Полное собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Прокутился-ли пом щикъ, онъ скачетъ къ нему и торгуетъ 10,000-ный л съ, а вс хъ денегъ у него тысячи не наберется. Однако онъ за весь предлагаетъ 2,000; его гонятъ въ шею, онъ скачетъ къ купцамъ, уговариваетъ, чтобы ц ны не надбавляли, а онъ для нихъ купитъ, только-бъ ему за хлопоты магарычи были: онъ всемъ доволенъ, онъ челов къ ничтожный! и опять детъ къ пом щику и опять; потомъ ужъ пом щику до зар зу: купцы не дутъ, за нимъ присылаютъ, глядишь, а за 10,000-ный л съ онъ 500 рубликовъ задатку даетъ, да по выручк 2,000 приплатитъ, и л съ его.
Неурожай-ли случился, ему мужичокъ за осьмину четверть на другой годъ всыпаетъ. Другой за с мяны ему годъ, почитай, ц лый работаетъ. Онъ привыкъ по 2 гривны пудъ с на брать, да по рублю про зжимъ спускать, другой торговли онъ и не знаетъ. 10 процентовъ въ годъ получить онъ и пачкаться
Когда Ал[ешка] «прогоритъ» или «вылетитъ въ трубу» то это обстоятельство всегда возбуждаетъ истинную радость во вс хъ его знакомыхъ, и тогда онъ, погибшій челов къ, или попадаетъ въ острогъ или спивается съ кругу. Къ несчастію Алешки, Липатки и Купріяшки изобилуютъ не въ одномъ N у зд , а ихъ по всей Руси много найдется.
И досадно то, что они вс носятъ на себ самый чистый русскій характеръ, въ которомъ привыкъ вид ть много добраго и роднаго. Больно смотр ть, какъ иностранные артисты, д вки, магазинщики, художники за вещи, не им ющія никакой положительной ц нности, получаютъ черезъ руки нашихъ пом щиковъ трудомъ и потомъ добытыя кровныя деньги русскаго народа, и, самодовольно посм иваясь, увозятъ ихъ за море, къ своимъ соотечественникамъ. Но, по крайней м р , тутъ можемъ мы обвинять европейское вліяніе, можемъ ут шать себя мыслью, что люди эти спекулировали на счетъ нашихъ маленькихъ страстишекъ, въ особенности на счетъ подл йшей и обыкновенн йшей изъ нихъ — на счетъ тщеславія. Мы можемъ ут шать себя мыслью, что, разрабатывая тщеславіе, они наказываютъ его. Но каково же вид ть Алешекъ и Купріяшекъ, усп шно разрабатывающихъ незаслуженную нищету и невинную простоту народа, которыя одн причиною удачи ихъ спекуляцій. <Алешки и Купріяшки, не въ томъ, такъ въ другомъ вид всегда будутъ существовать, но разв не отъ пом щиковъ зависитъ ограничить кругъ ихъ преступной д ятельности?>
— Шкаликъ, поди-ка сюда, — сказалъ Николинька, подзывая его и отходя въ сторону. — Что жъ, братецъ? — над нь шапку — когда ты нам ренъ кончить д ло съ Болхой? Над нь-же, я теб говорю, — я теб сказалъ, что, ежели ты до нын шняго дня съ нимъ не помиришься, я подамъ на тебя въ судъ, и ужъ не прогн вайся.
— Помилуйте, Васясо, я готовъ для вашей милости все прекратить и съ Болхой готовъ мировую исд лать и все, что вамъ будетъ угодно, только не обидно ли будетъ-съ, говорилъ Алешка, опять снимая шляпу.
— Ахъ, скука какая! Над нь, 20 разъ теб говорю, мн не въ шляп д ло, а въ томъ, чтобы ты говорилъ толкомъ, а не болталъ всякій вздоръ; хочешь ты или н тъ кончить д ло мировой? Ежели хочешь, ступай сейчасъ къ Болх и отдай ему по уговору 50 р.; ты вспомни, что ужъ вотъ 2-ая нед ля; ежели не хочешь, такъ скажи прямо, что не хочешь.
— Оно точно, Васясо, — отв чалъ Шкаликъ, над вая шляпу и мутно глядя черезъ плечо Князю, деньги отдать нечто, да больно обидно будетъ: наше с но разломали, наши веревки растащили, да чуть до смерти не убили, а вы съ меня же изволите деньги требовать, да судомъ изволите стращать. Сами изволите знать, мы за деньгами не постоимъ, да д ло-то незаконное, а по судамъ, слава Богу, намъ не въ первой ходить, насъ и Матв й Иванычь знаютъ.
— Что?
— Впрочемъ на то есть воля Вашего Сіятельства, только насчетъ денежекъ-то извольте ужъ лучше оставить, — прибавилъ онъ, поглаживая бородку.
— Не понимаю! Такъ ты говоришь, что ты ни въ чемъ не виноватъ, что ты бабу не билъ?
— Никакъ н тъ-съ, — отв чалъ Шкаликъ, съ выраженіемъ совершеннаго равнодушія поднимая брови.
— И денегъ платить не хочешь?
— За что-жъ намъ платить? сами извольте посудить, Васясо, — отв чалъ онъ съ улыбкой, добродушно потряхивая головой.
