Полуденный мир
Шрифт:
В первые мгновения это показалось принцессе забавным, было в завывании налетавшего порывами ветра и скрипе снастей что-то дикое, будоражащее кровь, однако мысль о том, как эта чудовищная свистопляска может повлиять на Лагашира, отрезвила Чаг. Она бросилась в каюту и обнаружила, что Маг, забившись в щель между привинченными к полу сундуками, пребывает в полуобморочном состоянии. Так и не поняв, ударился ли он обо что-то, выброшенный с койки одним из рывков корабля, действие ли это сваренного лекарем зелья или чар самого Мага, применившего их ради скорейшего выздоровления, девушка подхватила Лагашира и, уложив в постель, начала привязывать ремнями, сама едва удерживаясь на ногах.
Следующие двое суток
В недолгие затишья девушка отваживалась выходить на залитую водой, ходившую ходуном палубу хотя бы для того, чтобы удостовериться, что они с Лагаширом не остались на судне одни и волны, то и дело перекатывавшиеся через «Посланца небес», не смыли его команду за борт. Однако опасения её были напрасны — люди Гельфара проявляли себя опытными и отважными мореходами. Однажды, выглянув из каюты, Чаг увидела где-то под кораблем огни далекого города, и ей почудилось, что «Посланец небес», обретя крылья, возносится к грозным темно-фиолетовым тучам, закрывавшим дневной свет. В другой раз, очутившись на баке, принцесса, к ужасу своему, обнаружила, что корабль несется прямо на выступившие из бездны рифы, напоминавшие громадные каменные пальцы со зловещими пиками когтей, которые вот-вот должны пропороть днище летящего на них судна. Вцепившись в фальшборт, замерев в ожидании неминуемой гибели, Чаг не сводила глаз с кровожадно тянувшихся к кораблю утесов и, даже когда «Посланец небес», чудом оседлав встречную, катившуюся от скалистого берега волну, понесся на её гребне прочь от убийственных каменных пальцев, долго не могла поверить, что она спасена. Неодолимая сила'тянула принцессу выйти из каюты и взглянуть на буйство стихий, пока в очередное её появление на палубе накрывшая корабль волна чуть не смыла её в море. Наглотавшись соленой воды, едва не потеряв сознание от удара о фальшборт, она, доковыляв с помощью очутившегося поблизости матроса до каюты, зареклась испытывать судьбу и сосредоточила все свое внимание на уходе за Лагаширом.
Невзирая на шторм, Маг на глазах поправлялся, хотя первое время дела его были куда как плохи. Он вскрикивал, бредил, метался и скрежетал зубами, борясь во сне с одному ему ведомыми напастями, и вещи в тесной каюте начинали то светиться прозрачным голубым огнем, то расплываться на глазах у изумленной принцессы, которая догадывалась, что силы, сталкивающиеся в израненном теле Мага, каким-то образом влияют либо на окружающие предметы, либо на неё саму, заставляя видеть то, чего на самом деле нет и быть не может. Длилось это, впрочем, недолго. Постепенно Ла-гашир затих, и девушка, с замиранием сердца наблюдавшая за тем, как безвольное тело его мотается в ремнях по взбрыкивавшей в такт содроганиям корабля койке, в конце концов не выдержала и легла рядом с ним. Придерживая его рукой за плечи, она чувствовала, как, обретя опору, расслабляется скрученная пружина его тела, как расплываются в сонной полуулыбке искусанные губы, глубже и ровнее становится дыхание.
С детства сознавая, что Небесный Отец обделил её изяществом и красотой, Чаг поначалу бездумно, а потом вполне осознанно делала вид, что не интересуется ничем вызывающим восторг у её подруг. Родись она мальчишкой, все присущие ей недостатки если и не превратились бы в достоинства, то по крайней мере не бросались бы так в глаза окружающим,
Нашептывая на ухо сонному Магу глупые нежные слова, принцесса то с горечью, то с радостью думала о том, что есть, верно, на свете настоящие девы-воительницы с непреклонным характером, но она к таким не принадлежит. К счастью или к беде, это ещё предстояло понять, она походила на краба, у которого под жесткой грязной скорлупой таится нежное розовое мясо. Сравнение — нечего и говорить — противное, но точное, и, признавая это, Чаг не мешала губам проснувшегося Лагашира касаться её лица и шеи.
Прошли сутки. Маг начал заметно набирать силы, и, отдаваясь его ласкам, Чаг не переставала удивляться тому, что мужчина может быть таким нежным. Но настоящим откровением явилось для неё то, что сама она способна испытывать к нему такую всепоглощающую нежность. Губы Лагашира вбирали её губы, руки ласкали отзывавшееся на каждое его прикосновение тело, ноги сплетались, подобно лианам, и, прислушиваясь к завываниям ветра, принцесса думала, что как ураган гонит «Посланца небес» неведомо куда, так и прорвавшая все плотины необоримая нежность к этому человеку — или чувство это правильнее назвать любовью? — влечет её к неведомому концу. Куда? На мели и рифы или в тихую гавань, о которой втайне мечтает каждый морской бродяга? Ах не все ли равно…
Эти двое суток поистине были самыми длинными и страшными, но в то же время самыми короткими и счастливыми в её жизни. А наутро третьего дня ураган стих, выглянуло солнце, и почерневший, едва стоявший на ногах от усталости и бессонницы Гельфар, ввалившись в каюту, где Лагашир, поглядывая на разметавшуюся во сне любовницу, готовил себе снадобье из принесенных корабельным лекарем трав, прохрипел:
— Мы пережили шторм — дело за вами. Отыщите ваш живой компас, иначе нам никогда не найти «Забияку» — на море не видно ни одного паруса. Мгал подождал, пока Лив выберется из трюма, и по лицу девушки понял, что опасения её подтвердились.
— Вода прибывает с той же быстротой, с какой её удается откачивать. Я предупреждала, что «Забияку» доконает даже небольшой шторм. Если бы вы меня послушали, отвели его в док, проконопатили, просмолили заново, укрепили шпангоуты, сменили мачту, тогда… — На глазах девушки блеснули слезы. — Впрочем, говорить об этом поздно, вы получили то, что хотели. Ты пустил на ветер наследство Дижоля, капитан Мгал! — Лив горько усмехнулась, и у северянина возникло желание ударить её, но вместо этого он спросил:
— Что ещё мы можем сделать, чтобы добраться до берега?
— Молить Шимберлала о том, чтобы не поднялось волнение, и продолжать откачивать воду.
Северянин перевел взгляд на Фипа, .потом на Бемса и Номбера.
— Мачту и паруса унес шторм. Рулевые весла сломаны, в трюме полно воды. Вся надежда на весла, артемон и попутный ветер, — проворчал Номбер.
Глядя, как нос «Забияки» зарывается в воду, Мгал поморщился, а вспомнив о смытой за борт шлюпке, ощутил неприятный холодок под ложечкой. Радость от сознания того, что, вопреки предсказаниям Лив, им удалось-таки пережить шторм, уступила место тревоге за будущее, которое вновь было затянуто тучами.