Полное собрание стихотворений

Северянин Игорь Васильевич

35

Ты говоришь: развод, – как будто

Исправит что-нибудь развод.

Развод – пустяк, развод – минута,

А знаешь ли, что значит – год?

Не только год счастливой страсти,

Любви слинялой, полной сласти,-

А год, мой год тяжелых мук?

А здесь не год, Леандр, подумай:

Двенадцать лет, двенадцать лет,

Двенадцать лет, как счастья нет,

Двенадцать лет тоски угрюмой,

И чуждый муж, но все же свой,

Привычный, человек живой!

36

Он

любит Lugne твою, как может.

Где силы сделать боль ему?

Его судьба меня тревожит.

Такой ценой я не приму,

Поверь мне, счастья: этот праздник,

Пожалуй, хуже был бы казни.

Нет, на несчастии других

Могу ль о радостях своих

Спокойно думать? Дети! дети!

Как вас делить? О, что за вздор!

Оставим этот разговор,

Оставим злые мысли эти:

Такая воль – мрачней тюрьмы.

Лишь друг вне друга вместе мы.

37

Да, творчество твое велико,

Как падший ангел, гений тьмы,

Но богоборческого лика

Краса страшна мне. Как же мы

С тобою совместим всю разность

Душ наших, знающих экстазность,

Таких и близких, и чужих?

Я без ума от глаз твоих,

От светлой нежности ребенка,

От одаренности твоей,

Но не от скрытых в ней идей,

Кощунственных и льнущих тонко

И искусительно в сердца…

Я без ума… не до конца!

38

Пребудем же, Леандр, друзьями,

Как были до сих пор века,

Смотря влюбленными глазами

На друга друг… издалека!

В измене тела – ложь. В свиданьи

Бесплотном – сплошь очарованье,

Святая правда близких душ…

От них не пострадает муж,

И невсколыхнутая совесть

Моя меня не укорит.

Вот путь единый, что открыт

Для нас – невинность встречи, то есть,

Сумбур отвергшие умы

Лишь друг вне друга вместе мы.
–

39

Сказала, вздрогнула и, с криком

Прижав его к своей груди,

В теряющем порыве диком,

Отпрянула: “Не подходи…

Единственный! Боготворимый!

Не искушай своей любимой:

Я обессилена борьбой, -

Уйди, Леандр, господь с тобой…”

…И он ушел во тьму на лыжах,

Ни слова больше не сказав,

Когда ж, озябнув и устав,

Вернулась в келью Lugne, на рыжих

Лошадках были хомуты,

И голос звал из темноты:

40

– Готовы лошади. Мне барин

Велел на станцию Вас свезть.
–

Был лик Елены светозарен:

Сердца друг другу дали весть!

Она подать велела сани

Спустя неделю, от скитаний

Души уставшая, реша

Говеть в монастыре. Душа

Молитвы жаждала. Все службы

Она простаивала. Храм

Дал исцеление скорбям,

И, с чувством неизменной дружбы

К Леандру,

ехала зимой

Ты, маленькая Lugne, домой…

ЭПИЛОГ

Леандр гремит во всей вселенной.

Давно ушла от мужа Lugne:

Живет с детьми мечтой нетленной.

В каштаны прядей вкрался лунь…

И застрелилась Кириена,

Познав, как зла ко многим сцена,

И от усадьбы вековой

Остался пепел. Ветра вой -

Над монастырскою руиной.

А в мире все цветет сирень,

Весенний наступает день,

Чарует рокот соловьиный,

И людям так же снятся сны

Обманывающей весны…

ПЛИМУТРОК

Рассказы в ямбах

Пьесы в рифмах 1922 – 1924 гг

ПРЕВЫКРУТАСНАЯ ШТУЧКА

1

Профессор Юрий Никанорыч,-

Мечтатель, девственник, минорыч,

Своей Иронии жених,-

Был вызван братом во Флориду

На пару месяцев – у них

Возобновленную “Аиду”

Остилить в тонкостях. Доцент

Ганс Энте, старый декадент,

Его приятель, им попрошен

Развлечь Иронию, пока

Он ездит в древние века…

Убожеством своим роскошен,

Приходит Ганс под вечерок

На ужин к гастроному Юре,

Тая амуровые дури,

Весь риторический порок…

Иронию жених знакомит

С приват-доцентом; декаданс

В глазах Иронии огромит

Огромный гномный томный Ганс…

Лукавый Юрий Никанорыч,

Постигши Ганса существо,

Затаивает в сердце горечь,

Представив девушке его:

Теперь решается задача

О верности невесты: сдача

Ее фон-Энте разлучит

Его с Иронией, а твердость

Соединит навек… Но щит

Иронии – любовь и гордость -

Так металлически звучит…

Профессор этим обнадежен.

А завтра чемодан уложен

И взят на пароход билет…

Вот вкратце фабулы скелет.

2

Ганс Энте, ражий трехаршинник,

Шар рыжий несший на плечах,

Промозглик, плесенник и тинник,

Ухаживатель-паутинник,

Мордарь, полвечник, – цвел (не чах!..)

Он был быкастый здоровенник,

С автомобильным животом,

Насмешник, скрытник, сокровенник

С жасминно-тенорящим ртом…

И, чванясь выправкой корсетной,

Он палчил стародевной мисс,

В нем клокотала похоть Этной,

Взор прикошачивал: “Кис-кис…”

Рыжеволосый, ражелицый,

Но с проседью волос и щек,

Он волочился за девицей,

Как моложавый старичок.

И говорливым сивоглазьем,

Как настоящий верещак,

Красующимся безобразьем

“Спортивил” вечно натощак,

Боясь отяжеленья членов

И сытой вялости, как пленов,

Способных “плюсы” минусить

И потом тело оросить…