Полуброненосный фрегат “Память Азова” (1885-1925)

Мельников Рафаил Михайлович

И в командирской каюте не горело электричество, взамен которого стоял аккумуляторный фонарь. Его световой треугольник упирался в большую фотографию “Памяти Азова”, в иллюминатор с серого неба тускло смотрела звезда.

Никто из присутствующих не выражал страха. Сухо констатировали факты, называли цифры. Барон Ф. не терял веселого и бодрого тона, за который его все и любили.

"Сегодня опять получили вместо рыбы перья и хвосты, — сказал он. — Господи, как бы хотелось покушать хорошенького мясца”.

“Да, у вас кормежка слабая, — отозвался кто- то из угла, — у нас на “Андрее” стол очень сытный”.

В это время за комодом что-то пискнуло, и тяжелое мягкое

тело провалилось куда-то.

“Теперь она не уйдет от нас, — торжествующе заявил барон Ф. — Эта проклятая крыса не дает мне покоя!”

Была организована охота по всем правилам, с загонщиками и охотниками. Крыса была ранена палашом и искала спасения под диваном. Туда направили свет фонаря, и, о чудо, рядом с обезумевшей от травли крысой под диваном была обнаружена большая банка с Corned beef-ом. Крысе немедленно была дарована жизнь за оказание существенной услуги в деле добычи провианта, и все содержимое банки выложили на сковородку, отнесли на камбуз, изжарили на хлопкожаре, а затем съели.

Этот инцидент немного развлек публику, но донесшиеся издалека выстрелы опять перевели разговор на серьезные темы, о Колчаке, собиравшем вокруг себя силы.

Чьи-то громкие голоса раздались за переборкой. Там какие-то люди совещались.

В каюте наступила тишина. Казалось, что смерть тихонько остановилась у двери и ждет.

Потом голоса смолкли. Очевидно, ушли. Я вышел на верхнюю палубу. На фоне ночной тишины отчетливо были слышны далекие выстрелы. Каждый выстрел уносил жизнь!

Я прислонился к кормовому якорю-верпу и задумался. Недавно, пробуя новый моторный катер, я проходил мимо красавцев-кораблей, которые по тайному приказу организации надо было потопить в случае прихода немцев. Об этом знали лишь несколько человек. Как тяжело было-бы это сделать, если бы пришлось, и, пожалуй, лучше то, что катера потоплены наводнением, а организации лопнули.

Чего добился несчастный студент, Каннегисер, убивший Урицкого? Сколько тысяч жизней по всей России теперь дают ответ за его смерть, а сам он предан утонченной казни. Как найти верный путь к спасению родины?

И мало-по-малу тревожная мысль стала просачиваться в мое сознание. “Anima servilis”, как определял профессор Петражицкий, которого я слушал в студенческие времена. Класс, не способный к сопротивлению! Сколько раз приходилось видеть, что сотню арестованных вели три-четыре оборванных мерзавца, не умевших даже держать винтовки, — вели на смерть, и никто не старался уйти от этой смерти, хотя бы из инстинкта самосохранения. Только что крыса, окруженная десятком, для нее — великанов- людей, билась за свою жизнь и геройски бросилась на грудь мичману Н., хотя одна нога ее была уже отрублена палашом, а там — бессильные наемные китайцы гонят целое стадо, как баранов, на смерть! Сколько раз арестованные отдавали свое оружие, из которого их тут-же и убивали! А звери, не видя сопротивления, становятся все более жестокими! Среди нас есть столько сильных и смелых людей, но нет веры друг в друга. Мне не хотелось возвращаться больше в командирскую каюту, и я пошел к себе, где еще не скоро уснул.

Когда утром, вставши пораньше, я поднялся на мостик “Азова”, то увидел страшное зрелище. Откуда-то возвращалась толпа матросов, несших предметы офицерской одежды и сапоги. Некоторые из них были залиты кровью.

Одежду расстрелянных в минувшую ночь офицеров несли на продажу.

“Память Азова” в Кронштадте. 1923 г.

Заключение

Став эталоном расцвета крейсерской идеи в русском флоте на его броненосном этапе, послужив прототипом ее крайнего отражения в классе “Рюрик”-“Громобой”, осененный эксклюзивными, говоря по-современному, знаками георгиевского отличия, крейсер “Память Азова” свою карьеру начал как заранее избранный баловень судьбы. Вплоть до 1899 г. “Память Азова” в центре резко усиливавшейся активности русского флота и русской политики на Дальнем Востоке. В 1900 г. корабль снова на Балтике.

Большие работы по его модернизации не состоялись, и казалось, что напряженная боевая служба пришла к естественному завершению. Избавив корабль от не обещавшего славы похода на Восток, судьба послала ему более тяжелое, чем война, испытание — вооруженный мятеж, поднятый в команде революционными пропагандистами. Погибшие в нем офицеры вместе с командиром своей кровью должны были расплатиться за все те нескончаемые промахи и ошибки самодержавия. И хотя корабль находился во власти мятежников лишь в продолжение нескольких часов, царь, по свойству своей мстительной натуры, вместе с мятежниками жестоко наказал также и ни в чем не повинный корабль. Он был лишен своих георгиевских отличий и переименован в “Двину”. Это решение вырвало из истории флота память о подвиге корабля “Азов” и его героев, порочило честь офицеров, которые на “Памяти Азова” стали жертвами верности присяге и служебного долга.

Февральская революция 1917 г. вернула кораблю его историческое название и георгиевские отличия. И судьбе было угодно возложить на корабль особую миссию, сделав его флагманским кораблем русского морского начальника при обеспечении Ледового похода флота в 1918 г. из Гельсингфорса в Кронштадт. Проводив более 250 кораблей, уходивших во льдах, “Память Азова” в числе последних 6 мая покидал Гельсингфорс. Вернувшись к прежней службе в качестве базы подводных лодок, в 1919 г. он был потоплен в результате ночной атаки английских торпедных катеров. Приняв на себя торпеды вчерашних союзников и тем спасая от гибели или повреждений другие корабли, старый крейсер героически исполнил свой последний долг. Благородная жертвенная гибель — удел, которого удостаивается не всякий старый корабль.

Ощутив бортом дно Кронштадтской гавани, “Память Азова” словно бы замыкал долгую цепь событий, восходивших к дням, когда в этой гавани не раз отдавал швартовы и якоря его исторический предшественник — корабль “Азов”. Достойно нес память о нем погибший теперь в гавани старый крейсер. И не его вина в том, что по неисповедимому приговору судьбы оказались обманутыми все те светлые ожидания, которые в дни плавания с наследником возлагали на него моряки “Памяти Азова” и всей России. Но можно ли ожидать счастья от императора, носившего на голове позорный след от удара саблей японского полицейского. Менять надо было наследника! Менять ради счастья России!

Но этого сделано не было, и потому особо повернулись и судьба императора, и судьба “Памяти Азова”, и судьба России.

Р. М. Мельников. 2003 г.

Перечень офицеров командовавших полуброненосным фрегатом (крейсером) “Память Азова” (“Двина”).

1. Капитан 1 ранга Ломен Н.Н. в ходе постройки и по 1892 год.

2 Капитан 1 ранга Амосов Ф.И. во время ходовых испытаний.

3. Капитан 1 ранга Чухнин Г.П. с 5 мая 1892 по 1896 гг.