Полное собрание сочинений. Том 4

Толстой Лев Николаевич

— Да что же я могу обдумать? Я тоже ничего не могу сд лать для васъ въ этомъ отношеніи. Вотъ хл ба вы просили, такъ я прикажу вамъ отпустить и во всякомъ д л готовъ помогать; только ты его усов сти, чтобы онъ свою л нь-то бросилъ, — говорилъ Николинька, выходя въ с ни, старух , которая кланяясь сл довала за нимъ.

— Что я съ нимъ буду д лать, отецъ? В дь самъ видишь, какой онъ. Онъ в дь мужикъ и умный, и смирный, гр хъ напрасно сказать, художествъ за нимъ никакихъ не водится; ужъ это Богъ знаетъ, что это съ нимъ такое попритчилось, что онъ самъ себ злод й. В дь онъ и самъ тому не радъ. Я, батюшка, Ваше Сіятельство, — продолжала она шопотомъ, — и такъ клала и этакъ прикидывала: неиначе, какъ испортили его злые люди.

— Какъ испортили?

— Да какъ испортили? Долго ли до гр ха. По злоб вынули горсть земли изъ подъ сл ду... и нав къ не челов комъ исд лали, в дь всякіе

люди бываютъ. Я такъ себ думаю; не сходить-ли мн къ Дындыку старику, что въ Воробьевк живетъ, онъ всякія слова знаетъ и порчу снимаетъ, и съ креста воду пущаетъ; такъ не пособитъ ли онъ!

— Н тъ, онъ не поможетъ; а я подумаю о твоемъ сын , — и Князь вышелъ на улицу.

— Какъ не помочь, кормилецъ, в дь онъ колдунъ, одно слово колдунъ.

Давыдка Б лый мужикъ смирный, непьющій, неглупый и честный, онъ лучше многихъ своихъ товарищей, которые живутъ не такъ б дно, какъ онъ. Но несчастный въ высшей степени лимфатическій темпераментъ или апатическій характеръ, или проще[?] насл дственная непреодолимая л нь, сд лали его т мъ, что онъ есть — лодыремъ, какъ выражается его мать. И она совершенно права, говоря, что онъ самъ этому не радъ. Онъ родился лодыремъ и в къ будетъ лодыремъ, ничто не изм нитъ его. Но родись онъ въ другой сфер , въ которой безпрерывный тяжелый трудъ не есть существенная необходимость, кто знаетъ, ч мъ-бы онъ былъ? Разв мало встр чаемъ мы этихъ запухшихъ, вялыхъ, л нивыхъ натуръ безъ живости и энергіи, которые были такими-же лодырями, родись они въ б дности? Но средства къ существованію ихъ обезпечены, временный умственный трудъ въ н которой степени возможенъ для нихъ, и они спокойно погружаются въ свою безвыходную апатію, часто даже щеголяя ею, и, неизв стно почему, называя славянскою л нью.

Но нищета, трудъ крестьянина, принужденнаго работать изъ вс хъ силъ и безпрестанно, невозможны съ такимъ характеромъ. Онъ убиваетъ надежду, увеличиваетъ безпомощность. А безпрестанные брань, побои вселяютъ равнодушіе даже отвращеніе [къ] окружающему [?]. Наконецъ, чт'o грустн е всего, къ безсилію присоединяется сознаніе безсилія: и б дность, и побои, и несчастія д лаются обыкновенными необходимыми явленіями жизни, онъ привыкаетъ къ нимъ, и не думая о возможности облегчить свою участь, ничего не желая, ничего не добиваясь. Давыдку забили. Онъ знаетъ, что онъ лодырь, что ему сть нечего. Что-жъ, пускай, бьютъ, такъ и сл дуетъ, разсуждаетъ онъ. —

