Полшага до неба
Шрифт:
— Мы с тобой уедем. Туда, где тепло и вечное лето, — уверенно заговорила девушка. — Будем жить у моря. У тебя будет пещера в скале, а у меня — коллекция ракушек. Я ныряю хорошо, знаешь? Мы будем валяться на песке целый день и есть рыбу. Я тебе буду печь мидий на камнях. В них иногда попадаются жемчужины. Ты ел мидий?
— Ел…
— Вооот… А еще рядом с пляжем будет лес. Тропический. Там дополна фруктов. Ты будешь меня подсаживать на деревья, а я — собирать всякую вкуснятину. И буду липкая от сока.
Чуть изогнуть шею, лизнуть девчонку в щеку. Тиль улыбнулась.
— Ласковый
— Тии, а если ты с пальмы свалишься? С кем я останусь? Необитаемый остров, там никого не будет, кроме нас, — он нес откровенную чушь, лишь бы она не думала о грустном.
— А я не свалюсь. Ты меня сбережешь. Когда ты рядом, точно ничего не случится.
Хорошо бы так, подумал Маард. Клонило в сон. От прикосновения бережных пальцев к черно-серебряной броне внутри разливалось тепло. И совершенно щенячья, недраконья нежность. Как раньше, когда ласкали тело нежные женские ладони — маленькие, до последней линии родные. Не сдержал вздоха. Как ни ставь себе запреты, как ни проси забыть, как ни карай себя за всплески в памяти, — прорывается. Не оставить прошлого за сотнями дверей. И решетки не сдержат… Лишь холодная стена воли. Да и она изредка дает трещину.
— Грустишь…
— Это так, Тиль. Старое. Прошлые жизни, маленькая.
Она помолчала, потерлась щекой о серебристые пластины на мощной груди ящера. Маард приготовился услышать вопрос, на который лучше не отвечать.
— Я знаю, ты не захочешь рассказывать.
— Лишнее. Там не было ничего хорошего. Поверь.
— А любимая?
— Тиль…
Она отошла от ящера, выглянула из пещеры. Кап-кап-кап… Осень, рыжая.
— Прости меня. Я слишком любопытная и тебя мучаю, — покаянно сказала Тильда, не оборачиваясь.
— Да нет. Просто я как-то отвык говорить. А о личной жизни и подавно.
— Значит, не просто была, а есть… — тихо произнесла девушка, усаживаясь на свое любимое место у стены.
— Что?..
— Мысли вслух.
— Тогда слушай, — вздохнул он. — Она действительно была. И осталась в прошлом. У нее муж, прекрасные дети. А я ничего не смог ей предложить.
— А предлагал?
— Ну… — Маард задумался. — Она все решила за нас. А я не стал разубеждать.
— Потому что думал, что нечего предложить? Знаешь, ты неправ. Какой бы она не была независимой и самостоятельной, она наверняка ждала от тебя шага. Женщины так устроены.
— Не всегда это верно, Тиль. Только в сказках богатая дама может уйти к бродяге. Миром правит расчет.
— Ты бродяга?
— Почти. У меня нет своего дома. И почти нет ничего своего.
— Все равно дело не в деньгах, — упрямо тряхнула вихрами девчонка. — Ты сказал, у нее дети?
— Трое.
— Она выбрала их, Маард. Их будущее. Видимо, муж хорошо ее обеспечивает. Женщина — она самка и мать. Когда побеждает материнский инстинкт и рационализм, личную жизнь пускают под откос. Вот у моей матери с точностью до наоборот. Потому я и вижу через этот контраст, как должно быть.
Снова защелкали по стене пещеры камушки.
Маард задумался. В словах Тильды определенно было рациональное зерно.
— Тии, я жуткий тип на самом деле. Вот она и предпочла
— Ага, — безэмоционально отозвалась рыжая. — А в глубине души ты убеждаешь себя в том, что твоя девушка смалодушничала. И что ты хороший. А я как дура ее защищаю. Женская солидарность типа.
— Я страшный дракон. Не один десяток девственниц съел на своем веку. Они умоляли о пощаде, — Маард старательно уводил разговор в сторону.
— Я не девственница — потому ты меня и не съел, да? — ухмыльнулась девчонка.
— Тебя я на сладкое оставил. Потому что кормили только девственницами. А такими, как ты — ни разу. Вот я и растягиваю удовольствие.
— Что, серьезно?
Наконец-то она заулыбалась. Ключик найден. Нести ахинею и всячески уводить от темы.
— Вот те крест, то есть хвост! Ты пахнешь по-особенному… А еще те предыдущие на меня с кулаками не бросались. Поплачут, поноют — и спокойно позволяют себя съесть. А тут такой отпор получил… Восхищен.
Растаяла. Забралась лежащему дракону на спину, принялась гладить.
— Хитрый ты, — усмехнулась Тильда. — Знаешь, чем пронять. И мне это так в тебе нравится!
— Хочешь сказать, рыжие — бесхитростные?
Шлепок по шее. Легкий, дразнящий. Все, порядок.
— Мы достойная парочка, не находишь?
— Еще какая! — с жаром подтвердил Маард.
Смех. Ощущение ласковых касаний. Блаженство…
А минут через десять пришло сообщение от Греты.
«Сижу с тобой рядом, смотрю. Тебя мимика выдает, Маард. Хоть слов не слышно — кто может читать по губам, раскусит тебя запросто. Ты не боишься, что это вижу не только я?»
Усмехнулся. Быстренько набрал в ответ: «Тебя стали волновать мои фантазии? Что-то не так у тебя в личной жизни, Грета, раз ты стала ко мне присматриваться».
«Я знаю, где дочь Райнера».
Переключил канал голосовой связи — чтобы не услышала Тильда. Активизировал внешний микрофон. Спросил вслух, обращаясь к невидимой ему Грете:
— Что мешает тебе воспользоваться этой догадкой?
Зашуршала ткань, Маард почувствовал легкое прикосновение к плечу. Не обманула — сидела рядом в боксе.
— Может, любопытство, а может, прошлое… — задумчиво отозвалась Грета. — Или ее жалко. Или тебя. Сними шлем. Глаза твои видеть хочу.
— Зачем пришла? Прислали?
— Нет. Я сама. С миром. И с предложением.
36
С утра основной корпус базы охватило оживление. «Неплохо, — подумал Маард. — Ревизоры приехали в такую рань». Значит, пора знакомиться с нервной ученой дамочкой.
Ингрид Ларсен представлялась ему неприятной теткой далеко за пятьдесят. Злой взгляд, брюзжащий голос, оплывшая фигура, поведение параноика — примерно такой он ее видел. Ученые — они все того, думал Маард, шагая по коридору. У этой точно мания преследования. Охранять параноидальную тетку — неважная альтернатива тренировкам, но не ему выбирать. Может, не все так уныло. Хотя если вдуматься, от чего ее тут защищать? От посягательств на честь? База и так охраняется. А внутри все просматривается камерами. Дурь в кубе, короче.