Снова, с тайной благодарностью,Глубоко дышу коварностьюВ сердце льющейся весны,Счастье тихое предчувствую,И живой душой сопутствуюПтицам в далях вышины.Снова будут сны и радости!Разольются в поле сладостиКрасных кашек, свежих трав.Слух занежу в вешней прелести,В шуме мошек, в легком шелестеВновь проснувшихся дубрав.Снова ночи обнаженныеЗаглядятся в воды сонные,Чтоб зардеться на заре.Тучка тонкая привеситсяК золотому рогу месяца,Будет таять в серебре.Эти веянья и таянья,Эти млеянья и чаянья,Этот милый майский шум, —Увлекая к беспредельности,Возвращают тайну цельностиСнов и мира, слов и дум...
1911
«Идут
года. Но с прежней страстью...»
О нет, мне жизнь не надоела,
Я жить хочу, я жизнь люблю!
А. Пушкин
Идут года. Но с прежней страстью,Как мальчик, я дышать готовЛюбви неотвратимой властьюИ властью огненной стихов.Как прежде, детски, верю счастьюИ правде переменных снов!Бывал я, с нежностью, обманутИ, с лаской, дружбой оскорблен, —Но строфы славить не устанутМечты и страсти сладкий сон.Я говорю: пусть розы вянут,Май будет ими напоен!Всё прошлое – мне только снилось,Разгадка жизни – впереди!Душа искать не утомилась,И сердце – дрожью жить в груди.Пусть все свершится, – что б ни сбылось! —Грядущий миг, – скорей приди!Вновь, с рыбаком, надежды полный,Тая восторженную дрожь,В ладье гнилой, бросаюсь в волны.Гроза бушует вкруг. Так что ж!Не бойся, друг! пусть гибнут челны:Ты счастье Цезаря везешь!
1911
Объятия снов
Земная жизнь кругом объята снами.
Ф. Тютчев
Сон
Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко,Иду я за тобой, —Сквозь сумеречный лес, среди трясины топкой,Чуть видимой тропой.Меж соснами темно; над лугом тенью бледнойТуман вечерний встал;Закатный свет померк на выси заповеднойДаль оградивших скал.Мне смутно ведомо, куда ведет дорога,Что будет впереди...Но если шаг порой я замедляю, – строгоТы шепчешь мне: иди!И снова мы пройдем по кручам гор, по краюОпасной крутизны.Мир отойдет от нас, и снова я узнаюВсе счастье вышины.На горном пастбище, меж сосен оголенных,Сквозь голубую тень,Мне явится, с крестом среди рогов склоненных,Таинственный олень.Ты вскрикнешь радостно; в свои надежды веря,Ты сделаешь мне знак;И будет озарен крестом лесного зверяВдруг отступивший мрак.Расслышу с грустью я, как ты, клонясь всем телом,Прошепчешь мне: молись!Я руку подыму с привычным самострелом...Стрела взовьется ввысь...Вдруг пропадет олень; со стоном безнадежнымИсчезнешь ты; а яОстанусь, как всегда, спокойным и мятежным,Ответный вздох тая.
7 января 1910
Кошмар
Эту женщину я раз единый видел.Мне всегда казалось: было то во сне.Я ее любил; потом возненавидел;Вновь ее увидеть не придется мне.С ней вдвоем мы были где-то на концерте,Сближенные странно радостной мечтой.Звуки ясно пели о блаженстве смерти,О стране, где сумрак, тайна и покой.Кончилась соната. Мы перебежалиЯркий блеск фойе и залы тихой мглы.Промелькнули лестниц темные спирали,Нижних переходов своды и углы.Наконец, пред дверью, почернелой, низкой,Словно сговорившись, стали мы вдвоем.Кто-то мне твердил, что цель исканий близко.Задыхаясь, тихо, я сказал: «умрем!»Женщина поспешно дверь открыла. СмутноОзарились глуби сумрачных углов.Комната была пустой и неприютной,У стены направо высился альков.И движеньем быстрым, – делая мне знакиСледовать за нею, – женщина вошла,Распустила косы, хохоча во мраке,На постель припав, любовника ждала.Раненное больно, сердце вдруг упало.Помню вновь проходы, отблеск на стене...Я вернулся к людям, к свету, к шуму зала.Мне всегда казалось; было то во сне.
Январь 1910
Бессонница
Луна стоит над призрачной горой;Неверным светом залита окрестность^Ряд кипарисов вытянулся в строй;Их тени побежали в неизвестность.Она проснулась и глядит в окно...Ах, в полночь всё странней и идеальней!Как давит бедра это полотно,Как мало воздуха в знакомой спальне!Она молчит, и всё молчит вокруг,Портьеры, дверь, раздвинутые ставни.И рядом спит ее привычный друг,Знакомый, преданный, любовник давний.Он рядом спит. Чернеет бородаИ круг кудрей на наволочке белой.Он равномерно дышит, как всегда;Под простыней простерто прямо тело.Луна стоит. Луна ее зоветВ холодные, в свободные пространства.В окно струится свет, и свет поетО тайной радости непостоянства...Встать и бежать... Бежать в лучах луны,По зелени, росистой, изумрудной,На выси гор, чтоб сесть в тени сосны,И плакать, плакать в тишине безлюдной!Под простыней тревожно дышит грудь,Мечты влекутся в даль и в неизвестность...Луна плывет и льет живую ртутьНа сонную, безмолвную окрестность.
