Прекрасная, она стояла тихо,Младенец-брат при ней был тоже тих,Она слова молитв ему шептала,Она была прекрасна в этот миг.И так прекрасен был при ней младенецКудрявый, с верой в голубых глазах,И сколько в знаменьи креста его смиренья,Как чудно-много детского в мольбах!Со мною рядом тут же допотопныйИ умный франт, незримый для людей, —Хотя б из дружбы придал он сарказмуБесчувственной иронии своей.
1847
«Кенкеты,
и мрамор, и бронза…»
Кенкеты, и мрамор, и бронза,И глазки и щечки в огне…Такие счастливые лица,Что весело с ними и мне.Там дальше зеркальные стены,Там милое краше в сто раз,Там гнутся, блистают и вьютсяЦветы, бриллианты и газ.И кто-то из зеркала тотчасМеняется взором со мной —Позвольте просить в vis-a-vis вас —Куда вы? — Я еду домой.
1847
«Я знал, что нам близкое горе грозило…»
Я знал, что нам близкое горе грозило,Но я не боялся при ней ничего, —Она как надежда была предо мною,И я не боялся при ней ничего.И пела она мне про сладость страданья,Про тайную радость страданья любви,Про тайную ясность святой благодати,Про тайный огонь в возмущенной крови.И, павши на грудь к ней, я горько заплакал,Я горько заплакал и весь изнемог,Рыдал я и слышал рыдания милой.Но слез ее теплых я видеть не мог.Я голову поднял, но горькие слезыИсчезли с ресницы и с ока ея…Она улыбнулась, как будто невольно,Какую-то радость в душе затая.О друг мой! Ты снова беспечно-игрива!Зачем ты беспечно-игрива опять?Хотя б ты из песни своей научилась,Из песни своей научилась страдать!
1847
К Цирцее
Блажен, о Цирцея, кто в черные волны забвеньяГирлянду завядшую дней пережитых кидает,Пред кем исчезают предметы в дыму благовонном,Кто — весь заблужденье — невольно рукой шаловливойСмоль черных кудрей твоих с белой блистающей шеиК устам прижимая, вдыхает их сладостный запах,Кто только и слышит в костях пробегающий трепет,Кто только и видит два черных, полуденных ока.Но горе, Цирцея!.. Потянут противные ветры,Туманом рассеется сладостный дым перед оком,Упругие губы не будут звучать поцелуем,И волны забвенья кольцо возвратят Поликрату…Кто ж снова повязку на очи положит Эроту?Кто скажет со вздохом: Цирцея, как Леда, прекрасна!
1847
Мой ангел
Как он прекрасен,Гость-небожитель!Он не состарилсяС первой улыбки моей в колыбели,Когда, играяЗлатыми плодамиПод вечною райскою пальмою,Он указал мнеНа матерь-девуСтрадальца Голгофы — и подлеДвенадцать престолов во славе.Он тот же, всё тот же —Кудрявый, с улыбкой,В одежде блистательно-белой,С любовью во взоре —Мой ангел-хранитель…
1847
Последнее слово
Я громом их в отчаяньи застигну,Я молнией их пальмы сокрушу,И месть на месть и кровь на кровь воздвигну,И злобою гортань их иссушу.Я стены их сотру до основанья,Я камни их в пустыне размечу,Я прокляну их смрадное дыханье,И телеса их я предам мечу.Я члены их орлятам раскидаю,Я кости их в песках испепелю,И семя их в потомках покараю,И силу их во внуках погублю.На жертву их отвечу я хулою,Оставлю храм и не приду опять,И девы их в молитве предо мноюВотще придут стенать и умирать.
1847
«Между счастием вечным твоим и моим…»
Между счастием вечным твоим и моимБесконечное, друг мой, пространство.Не клянись мне — я верю: я, точно, любим —И похвально твое постоянство;Я и сам и люблю и ласкаю тебя.Эти локоны чудно-упруги!Сколько веры в глазах!.. Я скажу не шутя:Мне не выбрать милее подруги.Но к чему тут обман? Говорим что хотим, —И к чему осторожное чванство?Между счастием вечным твоим и моимБесконечное, друг мой, пространство.
1847
Veille sur ce que j'aime
Бди над тем, что сердцу мило,Неизменное светило —Звездочка моя.Светлых снов и благодатиЕй, как спящему дитяти,Умоляю я!Свод небесный необъятен, —Чтоб на нем ей был понятенХод усталых туч,Твой восход, твое стремленье,И молитвенное бденье,И дрожащий луч.
1847
«Как отрок зарею…»
Как отрок зареюЛукавые сны вспоминает,Я звука душоюИщу, что в душе обитает.Хоть в сердце нет верыВ живое преданий наследство,Люблю я химеры,Где рдеет румяное детство.Быть может, что сонныйСо сном золотым встрепенетсяИль стих благовонныйИз уст разомкнутых польется.
1847
Сильфы
Ночную фиалку лобзает зефир,И сладостно цвет задышал,Я слышу бряцание маленьких лир,Луну я в росинке узнал.И светлая капля дрожит теплотойИ мещет сиянье вокруг;И сильфы собрались веселой толпойС улыбкой взглянуть на подруг.И крошка сильфида взяла светлякаНа пальчик. Он вьется как змей.Как ярко лицо и малютка-рукаСияньем покрылись у ней!Но чу! кто-то робко ударил в тимпан!Лучей вам нельзя превозмочь!И весь упоенный раскрылся тюльпанВ последнюю сладкую ночь.Но вот уж навстречу грядущему днюГотовы цветов алтари,И сильфы с улыбкой встречают роднюИ светлого друга зари.