Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия
Шрифт:
Человеколюбием в глобальном смысле понятия Киаф Снов не блистал.
И все же, Флэй был удивлен. Ему хотелось бы верить, что пытливых умов наподобие шумайца в Западном Мире предостаточно. Должен быть рабочий способ замедлить экспансию Черной Смерти. Должен!
– Значит, мы стали ближе к разработке прививок. – Лиро пожал плечами.
– Осел! – вспыхнул Чакко. – Это значит только одно: прямой источник заразы в замке. Ты хоть представляешь, сколько говна может один такой ублюдок наворотить? Уйму! Далеко ты убежишь от своры людоедов? Просто
– Мы уже на пороховой бочке, Чакко, – парировал другой гвардеец. – Да что там, я даже больше скажу: мы по самые ухи в дерьме. С тех самых пор, как эта зараза вообще стала назревать гнойником в Саргузах. Все, что было дальше, – просто симптоматика. Гнилец в замке – это не причина, а следствие. Священная Инквизиция – тоже.
– Ты ведь тоже кое-что слышал о Киафах? – поинтересовался Чакко. – Ведь так, Лиро?
Альдред напрягся.
– Где-то что-то, – пробормотал второй, смутившись. – Инквизиторы часто упоминали о них. Да и приближенные Герцога тоже. Ты это к чему вообще?
– А к тому, сука, что одна из них заперта в Вальперге, мать твою за ногу, – затараторил Чакко, чуть ли не давясь подступившими слюнями. – Себе воображаешь, нет? Какая-то девка из Корпуса. Над ней днями и ночами измывается этот инвалид. Педефи или как его, хер проссышь. Верховный Куратор, короче. И вопли только так из донжона летят. Если соска действительно носит в себе кого-то из дельмейских богов, камня на камне от Вальперги не останется. Помяни мое слово.
Лиро усмехнулся.
– Неужто ты веришь в Пантеон и прочую лабуду?
Чакко оскорбился до глубины души.
– Я в Свет и Тьму-то не верил раньше. А теперь – ничему не удивляюсь. Весь этот Равновесный Мир пошел по причинному месту, и с каждым днем только хуже. Вчера зараза и бунтующие маги, сегодня полубоги на поводке, а завтра что? Титаны проснутся и выйдут наружу, порвав земную твердь Запада? Я тебе говорю, и глазом не моргну. Теперь любая шляпа легко может оказаться реальностью!
Альдред надулся, чуть ли не как жаба. Без особых к тому предпосылок его окатили с ног до головы подробностями, о которых стоило бы лучше умолчать. Отныне себе он места находил едва ли. Пятки зажгло.
Флэй вспомнил все, что когда-либо связывало его с Ингрид Бенеке. Даже если половина – всего-навсего его надумки. Златовласка у них в плену…
Нет! У мерзавца Петефи! Подлая сволочь не просто выжил, а мучает свою воспитанницу, подавляя волю через боль. Это надо прекратить. Альдред обязан спасти ее. Ведь больше попросту некому.
По телу его пробежал ток. Мелина вновь материализовалась. Улеглась рядом с ним и вцепилась в грудки, будто кошка. Взглянула на него строго, не скрывая гнева. Ее корежило от одной только мысли Альдреда, посвященной привязанности к Бенеке. Флэю пора было понять: все это в прошлом.
– Даже не смей, Альдред! – шипела Мелина, раздухарившись. – Я знаю, о чем ты думаешь! Только попробуй!
– Ингрид в беде, – оправдывался тот. Мямлил, как шкодливый школяр, пойманный за руку строгим учителем. – Если я не помогу, то ей конец. Конец! Она ведь тоже Киаф. И кто в этом занюханном мире вообще стоит моих сил, моей боли, моей крови, кроме нее? Никто.
– Глупости не говори, – неумолимо стоял на своем призрак. – Человек человеку – волк. А один Киаф другому – и подавно. Разве ты этого не понял в Саргузах? Мало тебе было той полоумной беловолосой сучки? Скажи мне.
Альдред поджал губы, осажденный потоком аргументов. Крыть ему было нечем. По крайней мере, в моменте. Он отвлекся, пытаясь собрать мысли в кучку. Бесполезно.
– Ты еще слишком слаб. И никто тебе не поможет вызволить оттуда девчонку. Никому, кроме тебя, это не надо. Ни мне, ни Ткачу Кошмаров. Здесь ты будешь один. И ты падешь. Бездарно. Падешь уж наверняка. Если ты не намерен перечеркнуть все, через что прошел в этой жизни, плюнь на нее. Она в прошлом. Пусть она умрет в чреве Инквизиции, не жалко. Но ты, милый Альдред, ты должен жить. Если ты сомневаешься, послушай меня. Я не дам тебя в обиду. Никогда. Ты же знаешь…
Он дал слабину, проявив себя как легко внушаемая скотина, лишенная всякой собственной воли. Прикинул у себя в уме, как собирается вызволять принцессу из лап дракона, и посыпался.
Чувствовал себя ничтожным на фоне Вальперги. Целое ничто перед каменным исполином.
Правда на стороне призрака. Он проиграл. Во всяком случае, у Альдреда хватило духу признать свое поражение. Киаф Снов проронил:
– Да. Ты права.
Ему было горько это озвучивать. Хотелось бы, чтоб все иначе обстояло. Но Альдред еще только в начале пути. Куда ему до вершин, когда Бог заставляет Аштум крутиться вокруг себя. Отблеск этой роскоши пока доступен лишь Актею Ламбезису.
Флэй дал верный ответ. И первая возлюбленная расплылась в улыбке. В глазах ее блеснул огонек признательности. Мелина прильнула к нему, обнимая крепко-крепко, и шепнула на ухо:
– Мы победим. Их всех. Главное – быть вместе.
Киаф Снов еле слышно выдохнул и прошептал безропотно, повторяя:
– Главное – быть вместе.
Стало ясно: будущее Альдреда лежит за пределами ларданских земель. Где угодно, только не здесь. И пропади Герцогство пропадом. А вместе с ним – Священная Инквизиция, провинциальные господа, былые враги и союзы. Довольно.
Теперь жизнь Альдреда – совершенно чистый лист. Вот и нечего марать его каракулями, уже набившими оскомину. Некоторые истории должны обрываться без права на закрытый финал. Это в порядке вещей.
Мелина растворилась, как не бывало. И Альдред вновь навострил ухо, вслушиваясь в пересуды гвардейцев. Они еще немного повздорили. В конце концов, Лиро не выдержал и махнул рукой:
– Полно тебе, Чакко. Еще поднимем это вопрос. Может, Пакколо тебя услышит. Но не сейчас.
– Видно будет. Я пошёл. Кричи нам, чуть что.