Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия
Шрифт:
Голова его была огненно-рыжей. Волосы – не сальные, чистые и вычесанные, хоть и растрепанные. Зеленые мелкие глаза с состраданием не сочетались вовсе. Белое, почти прозрачное лицо укрывала костяная маска, вырезанная из челюсти лесного хищника и подогнанная под носителя – тонкое искусство.
Синие узоры от голубой глины испещрили оголенную грудь. Кожаный широкий пояс наподобие тех, что носили гладиаторы на аренах, укрывал живот: при всем желании не вспороть нутро; метишь – так в сердце, если достаточно хорош.
В принципе, слабые
У него имелась перевязь, напоминавшая канаты с тугими узлами, куда неизвестный из леса насовал метательных топориков, ножей и прочего дикарского добра. Любопытно, хоть и примитивно. Из-за спины торчали ножны, откуда убийца и вынул свой костяной тесак.
При этом вид в совокупности у неизвестного был действительно звериный, хищнический, первородный в своем безумии, в своей архаичности.
Дикарь. Варвар. Лучшего описания этому зверю в человечьей шкуре дать Альдред просто не мог. При взгляде на него у Флэя в голове разом все разложилось по полочкам, и впредь удивляться было нечему.
Недаром внутри себя ларданский народец перешептывался, что далеко не всех велатов извели в Провинции. Даже спустя тысячи лет властвования цивилизации, когда одно государство непременно сменяло другое. Первые хозяева этой земли на ней же и остались, просто забившись в самый дальний, неприметный угол. Туда, куда так просто ревнитель прогресса не сунет свой нос.
Там их жизнь продолжалась, как ни в чем не бывало. Ибо дикая природа и племена велатов – понятия не отделимые. Совсем неважно, облюбовывают они высокие горы за Ниренией или глухие леса Запада в целом, извести или образовать их – задача не из простых. Вот они и живут припеваючи, скрываясь в самых темных уголках Аштума. Как здесь, в Купольном Лесу, дожидаясь своего часа…
…Или нет?
Какова же причина, по которой эти рыжие дикари вообще выбрались на самый край зловещего зеленого моря? Люди из цивилизованного мира, спасаясь от Черной Смерти, зашли слишком далеко под хвойный купол? Или уже из окрестных чащоб некая злая сила погнала их прочь, на равнины, в холодные объятия чумы из-за Экватора? До конца не ясно.
Вероятно, велаты просто-напросто и в нынешние времена не теряли связь с ларданской землей. Слышали биение её сердца. На него же и ориентировались. Так или иначе, они здесь. И щадить никого не намерены. Что им гармонист, что язычник, что Киаф – просто мясо. Другие люди, которых незачем жалеть. Гнусные чужаки в их стародавней вотчине. Пришла пора жестокого суда.
– М-мать твою… – процедил Альдред сквозь зубы.
Он осознал, в какую передрягу попал на ровном месте, и ему это по душе не пришлось. Не время сейчас бездарно подставляться. Даром что Сокофон выбрал его, игры давно кончились. Каждый неверный шаг стоил дорого. И в теории влек за собой утрату всего разом.
Это были его мысли. Без сомнения. Но о том, что имеет, Флэй доселе никогда так не пёкся. Ещё никогда он не трясся так над собственной жизнью и своими хрупкими достижениями, как сейчас. Альдред в шаге от единения с Ткачом Кошмаров. Будет очень неловко, если его убьет никчемный выродок из Купольного Леса.
Издав триумфальный боевой клич, варвар мигом перевел все свое внимание на Киафа Снов. Что-то бросил ему отрывисто, будто обливая словесными помоями. Язык не был похож ни на один, который Флэю посчастливилось услышать. Казался грубым и бессмысленным, как бездумные звуки из собачьей пасти.
Язычник легко и просто перекинул ногу за ногой через мертвеца, истекавшего кровью до сих пор. Шаг за шагом он набирал скорость, будто стрела, наведенная прямиком на Флэя.
– С-сука, с-су-у-ка… – шипел тот, заметно суетясь.
Киаф Снов и глазом моргнуть не успел, как дикарь пустился в резвый бег. На ходу рыжеволосый готовил нож для удара. Окромя двуногой добычи, совсем перед собой ничего не видел. Флэй – тоже самое. Лишь варвара видел. Не слышал ничего, кроме его сапог, что проминали подошвами заросли молодого папоротника.
Руки его заплясали в беспомощности. Умом Альдред понимал: накинется ведь, безбожник. Станет потрошить, как свинью, упиваясь его кровью.
Недаром говорят, что язычники Запада легко обращаются с чужой смертью. Так было испокон веков. И лишь Пантеон, затем – Равновесие, преподали темному люду Аштума науку о ценности жизни других. Получилось, хоть и со скрипом.
Пальцы ущипнули оперение стрелы. Из какого колчана брался снаряд, Флэй в моменте даже не думал. Да и плевать. Главное, самообладания хватило не запутаться в собственных руках.
Наконечник поставил промеж рогов лука. У Альдреда перед глазами промелькнула сизая руна – что за Ветвь, так ли важно? Чего ждать – пёс разбери, но обратного пути нет.
Горе-стрелок натянул тетиву. Плечи лука заскрипели, словно вот-вот обломятся. Флэй целился в варвара, фокусируя зрение поверх острого наконечника зачарованной стрелы.
Дикарь понятия не имел, чем рискует. Вряд ли вообще думал о том: из земли велат вышел, в землю и вернется; полное равнодушие к своей смерти, почти завидное в кругу античных стоиков.
Лук, что вот-вот отбросит от себя зачарованную стрелу, не впечатлил дикаря даже. По крайней мере, со стороны казалось именно так. Наоборот, варвар заорал, как резанный, и подпрыгнул, намереваясь накинуться на Киафа волком. Разодрать его костяным ножом, будто зверь – зубами и когтями.
Быть может, он верил, что Флэй дрогнет, и яростная аура дикаря продавит его в край. Здесь и сейчас Альдред не мог этого знать. Пальцы расслабились, а бечева – пустила стрелу прочь. Снаряд угодил велату аккурат в солнечное сплетение.