«Но что мн д лать съ нимъ, думаетъ мой герой, грустно наклонивъ голову и шагая большими шагами внизъ по деревн . — Ежели останутся такіе мужики, то мечта моя вид ть ихъ вс хъ счастливыми никогда не осуществится. Онъ никогда не пойметъ, чего я отъ него хочу, онъ отъ меня ничего не ожидаетъ, кром побой. Такъ и быть должно. Его 20 л тъ били, а я только годъ стараюсь сов товать и помогать ему. — Въ солдаты, — подумалъ онъ, — но за что? онъ добрый мужикъ. Да и не примутъ, подсказало ему чувство разсчетливаго эгоизма. Взять во дворъ? Да, вотъ», и онъ съ удовольствіемъ челов ка, разр шившаго трудную задачу, остановился на этой мысли. — «Тамъ онъ будетъ на глазахъ. Я въ состоянии буду всегда сл дить за нимъ, и можетъ быть кротостью, ув щаніями, выборомъ занятій усп ю пріучить его къ размышленію и труду. Такъ и сд лаю». — Успокоившись на этотъ счетъ Николинька вспомнилъ, что ему надо зайдти къ Болх и отдать об щанные 50 р. — «Хотя Шкаликъ обманулъ меня, — говорилъ онъ самъ себ , — но я долженъ исполнить свое слово, ежели хочу внушить къ себ дов ріе». И онъ отправился къ Болх .

Болхиныхъ семья большая и дворъ исправный. Во всей вотчин , почитай, первый мужикъ. Л тось другую связь изъ своего л са поставилъ, господъ не трудилъ. Теперь есть, гд съ семьею распространиться. Коней у него, окромя жеребятъ, да подростковъ, троекъ 6 соберется, а скотины, коровъ, да овецъ: какъ съ поля гонятъ, да бабы выйдутъ на улицу загонять, такъ въ воротахъ ихъ то сопрется, что у-у! Б да! до француза старикъ садилъ — тамъ у нихъ пчелы, осикъ важный! Люди говорятъ, что у старика и деньги есть и деньги не маленькія; да онъ про то никому не сказываетъ, и никто, ни д ти, ни нев стки не знаетъ, гд он у него зарыты. Должно на осик , больше негд . — Да какъ имъ справнымъ не быть? Старикъ-атъ Болха мужикъ умный, разчетливый и порядки всякіе знаетъ. Съ молодыхъ-то л тъ онъ на станціи на 3-хъ тройкахъ л тъ 8 стоялъ. Ну, какъ сошелъ и лошадьми, и снастью справился, и въ мошн то не пусто было, батрака нанялъ, за землю принялся. Пчелами занялся. И назвать, что пчеловодъ! противъ него, другаго мастера по всей окружности н тъ. — Далъ Богъ ему во всемъ счастія и на хл бъ, и на лошадей, и на скотину, и на пчелъ, и сыновья-то ребята знатные выросли, да и баловаться то онъ имъ больно повадки не давалъ, куратный мужикъ! Какъ пришла пора, и сыновей женилъ, одну бабу взялъ у своихъ, а двухъ въ сус дей на свой коштъ[?] откупилъ. Просить тогды некого было — опека была. Ну, изв стное д ло: какъ настоящій хозяинъ въ дому: да семья большая, нев стки-то полаются, полаются, а все ладно живутъ и мужики зажиточные. Старикъ-отъ, годовъ 5 тому будетъ, было лугами по малости займаться сталъ, съ Шкаликомъ въ долю пошелъ, да не посчастливилось. 300 р. на Шкалику пропало, и расписка по сю пору у старика лежитъ, да получить не чаетъ; такъ и бросилъ. Меньшіе ребята — Игнатка, да Илья — теперь каждый годъ на 5 тройкахъ зиму въ извозъ здятъ, а старшего Карпа старикъ хозяиномъ въ дом поставилъ. «Старъ, мылъ, ужъ мн не по силамъ, и мое д ло около пчелъ». Карпъ то мужикъ и похвальный, да все проти старика не будетъ: да и хозяинъ-отъ онъ неполный. Неспорно старикъ и передалъ все ему, да деньги не открываетъ, ну, изв стно, хоть пока живъ, да деньги у него, въ дому-то все стариковъ разумъ орудуетъ. Этакъ-то они и славно живутъ, коли бы не старикъ. Куды? —

Въ новыхъ тесовыхъ воротахъ, которыя съ скрипомъ отворились, Николиньку встр тилъ Илья. Онъ велъ поить 2 тройки кр пконогихъ, гривистыхъ и рослыхъ коней. Лошади хотя были сыты и веселы, были уже не совс мъ св жи. У н которыхъ широкія копыта, потные колени погнулись, и во многихъ м стахъ видны были старые побои на спин и бокахъ. Лицо Илюшки Болхина, одно изъ красив йшихъ лицъ, которыя когда либо мн удавалось вид ть. Все, начиная отъ св тло-русой головы, обстриженной въ кружокъ, до огромныхъ тяжелыхъ сапогъ съ сморщенными широкими голенищами, над тыхъ съ особеннымъ ямскимъ шикомъ на его стройныя ноги — все прекрасно.

