нравятся бесенки?.. А в нашем доме на чердаке есть бесенки?..
Наташа уснула у отца на коленях…
За ужином читали Есенина и «Тараса», спорили о фильме «9 дней одного года», смотрели альбом с фотографиями, рассказывали анекдоты и пели. Пели «Карие очи, черные брови».
Павел пел «Реве та стогне Дншр широкий…».
Потом все вместе пели «У нас еще до старта четырнадцать минут…».
— Ну а теперь рыбу съедим, — и спать, а то «дядьки» будут браниться, — сказал Павел.
Я похвалил приправу из хрена.
— Любишь? Иди сюда… Вот, гляди, десять банок купил. Мировой! Мать говорила: «Хрен будешь есть — грома не будешь бояться…»
…В электричке я почувствовал в кармане пальто маленький сверток. Хрен. Две баночки и записка: «Грома не будешь бояться…»
Полночный поезд мчался без остановок. Мелькали стрелы огней. Рядом на скамейке двое студентов, зевая, листали старый журнал.
На обложке… Что там? Вспомнился космонавт на старой обложке, суровый и непреклонный.
Я потрогал в кармане успевшие нагреться банки и достал блокнот, чтобы сделать короткую запись: «5 апреля. Был у Павла. Хороший день…»
* * *
И еще одна встреча. Она состоялась совсем недавно. Вечером позвонил телефон:
— Если можешь, немедленно приезжай.
Дверь открыл загорелый, в белой, как снег, майке человек. Обнялись.
— Прости, позвал на десять — пятнадцать минут…
Мария стояла у открытого чемодана. Рубашки, зубная щетка, бритва…
— Павлик, что еще не забыть?..
Я не спрашивал, куда собирается. У Павла, как всегда, было веселое лицо. На загорелой груди, на плечах виднелись следы электрических датчиков.
— Медицина?
— Медицина.
Павел распечатал бутылку кагора, поставил на стол сливы и яблоки. Подняли рюмки, помолчали.
— Ну, что — за дороги?
— Да, за дороги…
В комнате обычный перед всяким отъездом беспорядок. На табуретках вещи, которые взять и которые отложены. Прибежала Наташа:
— Папа, ты уезжаешь?
Отец поднял девочку на руки, долго глядел ей в глаза.
Тикают часы, Мария укладывает чемодан.
— Ровно через час уезжаю…
Вышли на улицу. На небе после дождя зажглись голубые звезды.
— Ну…
— Ну, всего! Всего хорошего!
Павел Попович улетел на космодром.
Фото В. Базанова, В. Пескова и Б. Смирнова.
13 августа 1962 г.
Интервью перед стартом