10 января 1910
Радостный миг
...тот радостный миг,
Как тебя умолил я, несчастный палач!
А. Фет
Когда, счастливый, я уснул, она, —Я знаю, – молча села на постели.От ласк недавних у нее горелиЛицо, и грудь, и шея. ТишинаЕще таила отзвук наших вскриков,И терпкий запах двух усталых телДразнил дыханье. Лунных, легких бликовЛежали пятна на полу, и белБыл дорассветный сумрак узкой спальной.И женщина, во тьме лицо клоня,Усмешкой искаженное страдальной,Смотрела долго, долго на меня,Припоминая наш восторг минутный...И чуждо было ей мое лицо,И мысли были спутаны и смутны.Но вдруг, с руки венчальное кольцоСорвав, швырнула прочь, упала рядом,Сжимая зубы, подавляя плач,Рыдая глухо... Но, с закрытым взглядом,Я был простерт во сне, немой палач.И снилось мне, что мы еще сжимаемВ объятиях друг друга, что постельНам кажется вновь сотворенным раем,Что мы летим, летим, и близко цель...И в свете утреннем, когда все краскиБесстыдно явственны, ее лицаНе понял я: печати слез иль ласкиВкруг глаз ее два сумрачных кольца?
1910—1911
Неизъяснимы наслажденья
Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья.
А. Пушкин,
Демон самоубийства
И кто, в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений,
Самоубийство и любовь!
Ф. Тютчев
Своей улыбкой, странно-длительной,Глубокой тенью черных глазОн часто, юноша пленительный,Обворожает, скорбных, нас.В ночном кафе, где электрическийСвет обличает и томит,Он речью, дьявольски-логической,Вскрывает в жизни нашей стыд.Он в вечер одинокий – вспомните, —Когда глухие сны томят,Как врач искусный в нашей комнате,Нам подает в стакане яд.Он в темный час, когда, как оводы,Жужжат мечты про боль и ложь,Нам шепчет роковые доводыИ в руку всовывает нож.Он на мосту, где воды сонныеБьют утомленно о быки,Вздувает мысли потаенныеМехами злобы и тоски.В лесу, когда мы пьяны шорохомЛиствы и запахом полян,Шесть тонких гильз с бездымным порохомКладет он, молча, в барабан.Он верный друг, он – принца датскогоТвердит бессмертный монолог,С упорностью участья братского,Спокойно-нежен, тих и строг.В его улыбке, странно-длительной,В глубокой тени черных глазЕсть омут тайны соблазнительной,Властительно влекущей нас...
Ночь 15/16 мая 1910
На пляже
Я видел их. Они вдвоем на пляжеБродили. Был он грустен и красив;И не сходила с уст одна и та жеУлыбка. Взгляд ресницами закрыв,Она шла рядом. Лик ее овальныйПрозрачен был и тонок, но не жив.Качалось солнце, в яркости прощальной,Над далью моря. Волны на пескеЧредой стихали, с жалобой печальной.Играл оркестр веселый вдалеке,Нарядов дамских пестрота мелькала...И не было приюта их тоске!Когда ж заката пышность отблистала,Замолк оркестр, и берег стал пустым,Как широта покинутого зала, —Коснулся их лобзанием святымВечерний ветер. С жалобным укором,В безлюдьи море подступило к ним.И красный месяц сзади встал над бором,Провел по волнам яркую черту,На них взглянул неумолимым взором.И, взявшись за руки, одну мечтуПостигли оба. Странным счастьем полны,Вошли в сиянье, кинув темноту.И долго шли, покорны и безмолвны.Вода росла и ширилась вкруг них,Чрез плечи их перебегали волны,Вдруг нежный ветер горестно затих,И смолк прибой; лишь лунный взор на стражеОдин сиял на небесах нагих.Все было пусто в море и на пляже,
<1910>
Офелия
Офелия гибла и пела,
И пела, сплетая венки,
С цветами, венками и песнью
На дно опустилась реки.
А. Фет
Ты не сплетала венков Офелии,В руках не держала свежих цветов;К окну подбежала, в хмельном веселии,Раскрыла окно, как на радостный зов!Внизу суетилась толпа безумная,Под стуки копыт и свистки авто,Толпа деловая, нарядная, шумная,И тебя из толпы не видел никто.Кому было дело до лика странного,Высоко, высоко, в чужом окне!Чего ж ты искала, давно желанного,Блуждающим взором, внизу, на дне?Никто головы не поднял, – и с хохотомТы кинулась вниз, на пустой гранит.И что-то упало, с тяжелым грохотом,Под зовы звонков и под стук копыт.Метнулась толпа и застыла, жадная,Вкруг бедного тела, в крови, в пыли...Но жизнь шумела, всё та же, нарядная,Авто и трамваи летели вдали.