Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны
Шрифт:
Названия озер — это названия племен индейцев, живших в этих местах: гурон, Мичиган, эри, Онтарио. Верхнее называлось индейцами Гитчи-Тюмо. Все пять озер (а вернее, шесть с маленьким Сента Клер) прихотью природы собраны в одном месте. Все они связаны. Попав в одно, можно пройти кораблем уже все. Триста пятьдесят лет назад европейцы, впервые узнав эти воды, приняли их за моря. Люди были уверены: «Если плыть все время на запад, путь приведет в Китай».
Великие озера… Озеро Верхнее по размерам уступает лишь Каспию. Меньшее из пяти — Онтарио — больше самого крупного озера в Европе Ладожского озера. «Третий Океан» — так зовут озера американцы. А слово «Великие» означает не только размеры, но и Великую красоту,
До прихода на материк европейцев Америка была без дороги. По континенту шли только тропы индейцев. Озера стали надежным путем, связавшим многие земли. Лес, хлеб, железо, рыба, меха перевозили водою. Позже, когда к Великой водной системе подключили и Миссисипи и когда в обход Ниагарского водопада прорыли канал, водный путь пронизал всю Америку — от канадского Монреаля до Нового Орлеана.
На берегах озер (их общая протяженность 13 тысяч километров) густо замешана жизнь.
30 миллионов людей валят тут лес, ловят рыбу, сеют хлеб, собирают овощи, яблоки, виноград, добывают руду, перегоняют нефть на бензин, варят сталь, сыры, пиво, бумагу, печатают книги, выделывают кожи. Тут самый крупный в мире химический комбинат и самое крупное в мире производство автомобилей. В Чикаго (на Мичигане) и в Порт-Артур (на озере Верхнем), стоящие за тысячу километров от побережья материка, заходят океанские суда, груженные в Сиднее, Гамбурге, в Сингапуре. (А теперь и в портах СССР.) 40 процентов дохода сельского хозяйства, добывающей и обрабатывающей промышленности Америка получает в бассейне Великих озер. (У Канады на берегах Онтарио, Эри, Гурона и озера Верхнего сосредоточено 80 процентов всей промышленности!)
Сбегая в океан, озерная вода крутит турбины электростанций. А в последние годы Н2О — вода сама по себе — стала ценнейшим из земных минералов. Тут в озерах сосредоточен самый большой запас пресной воды планеты.
«Сердце Америки», «Символ наших просторов», «Голубые глаза материка», «Пятое чудо», «Третий океан»… Наверное, есть и еще много образов для этой единственной в своем роде водной системы. Но сильнее всего звучат слова, произнесенные, возможно, еще индейцами: Великие озера.
Мы видели три из Великих озер. Онтарио видели издали со скалы. Вода лежала зеркальная, побеленная дымкой. Позже, двигаясь к западу, обогнули длинный язык Мичигана. Километров триста дорога летела вдоль берега. В машину справа мокрым жгутом врывался озерный ветер.
Вода была рядом. Но мы не видели озера. Дубовый и буковый лес, а потом фабричные трубы и разных расцветок дымы сопровождали дорогу. И только возле Чикаго сверкнули густо-синие волны, и сверху открылась даль, рождавшая ветер.
С Эри мы познакомились ближе. Мы подъезжали к нему в городке Эри, возле Кливленда и Толидо, а также в нескольких безымянных местах, где были съезды на берег. Мы побывали в дачных поселках, на заброшенных пляжах с надписью «Не купаться. Вода загрязнена».
Берег озера Эри. Надпись: «Вода заражена».
А в порту Клинтон рискнули покинуть берег. Мы погрузили автомобиль на паром с названием «Янки Клипер» и заняли место на палубе. Паром ходил между Большой землей и ближайшим островом Путинбей. Большой американский путеводитель отводил острову несколько слов.
