Поломанный Мир
Шрифт:
Лишь спустя три порванные палатки он наткнулся на ту, где ему улыбнулась удача. Только отворил створку, наружу полетели мухи. Целый маленький рой. Перепугавшись до полусмерти, Альдред рухнул на спину. Жужжащие твари тут же унеслись в сторону лошадиных скелетов. Опомнившись, Флэй выдохнул: не лучшее решение обчищать тенты мертвецов так беспечно. Сейчас вылетели мухи – и это ещё легко отделался.
Мародёр занырнул внутрь. С лёгкой брезгливостью отставил человеческие останки в тряпье – то ли отрока, то ли невысокой женщины. Уже не разберешь. Анатом из Альдреда был неважнецкий. На глаза ему попалась
– Ну-ка, посмотрим, – с придыханием заключил Флэй, открывая её.
Свезло так свезло: аптекарский ларь, хоть и полупустой. Из него Альдред переложил к себе всё, что счёл необходимым в новых условиях выживания. Набор для обработки и перевязки ран. Болеутоляющие эликсиры. Противовоспалительные припарки. Снадобье для дезинтоксикации. Даже походный фильтр для очистки воды нашёлся.
Вот оно, настоящее золото. Подчас и светская медицина радовала. Уже неплохо. Жаль только, ничего, что помогло бы при переломах, внутри не лежало. За потрошением аптекарского ларя Альдред и не заметил, как облако загородило солнце прямо над ним: слишком увлёкся. Привал поделило на светлую и затененную сторону. Ветер осыпался об кроны сосен, вызывая шелест. Между тем позади него началось движение…
Осознание, что что-то не так, пришло чересчур поздно. Только когда чужое присутствие уже невозможно было игнорировать. Флэй точно понимал: не призрак это. Существо вполне материальное. Да только не на ногах передвигается.
Мыслительный процесс оформился менее, чем за долю секунды. Альдред вздрогнул и инстинктивно отпрянул. Повалился с колен, разворачиваясь, и уселся на задницу, роняя аптекарский ларь. Содержимое шкатулки вывалилось в грязь. Он выругался, хватаясь за кацбальгер.
По большому счёту, Флэй сделал пару лишних телодвижений. Киаф Снов перед собой увидел гуля. Впрочем, отнюдь не типичного представителя заражённых. До нападения орды это был вполне обыкновенный отрок, чуть младше самого Альдреда.
Зараженные сотворили с ним страшное. Только потому, что не успели доесть. По-видимому, скопище отпугнуло скорое приближение солнца. Гули сожрали бедолагу наполовину. Никого так не изуродовали, как его. И всё же, чума дело своё сделала.
Твари ему переломали и объели ноги: левую голень упырь потерял где-то, продвигаясь ползком к добыче. Живот являл собой рвань, теревшуюся об траву и местами каменистый грунт. Челюсть выломали, пробили череп. Насекомые занялись остальным. Из пустой глазницы рвались потревоженные мухи. Звуков каких-либо ртом зараженный не издавал: выдрали зубами язык прямо с корнем. Только пыхтел и шелестел брюхом при движении. Страшная участь.
Хотя бездумного голода от этого у отрока не убавилось. Гуль неустанно рвался к застывшему Альдреду, тянул обломанные пальцы. Одинокий глаз на месте не держался, его косило нещадно. Не Флэй прибьёт его, так сама незавидная участь.
– Он уже не опасен. – Мелина была тут как тут. Стояла за спиной у возлюбленного. И как будто прочитала его мысли. – Надо оно тебе?
Тот не ответил.
Киаф хотел было уже подняться на ноги. Осторожно пресечь муки зараженного отрока и продолжить поиски, оставив труп солнцу, воронью и насекомым на съедение. Не успел и брыкнуться. Облако оттянуло порывами
И снова поднялась нешуточная вонь. Упырь забурлил сам в себе, затихнув навсегда. Под останками натек миазматический бульон. Может, и правда начался сухой сезон. Да только суховеи с Пиретреи до сих пор не добрались до Юга Илантии. Раз уж и похолодание да потопы принесло с бурями, климат вообще останется так же предсказуем?
Шутка ли, грянул гром в стороне пика Центиман. Остаточные тучи после недавних ливней ещё застоялись в Ларданах. Ниже обещал пролиться тяжелый дождь. Выше, где ещё царила зима, – разразиться метель. Близость к Экватору, нижний предел субтропиков – это всё ничто, когда суша мерно уходит в небо. Капризная природа, исправно норовящая прикончить беззащитного человека, разнится в зависимости от высоты.
Уж куда-куда, но соваться в дождь Альдреду после десятидневного кошмара не хотелось. Главное, чтобы право выбора оставалось за ним. А не как обычно…
– Это было близко, – заключил Флэй, кося взгляд на останки упыря-отрока. Мухи вернулись тут же, садясь прямо в гнилостный бульон. Киаф Снов поднялся.
Следовало продолжать поиски провизии во что бы то ни стало. Медикаменты – это безусловно хорошо. Но в первую очередь, на перспективу, которой может и не случиться. Зато есть хочется всегда.
Альдред перерыл весь палаточный городок вверх дном. Однако он так и не сумел отыскать хоть сколько-нибудь вменяемой пищи. Сухари – даже их у выживших не водилось. По всей видимости, жители взяли ровно то, чем богаты были. Никто бы и не подумал, что вторичная пища станет настолько актуальна в Эпоху Семи Лун.
Как ни крути, Флэй не терял надежды. Пронизываемый солнечными лучами чуть ли не насквозь, он побрёл в сторону телег с навесами. Если и есть искомый провиант, оставалось поискать лишь там. Но как только нога его коснулась порога, остановился, как вкопанный. Откуда-то с востока донёсся животный рёв, что высекали десятки глоток.
Спрыгнув, Альдред укрыл от солнца глаза ладонью, прищурился и посмотрел вдаль. Примерно в двухсот шагах образовалась мелкая орда гулей. Их скрывала тень кучковавшихся облаков.
Голов под пятьдесят, не меньше. В одиночку с ними совладать Киаф ни за что не сумел бы. Не имел он достаточных способностей, чтоб онейромантией, по щелчку пальца убрать заражённых.
– Ведь всё могло оказаться куда проще, – со значением проронил Флэй, удаляясь. Он ловко кинул камень в огород Сокофона. Как если бы это была вина Бога Снов.
Тот проигнорировал выпад, имея внеземное чувство собственного достоинства.
Беспокоиться впредь Альдреду следовало далеко не о состоятельности на поприще Киафов. Погода в очередной раз ударилась в динамику, скрывая в тени облаков привал, где находился Флэй. Как будто по щелчку, гули мигом ринулись в его сторону. Возможно, те самые твари, что загрызли семьи беженцев. Избранник небожителя рявкнул:
– Проклятье!
– Живее! Беги! – подстёгивал Сокофон.
Еда в мгновение ока перестала быть приоритетом. Само тело позабыло о подступавшем голоде. Инстинкт самосохранения вытеснил собой любые лишения.