Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия
Шрифт:
– Если бы я, как ты говоришь, заблуждался, думаешь, я бы стоял сейчас здесь? Я бы привозил исправно еду из Кутро столько раз? Никто, кроме меня с Джулио, на это не подписывался. Что-то я да знаю. Смотрю на вещи шире. Иначе бы не выжил.
– Чекко… – позвал его Лучано, мягко настаивая замолчать.
– Тому, кого я сюда привёл, ничто не мешало зарезать меня и забрать лодку. Что бы с нами стало тогда? Почему-то же он этого не сделал! Может, ему стоит довериться хотя бы на одну ночь?.. Меня послушать?
Старший тут же скривил губы, чувствуя,
– Скажи мне, чужестранец, что у тебя на уме?
– Я не собираюсь вам вредить. Я пришёл с добрыми намерениями и задерживаться не собираюсь, – твёрдо заявил самозванец.
– Сынок… Ты готов остаться сегодня голодным, чтобы этот человек ел? – осведомился предводитель выживших, провоцируя мальчонку.
Неправильный вопрос. Парня он только оскорбил, низводя до животного, которое печётся только о собственном брюхе. И всё же, Франческо не считал справедливым голодать, когда именно он обеспечивал всю группу пищей. Но доказать свою состоятельность как личность было важнее в эту ночь.
– Да. Пусть так, – легко согласился он, желая показать, чего стоит.
– Будь по-твоему, малец, – не стал более возражать Лучано. – Чужеземец, только попробуй навредить моим людям. Я не спущу с тебя глаз, пока ты здесь. У меня нет причин тебе доверять, и уж тем более терпеть подле себя. Если бы не Чекко, и духу бы твоего здесь не было. Ответишь на пару моих вопросов – и если вдруг меня не устроят слова, пеняй на себя. Это понятно?
Лётольв кивнул, не болтая излишне. По одному только Лучано норманн понял, что искать друзей в староимперском форте близ Кутро не стоит. Эти южане, и без того не славящиеся гостеприимством, в край добиты возникшей заразой. Викинг их не винил и даже по-своему понимал, но он, стоя особняком, всё одно должен был продавить свой интерес. Паренька нужно держаться. Но только потому, что такой подход взаимовыгоден.
Седой селянин протянул руку, требуя:
– Отдай меч.
Иварсон скривил губы в ухмылке. Пускай живот урчит от голода, а холод дождливой ночи ломает кости, но наследие его отца не позволено никому трогать, пока он жив. Норманн буркнул:
– Можете хоть всю ночь на меня коситься, ходить вокруг да около со своим оружием, но клинок останется при мне.
– Ты просишь помощи и не желаешь выполнять условия? – осёкся плешивый.
– Да, я прошу помощи, но это не значит, что доверяюсь вам окончательно.
Тот опустил руку, становясь чернее окрестной земли. Лётольв был вынужден пояснить ему:
– Я понятия не имею, сколько вас. Я же, как вы могли заметить, совсем один. С мечом я много не навоюю в одиночку, если вдруг что. Зато и у меня, и у вас будут гаранты безопасности. Так мы сможем спокойно провести эту ночь.
Франческо посмотрел на норманна искоса, считая, что тот сказал сущую глупость. В одном только этом выражались его юношеская недальновидность и максимализм. Лучано хмыкнул, прикинув у себя в голове целесообразность такого подхода.
– Что ж, будь по-твоему, чужеземец. Если тебе спокойнее с рукой на эфесе в нашем обществе, я понимаю. Но и ты пойми: только подумаешь пустить меч в ход, твоя голова уже будет расколота моим топором.
– Ни к чему до такого доводить. Договорились, – кивнул ему Лётольв.
– Тогда за мной, – скрепя сердце велел старший, и они пошли.
Малец, наблюдая всё это, потерял дар речи.
Ворота за их спинами медленно, дребезжа, опустились обратно. Им навстречу пошли сменщики, которые должны были следить за округой. Сзади плелись другие выжившие. Чисто с виду вооружены и те, и другие были неплохо: дубины, топоры, копья, луки. Видать, выкрали у городских стражников, пока те ещё были в Кутро.
Предводитель выживших, направляясь в донжон, заметно ускорился, оставляя Чекко и Лётольва практически наедине.
– Как это понимать, парень? – спросил Иварсон.
Проводник правильно понял, что именно самозванец имеет ввиду, и тут же сказал, как отрезал:
– Не твоё собачье дело…
– Слушай, я понимаю, что ты чувствуешь. На меня норманны тоже смотрели свысока, хоть мы и дальние родственники… – поделился викинг просто чтобы показать: в своих мытарствах малец не одинок.
– Какая жалость! – съязвил Чекко. Душой он оставался у ворот, оплёванный другими выжившими.
Больше Лётольв не стал заводить об этом разговор. Он решил, что юнец и сам найдёт золотую середину для себя позднее. Разумеется, если выживет. Вместо этого Иварсон решил утолить иной свой интерес:
– Что это за форт такой?
То, что он староимперский, ясно, как день. Большая часть сооружений была нещадно порушена не то временем, не то осаждающими, кто бы те ни были.
Стены тоже местами обвалились, но не до конца. Периметр пришёл в запустенье: вдоль дорожек, проторенных выжившими, росла трава по пояс. Казармы все разворовали невесть, когда.
Если б было возможно своими силами, утащили бы и ворота. Стойла, благо, остались на месте. Там и ютилась лошадь.
По обыкновению в таких местах скрывались разбойники, либо же обитала всякая нечистая сила, по заверениям гармонистов. Так или иначе, обычные люди обходили староимперскую разруху стороной. У нынешних же её обитателей не было выбора.
– Тебе-то что? На Севере разве мало языческих руин? – всё также ворчал Чекко.
– Наоборот, хватает. Просто о ваших краях мне известно мало. Мне всегда были любопытны развалины Старой Империи. От них так и веет… историей, – пространно поведал Лётольв.
– Да ну? На тебя взглянешь – незаурядный, ничем не примечательный дуболом, разве что с Севера. И не подумаешь, что тебя волнует хоть что-то окромя себя и своих хотелок, – удивился мальчонка.
– Ты меня просто плохо знаешь, – холодно сказал викинг.