Полнолуние
Шрифт:
– Ты задерживал инспектора из отдела соцзащиты?
– Гладуна, что ли? Я.
– Срочно к нему домой! Из-под земли мне его достань!
– Слушаюсь, товарищ капитан, – сержант козырнул. – Достану!
– И поосторожнее с этим поэтом! Не подставь голову под молоток!
– Значит все-таки не Артем? – с облегчением вздохнул Лепешев. – А я уж грешным делом…
Вошедшие в коридор санитары принялись укладывать женщину на носилки.
– Жаль, что Божко в бегах, – продолжал следователь. – Вот бы порадовался своей реабилитации.
– Рано
Платов нагнал врача, когда тот уже усаживался в кабину неотложки.
– Выживет, доктор?
– При такой-то травме? Один шанс из тысячи. Думаю, что до больницы довезти не успеем.
В профессиональных кругах Лепешев считался хорошим следователем, а сам был убежден в том, что способен разговорить даже камень и добиться признания от фонарного столба. Однако в случае с Гладуном рассчитывать на явку с повинной, судя по всему, не приходилось. Анатолий сверлил Матвея взглядом, заходил к нему со спины, но особых успехов не добился.
Иван следил за беседой Лепешева с главным подозреваемым Гладуном из угла кабинета, пристроившись у стеллажа. Как ни пытался он убедить себя в том, что перед ним Учитель, удавалось это плохо.
Молодой чиновник с неподдельным ужасом смотрел на свои, закованные в наручники запястья и отвечал на вопросы следователя дрожащим голосом.
– Итак, вы утверждаете, что сегодня после работы отправились гулять?
– Да! – Матвей тряхнул головой. – По городу!
– Никого из знакомых, конечно, не встретили и на улицу Фрунзе не заглядывали?
– Во время прогулок, я обычно не рассматриваю табличек с названиями улиц.
– Ладненько, – Лепешев вытряхнул из картонного конверта несколько фотографий и разложил их перед Гладуном.
– Узнаете?
– Да, – блондин побледнел. – Это Аркадий Петрович Трубочка.
– У которого вы побывали примерно за час до его гибели и после этого в редакцию не возвращались?
– Я же говорил…
– Слушай дружок, – следователь поднялся со стула и, упершись ладонями в стол, наклонился к Матвею. – Тебе нет смысла отпираться! Завтра проведем дактилоскопическую экспертизу. Я уверен, что картинки твоих пальчиков совпадут с отпечатками пальцев Учителя. Кроме того, тебя опознает женщина, которую ты в спешке не добил. Какой смысл вилять и изворачиваться? Не лучше ли порадовать нас рассказом о своих похождениях прямо сегодня?
– Ничем вас порадовать я не могу! – Гладун едва не плакал от досады. – Я никого никогда не убивал! Я не Учитель!
– Что ж, мой белокурый ангел, мы ждали встречи с тобой так долго, что одна ночь уже ничего не изменит, – Лепешев нажал спрятанную под столом кнопку и в кабинет вошел дюжий конвоир. – В камеру его! Наручники не снимать!
Матвей, ссутулившись и, втянув голову в плечи, двинулся к двери.
– Завтра, урод! Завтра я буду говорить с тобой совсем по-другому! – напутствовал Гладуна следователь. – И ты расколешься, как грецкий орех!
Оставшись в кабинете наедине с Платовым, Лепешев вопросительно посмотрел
– Ну?
– Не запряг, – Иван задумчиво рассматривал потертый палас на полу. – Не похож он на убийцу, хоть режь меня, не похож.
– Маньяк! Что с него взять? В повседневной жизни они ведут себя вполне нормально. К тому же все сходится! Инспектор отдела соцзащиты имел доступ к адресам пенсионерок. Он мог подбирать старушек по своему вкусу: самых глупых и беспомощных. Согласен?
– Так или иначе, нам остается надеяться только на дактилоскопическую экспертизу. Свидетельница, о которой ты говорил с таким энтузиазмом, вряд ли скоро заговорит, если вообще доживет до завтрашнего дня. В общем, утро вечера мудренее. Давай-ка по домам.
– Ваня, меня удивляет твой пессимизм! Завтра нам удастся доказать, что Божко абсолютно не имеет никакого отношения к делам Учителя, а ты ведешь себя так, будто проглотил гвоздь! Довольным быть надо уже потому, что Артема из дерьма вытащим!
– Знать бы, где прячется твой Артем…
Глава 29. Третий
– Что пригорюнился, дружок? – насмешливый голос доносился из глубин подсознания и не принадлежал Поэту. – Сдается мне, ты нуждаешься в помощи.
– Издеваешься? – прошептали, скривившиеся в гримасе боли губы. – Нашел время!
– Я издеваюсь? Ничуть! Над всеми нами издевается этот громила, который ничего не умеет кроме как переодеваться и махать своим молотком! Клоун! Жестокий и трусливый клоун! Кстати, а где он сейчас?
– О ком ты?
– Миленькое дело! – вибрирующий смех напоминал звон гитарной струны. – Учитель разгуливает по городу, уютно устроившись в твоем теле, а ты даже не подозреваешь об этом! Уверен, что когда ты попадешь в переплет, наш дружок-душегуб будет первым, кто поспешит откланяться!
– Не понимаю, – Поэт едва не плакал от досады. – Ни-че-го не по-ни-маю! Причем здесь Учитель? Какое отношение он имеет ко мне, тому, кто в жизни не обидел даже мухи!
– Не стоит заблуждаться на этот счет, голубоглазый пацифист-стихотворец! – в голосе невидимого собеседника зазвучали стальные нотки. – Твои, да-да твои руки по самые локти в крови. Благодари за это нашего общего дружка, которого, к слову сказать, является твоим изобретением.
– Ты хочешь сказать, что Учитель вселяется в меня и вершит свои кровавые дела?
– Вселяется? Неужели ты и вправду думаешь, что одержим неким злым демоном? В таком случае мне не хочется иметь никаких дел с дураком! Оревуар! Я оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Может лет, этак через сто ты и додумаешься до чего-нибудь путного.
Поэт понял, что его собеседник не шутит. Его голос к концу фразы стал затихать, а последнее слово было уже едва различимо.
– Постой! Ты говорил, что я сам изобрел Учителя?
– Сначала он не имел имени. Ты придумал сильное и беспощадное существо в целях самозащиты. Помнишь ночь, которую провел в пропахшем мочой и хлоркой туалете детского дома?