Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны
Шрифт:
В Соединенных Штатах есть много районов, куда советскому человеку въезд запрещен. Маршрут составлялся в обход этих, на карте заштрихованных мест. Но Сан-Антонио, как потом оказалось, заштрихованным не был. Он не попал в маршрут потому, что городков с подобным названием несколько. А название штата Айдахо в суматохе переговоров и переписки мы упустили… Погоревали. И тронулись в путь — на исправление оплошности времени не было. И вот мы в штате Айдахо. Маленький Сан-Антонио, не попавший на общую карту США, на местной был обозначен. И где? В сорока милях от утвержденной для нас дороги! Меньше часа езды. У того, кто с детства был с бобрами знаком, появилась надежда.
— Боря,
Этот фермер, разводивший песцов и норок, рисковал разориться. 150 тысяч долларов и пятнадцать лет жизни старик ухлопал, прежде чем первый бобренок был у него на руках… Сейчас на ферме бобры самой разной окраски: золотистого цвета, белые, черные…
Ведущий машину слушал все с интересом. Но ответ его был мягко категоричным.
— Маршрут… Нарушение — серьезное дело.
А дорога по лесистым холмам между тем приближалась к «бобровому месту».
— Старик-то, знаешь, с характером. Послушай, что пишет. «Я убеждаюсь все больше… источником загрязнения среды являются не только автомобили и самолеты, заводы и откормочные площадки. Львиная доля загрязнений на совести политиканов».
— Вася, маршрут…
И вот наконец указатель предстоящего поворота: «Сан-Антонио — 40 миль».
— Боря, а может, нарушим? Ну кто нас видит…
— Нет, Вася, мы не нарушим…
И вот мелькнул поворот. Мелькнули изгибы дороги, уходящей к синевшим вдали лесам, где протекала речонка Сквиррел и плескались бобры…
Вот такая история. Рассказать ее надо было, чтобы читатель имел представление и о режиме пути. Это не был «свободный полет». Это было движение «по рельсам». «Рельсы» мы проложили сами. И, утвердив колею, сходить с нее было уже нельзя. За нашей машиной никто не ехал.
Нам доверяли. А доверие надо оправдывать. Правда, в городе Оклахоме мы повстречались с машиной, в которой сидели двое моложавых людей. Глянув сбоку на номер нашего «Торино», они обрадованно переглянулись… Несколько кварталов машина не отставала от нас. А когда вырулили на шоссе «40», ведущее на Восток, машина исчезла. Возможно, что в Оклахоме была контрольная точка: соблюдаем маршрут или не соблюдаем?..
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов.
30 мая 1973 г.
Ниагара
(Земля за океаном)
Мы колебались: заехать или сберечь один день для чего-то другого? Ниагара — место истоптанное. По опыту знаешь: открытие безымянного ручейка, текущего в зарослях тайно и незаметно, трогает чувства сильнее, чем обнаженное для толпы зрелище. Джон Стейнбек, не устоявший перед искусом заехать на Ниагару, в своей книге о путешествии по Америке посвятил Ниагаре один абзац: «…Водопад очень мил. Похоже на сильно увеличенную рекламу…
Я очень доволен, что побывал там, так как отныне на вопрос: «Видели ли вы Ниагарский водопад?», смогу ответить: «Да».
И все же Ниагара… У нас-то читатель не видел половодья открыток с видом на водопад. Вот пижоны, скажет читатель, были в ста километрах и не заехали. Предвидя упрек, мы решили: заедем.
Водопад Ниагары.
* * *
Городок Ниагара-Фолс. Весь он похож на огромную пасеку. Ульи-мотели наставлены густо один к одному. Медосбор идет круглый год. Но лето, конечно, лучшее время.
Дорога к Ниагара-Фолс забита автомобилями. Владельцы мотелей улыбчивы и приветливы — городок кормится Водопадом. Мед оседает в бочках туристских компаний, владельцев мотелей и ресторанов. Но пахнет в Ниагара-Фолсе вовсе не медом. Где-то поблизости химические заводы…
Ветер сегодня как раз оттуда… Швейцар в отеле шутливо зажимает свой нос — ничего, мол, не сделаешь, вы приехали и уедете, а я каждый день.
У нас номер на шестом этаже с видом на Ниагару. Ставим чемоданы. Отодвигаем шторы. Ниагары не видно. Видно стоянку автомобилей, высоковольтные мачты, мотели, сплетение дорог. Рядом с отелем возле уютного домика — огород. Чучело в огороде для отгона скворцов, одолевающих, как видно, зелень на помидорных грядках. А рядом большая труба. Огромная кирпичная труба с буквами, выложенными при кладке: «Прачечная Уолкера». За трубой что-то парит. Но выясняется: к стирке белья этот пар отношения не имеет. Клубятся брызги над Водопадом. Слышен гул. Утверждают, что ровный спокойный гул слышно за двадцать километров от Ниагары. Это замечено было, как видно, давно, возможно, еще при индейцах племени ирокезов, назвавших Водопад — «Ниакаре» — «Большой шум». В то время соперником «Большого шума» были разве что птицы. Сейчас гул реки уже за милю от Водопада сливается с гулом автомобилей.
«Прачечная Уолкера» — это рубеж, по который туристические фирмы, скупая за очень большие деньги землю в окрестностях Водопада, оттеснили старый не очень красивый город от берега. Намечено постепенно все в Ниагара-Фолсе подчинить только туризму. Сейчас геометрия аккуратных дорожек, газонов и металлических изгородей подводит туриста прямо к шумящей воде.
Чувствуешь на лице влагу, еще не видя реки. Три десятка шагов на пологий холм — и вот она, Ниагара… Молчание. Так встречаются с Водопадом. Даже очень шумливые из туристов тут умолкают. Водопад невозможно перекричать. К тому же минут на десять люди просто лишаются дара речи, увидев это Величие.
Пестрое половодье людей. Вертолет с наиболее любопытными и богатыми кружится над рекой. Скамейки на берегу. Дремлют старики и старушки. Малыши ползают по траве. Подростки носятся по асфальту на велосипедах.
Вверх по течению пробуют счастье два рыболова. Молчаливо молится негр, сидя на зеленой лужайке, сзади толпы. Жмутся друг к другу парочки. Молчаливо стоят восемь бирманских монахов в желтой одежде. Щелкают фотокамеры… Водопада суета людей не касается. Он делает свое дело, как и тысячу лет назад, когда лишь пироги индейцев изредка подплывали к стремнине. Индейцы считали Водопад божеством. В лодках, увитых цветами, к Водопаду они посылали жертву — самых красивых девушек.
Вода Ниагары срывается с высоты семнадцатиэтажного дома. Зеленоватого цвета поток вблизи Водопада несется быстро, вскипает пеной на гребнях камней, как травинки, качаются подмытые вербы, дубки и сосны. Как веревки, змеятся в воде корни деревьев. Плот или лодка, оказавшись на этой стремнине, — обречены.
На видном месте висит спасательный круг с надписью: «Бросишь без надобности — год тюрьмы». Круг с веревкой приготовлен на случай, если чья-то лодка вверху вышла из-под контроля или кто-то сорвался в воду. Такое бывает.