Полное собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Но когда они пришли въ школу, гд собрались мальчики и д вочки для полученія наградъ, и Николинька, хотя съ заст нчивостью, но съ благороднымъ достоинствомъ сталъ н которыхъ ув щевать, а другихъ благодарить за хорошее ученье и дарить приготовленными школьнымъ учителемъ, старымъ длинноносымъ музыкантомъ, волторнистомъ Данилой, пряниками, платками, шляпами и рубахами, онъ увидалъ его совс мъ въ другомъ св т . Одинъ изъ старшихъ учениковъ поднесъ Князю не въ счетъ ученья написанную имъ пропись въ вид подарка. Отличнымъ почеркомъ было написано: «Героевъ могли призвести счастье и отважностей, но великихъ людей!».
Николинька поц ловалъ мальчика, но, выходя, подозвалъ Данилу и кротко выговаривалъ ему за непослушаніе. Николинька самъ сочинялъ прописи, который
— Я, Ваше Сіятельство, больше далъ переписать насчетъ курсива руки прикащичьяго сына».
— Да в дь смысла н тъ, Данила, этакъ онъ привыкнетъ не понимать, что читаетъ, и тогда все ученье пропало.
— Помилуйте-съ.
Ужъ не разъ бывали такія стычки съ Данилой. Князь противъ т леснаго наказанія, даже мальчикамъ, и одинъ разъ, разговаривая съ Данилой, увлекся такъ, объясняя ему планъ школы и посл дствія, которыя онъ отъ нея ожидаетъ, что слёзы выступили у него на глазахъ, и Данило, отвернувшись почтительно, обтеръ глаза обшлагомъ.
— А, все, Ваше Сіятельство, шпанскую мушку не мшаетъ поставить, коли л нится, — сказалъ онъ, подмигивая съ выразительнымъ жестомъ.
Выходя изъ школы, Ламинскій сд лалъ Николиньк н сколько вопросовъ, которые навели этаго на любимую тему, и онъ, наконецъ, сказалъ ему то же, что нынче утромъ сказалъ Чурису, т. е. что онъ посвятилъ свою жизнь для счастья мужиковъ. Ламинскій понялъ эти слова иначе, ч мъ Чурисъ — они тронули его. Онъ зналъ откровенность, настойчивость и сердце Николиньки, и передъ нимъ мгновенно открылась блестящая будущность Николиньки, посвященная на добро, и добро, для котораго только нужно желать его д лать. — По крайней м р такъ ему казалось, и поэтому-то онъ такъ сильно завидовалъ Николиньк , несмотря на то, что однаго нын шняго утра достаточно бы было, чтобы нав ки разочаровать его отъ такого легкаго и пріятнаго способа д лать добро.
— Ты р шительно великій челов къ, Николинька, — сказалъ он — ты такъ хорошо ум лъ понять свое назначеніе и истинное счастіе.
Николинька молчалъ и красн лъ.
— Зайдемъ въ больницу? — спросилъ онъ.
— Пожалуйста, все мн покажи, — говорилъ Ламинскій съ открытой веселой улыбкой Николиньк , который большими шагами шелъ впереди его.
— Я понимаю теперь твое направленіе, и не можешь себ представить, какъ завидую теб ! Ахъ, ежели бы я могъ быть такъ же какъ ты, совершенно свободенъ, в рно, я не избралъ бы другой жизни. Что можетъ быть лучше твоего положенія: ты молодъ, уменъ, свободенъ, обезпеченъ, и, главное, — добръ и благороденъ, — не такъ, какъ обыкновенно понимаютъ это слово, а какъ мы съ тобой его понимаемъ — и ты посвятилъ свою жизнь на то, чтобы завести такое хозяйство, какое должно быть, а не такое, какое завела рутина и нев жество между нашими пом щиками; и я ув ренъ, что ты усп ешь совершенно, что хозяйство твое будетъ прим рное, что ты образуешь своихъ крестьянъ, что ты пріобр тешь этимъ славу и счастіе, которыхъ ты такъ достоинъ. Я ужасно теб завидую. Ежели бы я былъ свободенъ...
— Да разв ты не свободенъ? — перебилъ Николинька, съ участіемъ вглядываясь въ одушевленное и грустное выраженіе лица своего друга. —
— А отецъ? — отв чалъ онъ скороговоркой, — в дь я еще ребенокъ, я ничего не им ю. Мое назначеніе шляться по баламъ, д лать визиты и числиться въ какомъ-то Министерств , въ которомъ я не ум ю, не хочу и не могу быть на что-нибудь полезенъ. Отецъ никакъ не хочетъ понять, что мы живемъ ужъ не въ его время, что меня не можетъ удовлетворить то, что удовлетворяло его, когда онъ былъ молодъ, что я не могу жить безъ ц ли ц лый в къ. Положимъ, что меня никто не принуждаетъ увлекаться т мъ, ч мъ я увлекаюсь, но это д лается невольно; дайте мн свободу и самостоятельность, а не держите, какъ ребенка, и я бы, можетъ быть, могъ быть такимъ-же хорошимъ и полезнымъ челов комъ, какъ и ты.
