Полуночная роза (Месть по-французски)

Стюарт Энн

— Но я, к сожалению, не смогу принять тебя, — предупредила Элин, весьма обрадованная его предложением. Тони беспечно махнул рукой.

— Я не напрашиваюсь. Но неужели это означает, что и я представляю собой не меньшую опасность, чем Блэкторн? Я польщен.

— Как ни глупо это звучит, но ведь принято считать, что любой мужчина опасен. Ты уверен, что хочешь ехать со мной, Тони? Ведь ты собирался пробыть здесь две недели. Тони улыбнулся ей еще ласковей.

— У меня есть свои причины, чтобы исчезнуть отсюда после твоего отъезда.

Элин была не настолько наивна, чтобы не

понимать, на что он намекает, и все же она слишком робела, чтобы прямо спросить, что он имеет в виду. «В некоторых случаях неведение поистине спасительно», — подумала она.

— Так когда тебе удобнее ехать? — продолжал Тони, не замечая ее растерянности.

— Чем быстрей, тем лучше. Завтра утром, как только рассветет. Я никак не могу избавиться от ощущения, что случилось что-то непоправимое.

Тони допил кларет.

— Мне доставит колоссальное удовольствие доказать тебе, что ничего не произошло и что ты ошибаешься. Твоя восхитительная французская повариха приготовит мне изысканнейший обед, а ночь я проведу в местной гостинице. Не возражаешь?

— Ничуть, — ответила Элин, — но только… — она запнулась, и, смутившись, замолчала. Она хотела сказать, что его план осуществится в том случае, если Жилли еще там. Впрочем, едва ли она могла попасться на уловки Николаса Блэкторна.

— Что только?

Элин постаралась улыбнуться как можно беззаботней.

— Только если ты позволишь мне снова обыграть тебя в шахматы.

— Договорились, — ответил Тони, и его серые глаза потеплели. — Стоит тебе только захотеть, и я у твоих ног.

Элин привыкла выслушивать любезности от мужчин, которые всегда говорили не то, что думают. Тони несомненно был точно таким же болтуном.

Это она сама виновата, что всегда готова поверить его словам.

Николас Блэкторн сидел откинувшись в кресле. Прохладная мокрая салфетка закрывала его лицо. Он был измучен, обессилен и не переставал ругаться.

Ругался не так отчаянно как женщина, лежавшая сейчас в соседней комнате на кровати вниз лицом со связанными руками. Связал ее Трактирщик, когда силы оставили ее, и она перестала сопротивляться.

Однако она все же ухитрилась хорошенько отделать Блэкторна.

Едва он произнес ее имя, как она просто взбесилась, и, похоже, хотела убить его своими маленькими, но вполне способными причинить боль руками, хватая все, что попадалось ей на глаза. Он не мог себе даже представить, что это хрупкое создание может оказаться столь опасным, но ему пришлось потрудиться, чтобы скрутить ее. Кончилось тем, что он уселся на нее верхом посреди комнаты, надеясь, что она не поранится осколками фарфора, который успела переколотить.

Глупо, конечно, что он о ней беспокоился. Она собиралась убить его — а он думал о том, не больно ли ей.

Будь он человеком рассудительным, он бы просто-напросто смылся, оставив ее в унизительном положении, и пускай бы ее нашел кто-то из слуг. Он уже явно злоупотребил гостеприимством Элин, а поскольку о Джейсоне Харгроуве ему до сих пор ничего не известно, то можно предположить, что старый пес скоро выздоровеет. Они с Траком должны вернуться в Лондон к друзьям, к игорным столам, хорошему кларету и неотравленному бренди.

Если

он просто уедет, мадемуазель Жизлен де Лориньи может считать, что ей повезло, и оставаться здесь. Правда, в последнем он сомневался. Он никогда прежде не встречался со столь лютой ненавистью. Она отправится вслед за ним, и он закончит свою жизнь, получив нож между лопаток в момент, когда он меньше всего будет к этому готов.

Да, решено он уедет из Энсли-Холла. Но только не в Лондон, где у него теплая и удобная квартира. Он отправится в Шотландию. В полуразрушенный охотничий дом, который тоже достался ему в наследство. Уедет туда, где был последний раз десятилетним мальчиком, туда, где был счастлив.

Но только они с Траком отправятся туда не одни.

ДОРОГА

5

Жизлен было очень холодно. Ее бедное тело так дрожало, что ей, казалось, она промерзла насквозь. наверное, за последний год, живя в Энсли-Холле, она снова привыкла к комфорту, изнежилась. Она гордилась тем, что ей не страшны любые трудности, и вот пожалуйста — дрожит.

«Страх тут совершенно не при чем», — убеждала она себя, пытаясь повернуться на слишком мягкой постели. Она не боится ничего на этой земле. Она видела самое страшное, и выжила, хотелось ей того или нет. Судьба не может обойтись с ней еще злее. Блэкторн связал ее, но она уже успела понять, что он просто самонадеянный болван. Она оказалась сильней его, что, впрочем, не так уж и приятно. Она работала, не покладая рук, чтобы выжить, и мышцы ее были крепкими, а Николас Блэкторн просто-напросто бездельник и негодяй, привыкший к праздности, так что нечего удивляться, что женщина почти вполовину меньше его, взяла над ним верх.

Конечно, болезнь, последовавшая после того, как он попробовал крысиного яда, ослабила его.

Жизлен повернулась на бок. Из соседней комнаты до нее доносились их голоса. Она не без любопытства, но спокойно размышляла о том, что они намерены с ней делать. Может, передадут местным властям, но не исключено, что Блэкторн захочет отомстить ей сам. Власти едва ли отнесутся к ней снисходительно, хотя бы из-за того, что она иностранка, а она уже испытала на себе типичное для островитян недоверие к иностранцам. Кроме того, она пыталась убить дворянина, а то, что он самый недостойный человек из всех, что ходят по английской земле, едва ли повлияет на решение суда.

Ей становилось все холоднее. Бренди высохло, и платье спереди задубело, кроме того, она порвала его во время драки.

У нее ломило все тело. Голова трещала, и она вспомнила, как его руки чуть не раздавили ей череп, когда она пыталась выцарапать ему глаза. Надо сказать, что его не мучили свойственные джентльменам раздумья, иначе едва ли он бы остался жив.

Жизлен снова перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Дверь широко распахнулась, и она затихла, готовая к новому сражению. Внезапно она услышала знакомое постукивание лап по паркету, и Уголек, жалобно повизгивая, забрался к ней на кровать, и принялся лизать ее своим маленьким шершавым язычком.