— Ахъ, ка-кой — плутъ!!! — вскричалъ Князь, отвернувшись отъ него съ видомъ чрезвычайнаго изумленія и отвращенія. — Хорошо же негодяй! — прибавилъ онъ, вспыхнувъ и быстро подходя къ нему.
— Помилуйте, Васясо, — отв чалъ Шкаликъ, снимая шляпу и отступая, — мы люди маленькіе, темные.
Минутное волненіе изобразилось на лиц Шкалика при вид большихъ рукъ Николиньки, которыя, выскочивъ изъ кармановъ и сд лавъ грозный жестъ, энергически сложились за спиной. Казалось, руки эти напрашивались на другое употребленіе.
— Послушай, Шкаликъ, я сов тую теб обдуматься, — продолжалъ онъ спокойн е, но въ это время кто-то сзади довольно грубо толкнулъ его, прибавивъ: «позвольте». Онъ отодвинулся и, не перем няя суроваго выраженія лица, оглянулся. — Г-жа Михайлова, сопутствуемая своимъ супругомъ и выд лывая головой и глазами самыя, по ея мн нію, завлекательныя маневры съ явнымъ нам реніемъ обратить на себя чье-то вниманіе, вертлявой походочкой проходила къ экипажу.
— Сов тую теб обдуматься, — продолжалъ Князь къ Шкалику тотчасъ же отвернувшись. — Ты самъ в рно чувствуешь, что поступаешь безчестно и безсов стно. Помяни же мое слово, что, ежели не я, то Богъ жестоко накажетъ тебя за такіе гнусные д ла. А тогда ужъ будетъ поздно. Лучше обдумайся.
— Изв стно, Ваше Сіятельство, вс подъ Богомъ ходимъ, — съ глубокимъ вздохомъ отв чалъ Шкаликъ, но Князь, повернувъ за уголъ, уже шелъ по тропинк , ведущей въ Хабаровку. —
— Вс подъ Богомъ ходимъ, — повторилъ Шкаликъ, бросая лучезарную улыбку на окружавшихъ его слушателей.
— Зам тилъ ты, Михаилъ Ивановичь, — говорила Г-жа Михайлова, усаживаясь въ новыя троечныя дрожечки на рессорахъ, — какое у него лицо непріятное. Что-то этакое злое ужасно. Ну, а ужъ ходитъ, нечего сказать, не по княжески.
— Да и слухи про него не такъ то хороши, — отв чалъ Михайло Ивановичь, глубокомысленно вглядываясь въ лоснящійся крупъ правой пристяжной. — Князь, такъ и держи себя княземъ, а это что?
Глава[3]. Кляузное д ло . [87]
На прошлой нед л 5 хабаровскихъ бабъ ходили въ казенную зас ку за грибами. Набравъ по лукошк , часу въ 10-мъ он , возвращаясь домой черезъ шкаликовскую долину (онъ снималъ ее отъ казны), прис ли отдохнуть около стоговъ. По шкаликовской долин , занимающей продолговатое пространство въ н сколько десятинъ, между старымъ казеннымъ л сомъ, молодымъ березникомъ и хабаровскимъ озимымъ полемъ, течетъ чуть видная, чуть слышная р чка Сорочка. На одномъ изъ ея изгибовъ расли 3 разв систыя березы, а между березами стояли стога стараго с на и вм ст съ ними кидали по утрамъ причудливую лиловую т нь черезъ р чку на мокрую отъ росы шкаликовскую траву. Тутъ-то полдничали и спали бабы. Тонкая сочная трава растетъ около р чки, но ближе къ темнымъ дубамъ, стоящимъ на опушк л са, она сначала превращается въ осоку и глухую зарость, а еще ближе къ л су только кое-гд тонкими былинками пробивается сквозь сухія листья, жолуди, сучья, каряжникъ, которые сотни л тъ сбрасываетъ съ себя дремучій л съ и кидаетъ на сырую землю. Л съ идетъ въ гору и ч мъ дальше, т мъ суров е; изр дка попадаются голые стволы осинъ, съ подсохшими снизу сучьями и круглой, высоко трепещущей, зеленой верхушкой; кое-гд скрипитъ отъ в тра нагнувшаяся двойная береза надъ сырымъ оврагомъ, въ которомъ, придавивъ ор ховый и осиновый подростокъ, съ незапамятныхъ временъ, гніетъ покрытое мохомъ свалившееся дерево. Но когда смотришь съ долины, видны только зеленыя макушки высокихъ деревъ, все выше и выше, все син е и син е. И конца не видать. — Березникъ, л сокъ незавидный, нешто, нешто, сл га, а то и оглобля не выйдетъ. — Трава тоже пустая, тонкая, р дкая, косой не захватишь по ней. Шкаликъ скотину пускаетъ. Зато [88] м сто веселое. Въ то самое
87
Позднейшая помета Толстого.
88
Зачеркнуто:какъ поднимется солнышко и броситъ первые розовые лучи по тонкимъ, блымъ деревьямъ, да утренній втерокъ разбудитъ сочный зеленый листъ, куда мсто веселое. Мн такъ-же хорошо извстно, что