Онъ средняго роста, но чрезвычайно строенъ. Правильное лицо его св же и здорово; но беззаботное и вм ст умное выраженіе ясныхъ, голубыхъ глазъ и св жаго рта, около котораго и пушекъ еще не пробивается, дышитъ какою-то необыкновенно пріятною русскою прелестью. Можетъ быть бываютъ фигуры изящн е фигуры Илюшки, но фигуры граціозн е и полн е въ своемъ род желать нельзя: такъ хорошо его сотворила русская природа и нарядила русская жизнь. Какъ хорошо обхватываетъ косой воротъ б лой рубахи его загор лую шею и низко повязанный поясокъ его мускулистый и гибкій станъ. Какая ловкая и ув ренная походка, несмотря на эти огромные сапоги. Порадовалась душа Николиньки, глядя на него, когда онъ, поклонившись ему, бойко встряхнулъ св тлыми кудрями. На широкомъ двор подъ высокими нав сами стоитъ и лежитъ много всякаго мужицкаго добра, тел ги, колеса, ободья, сани, лубки... Подъ однимъ изъ нихъ Игнатка и Карпъ прилаживаютъ дубовую ось подъ новую троичную тел гу. — Игнатъ побольше, поплотн е и постарше Ильи; у него рыжеватая бородка клиномъ, и онъ од тъ не по степному: на немъ рубаха пестрая, набойчатая и сапоги, <сапоги р зкая черта въ мужицкомъ быт — они всегда что нибудь да значатъ> но, несмотря на сходство съ братомъ, онъ не хорошъ собой. Карпъ еще повыше, еще поплотн е, еще постарше, лицо его красно, волоса и борода рыжія, а на немъ пасконная рубаха и лапти.

— Игнатъ, — сказалъ Князь.

— Чего изволите, — отв чалъ онъ, бросая подушку на землю.

— Вотъ, братецъ, я принесъ теб деньги, — сказалъ Князь, опуская глаза и доставая знакомую намъ смятую пачку ассигнацій, — которыя об щалъ дать теб отъ Шкалика. Смотри-же, забудь все, что онъ сд лалъ, и не им й на него больше зла. Кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ, — прибавилъ Николинька для популярности р чи.

Игнатъ молчалъ и, улыбаясь глазами, съ любопытствомъ сл дилъ за движеніемъ рукъ Николиньки, которыя тряслись, разбирая смявшуюся въ лепешку пачку ассигнацій. Молчание, продолжавшееся все это время, было крайне тягостно для моего заст нчиваго героя. По какой-то странной причин онъ всегда терялся и красн лъ, когда ему приходилось давать деньги, но теперь въ особенности онъ чувствовалъ себя въ неловкомъ положеніи. Наконецъ 15 р. отсчитаны, и Николинька подаетъ ихъ, но тутъ Игнатъ начинаетъ улыбаться, чесать затылокъ и говорить: «на что мн его деньги? Ваше Сіятельство, я и такъ попрекать не стану. Съ к мъ гр хъ не случается».

Въ это время подходитъ сгорбленный, но еще кр пкій старикъ съ багровой пл шью посередин б лыхъ, какъ сн гъ, волосъ съ с дою желтоватою бородою и нависшими бровями, изъ подъ которыхъ весело смотрятъ два умные, прекрасные глаза: это самъ старикъ Болха пришелъ съ осика посмотр ть, что ребята работаютъ. Николинька обращается къ нему и сначала объясняетъ все д ло. Старикъ внимательно слушаетъ д ло и р зко обращается къ Карпу. «Возьми деньги. Благодари Его Сіятельство», говоритъ онъ Игнату и самъ кланяется.