Николинька молчалъ: ему пріятно было вид ть въ своемъ друг это жаркое сочувствіе къ избранной ц ли его жизни, но, вм ст съ т мъ, онъ зналъ, что это сочувствіе только минутное; онъ зналъ, что Ламинскій былъ одинъ изъ т хъ людей, которые влюбляются въ мысли такъ же, какъ другіе влюбляются въ женщинъ. Въ первую минуту увлеченія они не только не сомневаются въ ея безусловной истин , но и не воображаютъ возможности противор чія въ приложеніи ея. Они любятъ ее, какъ женщину, со слезами и полною в рою въ ея непогр шительность и такъ же, какъ женщин , изм няютъ ей для другой и отъ восторга вдругъ переходятъ къ равнодушію. Увлеченіе ихъ бываетъ такъ сильно, что не можетъ быть продолжительно, и такъ отвлеченно, что никогда оно не заставляетъ ч мъ-нибудь положительнымъ жертвовать для него. — Такъ Ламинскій приходилъ въ искренній энтузіазмъ отъ каждой новой благородной мысли, которая съ д тства приходила въ его голову, а продолжалъ съ большимъ порядкомъ и усп хомъ вести самую св тскую жизнь, противуположную вс мъ т мъ мыслямъ, которыя приходили ему. Было ли это сомн ніе въ своихъ силахъ, привычка къ разладиц между мыслями и поступками? Богъ знаетъ. В рно только то, что это не было притворство, и Николинька зналъ это.
II. ПРЕДИСЛОВІЕ НЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЯ, А ДЛЯ АВТОРА.
Главное основное чувство, которое будетъ руководить меня во всемъ этомъ романе, — любовь къ деревенской помещичьей жизни. — Сцены столичныя, губернскія и кавказскія вс должны быть проникнуты этимъ чувствомъ — тоской по этой жизни. Но прелесть деревенской жизни, которую я хочу описать, состоитъ не въ спокойствіи, не въ идилическихъ красотахъ, но въ прямой ц ли, которую она представляетъ, — посвятить жизнь свою добру, — и въ простоте, ясностиея.
Главная мысль сочиненія: счастіе есть доброд тель.
Юность чувствуетъ это безсознательно, но различныя страсти останавливаютъ ее въ стремленіи къ этой ц ли. И только опытъ, ошибки и несчастія заставляютъ, постигнувъ ц ль эту сознательно, единственно стремиться къ ней и быть счастливу, презирая зло и спокойно перенося его. На этомъ основаніи и романъ долженъ д литься на 3 части. — Благородное, но неопытное увлеченіе юности, ошибки и увлеченіе страстями. Исправленіе и счастье. Побочный мысли: главныя пружины человеческой д ятельности 1) добрыя: а) добродетель, б) дружба, с) любовь къ искуствамъ; 2) злыя: а) тщеславіе, б) корысть, с) страсти: а') женщины, б') карты, с') вино.
(Отрицательная мысль: любовь, въ романахъ составляющая главную пружину жизни, въ действительности — посл дняя).
П[обочная] м[ысль]: какъ трудно — делать добро и какъ его нужно делать.
Главныя лица.
1) Герой. Человекъ добрый, благородный и восприимчивый, увлекающійся всемъ и до того пылкой, что даже добрыя начала приносятъ вредъ ему.
2) Представит[ельница] добродетели и дружбы (ея прошедшее) старая дева, тетка его невесты (представительницы любви ко всему изящному и первая любовь его).
3) Его невеста.
4) Представитель тщеславія пом щикъ (неразобр.). [100]
5) Представитель любви къ изящ[ному] и дружбы, тщеславія Костинь[ка].
6) Предст[авитель] корысти пом щикъ Тартюфъ [101] (Воейковъ).
7) Пред[ставитель] корысти молодой чиновникъ, хочетъ жениться на его нев ст .
8) Представ[итель] страстей деревенскій (Воейковъ).
9) Представ[итель] стра[стей] горо[дской] Озеровъ.
100
Зачеркнуто:и 5) представитель тщеславія — его пріятель (Горчаковъ).
101
Зачеркнуто:Аникеевъ