Полный набор. Великая миссия.

Князев Милослав

А после следующего танца пришлось делать ещё один перерыв, так как за гитару взялась Лара и спела две свои любимые песни. Про все семнадцать мгновений весны и про миг между прошлым и будущим, который называется жизнью. Тёмной не нужно было никому ни на что намекать, она просто спела то, что нравится ей самой, нисколько не заботясь: понравится ли это светлым и смогут ли они что-либо понять.

Дим. Попаданец.

Один день нам положен на отдых, так что отдохнуть можно и культурно. Тем более что светлой удалось уговорить тёмную на фотосессию. Как я успел понять, любые действия с Древом Жизни, вокруг

него, или на нём, не просто не запрещены, но и не наказуемы (считается, что в случае чего само дерево так накажет, что мало не покажется, а раз не приняло никаких мер, следовательно разрешило). Мало того, любая попытка как-либо помешать или ещё что-нибудь сделать, является серьёзным преступлением — посмел решать за божество, что ему можно, а чего нельзя. Так что, на мой взгляд, Древо Жизни тут самое безопасное место. А задание Эль уговорить Лару на фотосессию я дал ещё вот по какой причине. До сих пор до конца не понял, какие в этом мире табу на наготу? И если недолюбливающие друг друга ушастые сумеют в этом вопросе договориться, то значит, ничего сверхнеприличного в этом не будет.

Скованность эльфиек во время их совместных фотографирований пока никуда не делась, а тут ещё и откровенный страх Лары перед Древом Жизни светлых. Зато с объятиями не было проблем, по крайней мере, со стороны тёмной. Она вцепилась в Эль, как в спасательный круг и откровенно боялась отпускать — ну прямо стоит ей на секунду остаться одной, и Древо Жизни её непременно съест.

Сначала эльфийки фотографировались в бикини (разумеется, новых, — сколько у них уже купальных костюмов я давно счёт потерял), а потом и без. В открытую за нами никто не подглядывал — не позволяли приличия и легендарное эльфийское достоинство. Но, как я понял со слов Эль, тут в лесу у эльфов есть и магические способы наблюдения. Хотя я поторопился с выводами — одна не считает нужным особо скрывать своё любопытство.

— Алисилиэль! Тебе папа с мамой не говорили, что подсматривать нехорошо? — кричу я как бы в пустоту.

Маленькая хулиганка (не такая уж и маленькая) вылезает из своего укрытия, где не очень-то и скрывалась.

— Они были очень заняты, рассказывали мне, как нехорошо наступать придворным дамам на юбки, и насколько плохо танцевать со всякими человеками. А также о том, что я слишком маленькая, чтобы принимать официальные приглашения неизвестно куда и неясно от кого. А про подглядывать сказать и забыли.

— Серьёзный аргумент, — соглашаюсь я.

— У меня всё серьёзно, — отвечает эльфийская принцесса.

— Понятно, — говорю я, — маму с папой ты не боишься. А жрецов?

— А что они мне могут сделать?

— Из леса выгонят, — предполагаю я.

— Папа сам их раньше выгонит. Я их с мамой разговор подслушала! И вашу компанию, даже тёмную, между прочим, тут далеко не все так терпеть не могут, как кажется на первый взгляд. Просто никто не хочет ссориться со жрецами из-за чужих. А меня тут все любят, так что бояться мне нечего.

А вот этого я действительно не предполагал, думал, что нас ну не то чтобы терпеть не могут, но скорее презирают и не трогают по двум причинам. Во-первых традиции, которые нельзя нарушать из-за такой мелочи, а во-вторых то самое достоинство, которое будет уронено куда больше, если ответить, чем если не отвечать. Вот укусил вас комар, вы его прихлопнули, а если не получилось, так точно не станете за ним ради мести по всему лесу гоняться. А в нашей ситуации комар вас укусил на приёме у английской королевы (и как вас только туда занесло?), то есть в ситуации, где даже прихлопнуть нельзя, сиди и терпи. А тут, оказывается, некоторые на мои выходки смотрят не как на укус комара, а как на забавный курьёз, направленный не против всех эльфов вообще,

а только против заваривших кашу жрецов.