«Место для отдыха. Виноделие. Рыбалка. Лучший полигон для стрельбы из винтовки». Местная рекламная карта изображала островок небольшим раем. На ней нарисованы были купальщицы, рыболовы, отягощенные непомерно большой добычей, виноградные кисти, винные бочки, старинный питейный дом и колонна в память победы над англичанами в местных водах. За этим «раем» были еще островки: Южный Басс, Средний Басс, Северный Басс. Карта и там предлагала купание, вино и рыбалку.
С паромной палубы видны были все острова. Они лежали в синеве, как рощицы в поле. Те, кто спешил и кто мог обойтись на острове без машины, летели туда самолетом. Едва ли не каждые десять минут над паромом проносились смешные, очень старые трехмоторные «железные гуси», как сказал о них капитан.
«Летают тут сорок лет. И, представьте, ни одной катастрофы!..»
Полдня мы пробыли на острове Путинбей, беседуя с пришлыми рыболовами и старожилами острова. К очередному открытию «Янки Клипер» мы поспели, но паром был уже до отказа заполнен автомобилями. Капитан нас узнал, но только развел руками и в рупор посоветовал немедленно ехать еще к одной пристани.
Мы застали другой паромчик, поменьше. И оказалось: он-то нам больше всего подходит — паром посещал острова, лежащие ближе к границе с Канадой. Неторопливо, несколько часов мы могли наблюдать Эри в таких местах, где озеро больше всего походило на море.
Острова выплывали из-за воды и уходили назад. Несколько чаек преданно провожали паром. Со всех сторон синева. Волны с белыми гребешками. Изредка — всплески рыб… Мы видели Эри в лучшую для него пору. Весеннее половодье наполнило озеро до краев. Вода казалась бездонной и бесконечной. И вечной. А между тем мы плыли по опасно больной воде.
Озера, как люди, могут рождаться и умирать. Правда, жизнь озер может быть и бесконечно большой. Но может быть и короткой. Случалось, на глазах всего нескольких поколений людей озеро зарастало, превращалось в болото. Там, где когда-то сверкала водная гладь, сейчас проходит плуг, шумят леса, под покровом травы лежат пласты торфа. Но у большой и глубокой воды — большая жизнь.
Отцом Великих озер был ледник. Живут озера уже восемнадцать тысяч лет. Они могли бы, наверное, старея очень медленно, прожить и еще сто таких жизней. Но, как и люди, умирают озера не только от старости, но также и от болезней. Одна из болезней — сокращение притока воды. Великим озерам эта беда не грозила — они сами «сдают» излишек воды в океан. Но есть, как теперь оказалось, и другие болезни. И повинен в них человек.
Водная толща Великих озер, казалось, безропотно поглощала потоки отбросов интенсивной человеческой деятельности. И вдруг лет тридцать тому назад появились симптомы бедствия. Встревожились первыми рыбаки.
Улов лососей, достигавший в хороший год фантастической цифры (семь миллионов тонн!), вдруг начал падать. А в 1950 году в Гуроне и Мичигане лососей стали ловить лишь изредка.
Вину за это положили на рыбу миногу. И она была виновата! Некогда миноги приходили нереститься из океана в реку Святого Лаврентия и озеро Онтарио. В другие озера их не пускал водопад на реке Ниагаре. Канал, прорытый для судоходства, открыл в озера дорогу одновременно и кораблям, и миногам. Минога питается кровью и соками рыб. Расплодившись в Гуроне и Мичигане, она подкосила, конечно, стадо лососей. На войну со зловредной миногой ушло много денег и времени. Но, оказалось, не только минога опустошала озера. В Мичигане и в Эри от таинственных сил погибали огромные косяки рыб. И появились признаки ускоренного старения одного из озер. Диагноз болезни: катастрофическое загрязнение. Сейчас человек, мало-мальски занимающийся проблемами охраны среды, непременно имеет на полке папку с пометкой «Великие озера» — так серьезны для всех уроки этой болезни. Прогнозы ученых, статистика, речи сенаторов, статьи журналистов, полные отчаяния письма людей, подсчеты денег, хроника разного рода бедствий, грустные шутки — таково зеркало, в котором виден больной.