— И я не маленькая совсем, мне уже пятнадцать лет, — продолжает принцесса.

— Пятнадцать лет — это конечно серьёзно. У нас, северных варваров, в былые времена, в таком возрасте и капитанами становились, и полководцами, и войны выигрывали, — рассуждаю я. — А у эльфов во сколько лет взрослыми становятся?

Эль с Алисилиэль смущённо молчат.

— Из всех здесь присутствующих эльфиек, полностью взрослая только я, — усмехается Лара, выглядывая у меня из-за спины.

Обе голые эльфийки спрятались за меня сразу, как только к нам вышла местная нарушительница спокойствия, только непонятно зачем им это понадобилось. Когда фотографировались и было заведомо известно, что весь лес подглядывает — ничего страшного, а как одна из таких подглядывающих подошла поговорить, так сразу и застеснялись.

— По человеческим меркам она уже бабушка, — ябедничает про тёмную Алиса.

— Ну ладно, раз ты всё равно уже здесь, то пофотографируй меня с моими ушастыми, — меняю я тему разговора и протягиваю фотоаппарат.

Понятно, что Алису интересовала не столько сама фотосессия голых эльфиек, сколько вопрос, зачем это вообще нужно, ну и артефакт у меня в руках. Разумеется, пришлось объяснять, что это такое, и с чем его едят (и что есть его в буквальном смысле не стоит, тоже), а также учить, как им пользоваться. Дальше фотографировались уже втроём: я, одетый, посередине, и ушастые голышом с обеих сторон ко мне прижимаются. А Лара этого дерева точно боится — так в меня вцепилась, что наверняка синяки останутся.

Эледриэль. Светлая эльфийка.

Лошадей нам на обратную дорогу подсунули самых-самых, в смысле плохих. По людским меркам они прекрасны, и уж точно несравнимы с теми, что у нас уже есть, но по эльфийским стандартам — нам подкинули вьючных животных, да и то не самых лучших. Требовать что-либо бессмысленно, формально правила соблюдены. Только тёмной повезло — такого коня себе отхватила. Лучший скакун во всём Первом Лесу, а возможно и не в нём одном. Хотя нужно признать, что Ларинэ очень сильно рисковала — мог и убить, зато теперь будет верным другом.

А вот съестные припасы на дорогу я взяла исключительно лепёшками. По мешку на каждого, и точка. Для тёмной давать не хотели: оно и понятно, лепёшки приготовлены на нашей магии и для неё вообще ядовиты. Но я не уступила, в правилах такие ситуации не оговорены, и вообще: им что, тёмную жалко? Против такого аргумента они возразить ничего не сумели.

И колчаны на двадцать стрел каждый я сумела вытребовать для всех нас, не только себе, но и тёмной, и гному, и человеку. Сначала для них давать не хотели, но по правилам положено, и не важно, что у человека арбалет, а у Нарина вообще ничего. А потом пришёл Дим и принёс лук получше моего и целых пять колчанов стрел к нему. И потом при всех вручил всё это добро тёмной. И где только взял? Не украл же, иначе так открыто не дарил бы. Хотя украсть в принципе мог, например полотенце из наших комнат в сумку завернул, и сказал при этом загадочную фразу:

— В любом Хилтоне краденые полотенца всегда заранее входят в цену гостиничного номера, так что глупо не взять то, за что уже заплачено.

А вот где он такой хороший лук взял, в общем-то, понятно, у Алисилиэль, больше негде. Как-то он с ней договорился, не покупал же в самом деле, и гитару она тоже назад не требует. А гитара хорошая, очень. Жаль, что её придётся делить с тёмной, хотя нам с Ларинэ теперь много что придётся делить.

Дим. Попаданец.