Полуночная роза (Месть по-французски)
Шрифт:
Жизлен понимала, что, остановив молодую женщину, вернув ее снова в мир живых, налагает на себя большую ответственность. Она больше не хотела ни за кого отвечать. Но у нее не было выбора. Человеколюбие, о котором, как ей казалось, она давно забыла, дало о себе знать, и не позволив леди Элин Фицуотер выбрать смерть, она и сама вернулась к жизни.
Старого Скелета она видела в последний раз перед самым отъездом в Англию. Пролетевшие годы не изменили его — он как и прежде был жалок, оборван и немногословен. И снова имя Шарля-Луи не было произнесено, так же, как и имя
А сейчас ей некуда отступать. Нельзя вернуться на мост возле «Красного петуха», нельзя предаться утешительным мечтам о вечной тишине. Там ее родители вместе с Шарлем-Луи, а она обречена продолжать борьбу за жизнь. И она будет бороться.
Путь до портового шотландского города Данстера они проделали быстро и почти не разговаривая. Жизлен была все время настороже и еще больше чем всегда хотела убежать, но безразличие Николаса было лишь кажущимся, а Трактирщик и не скрывал своих подозрений. Один из двоих неизменно находился возле нее, когда они останавливались. Она не была уверена, что они сели на голландский корабль, а не на французский, и не могла этого проверить. Она с тоской поглядывала на темные воды гавани, но ее стражи не отходили от нее ни на шаг. Она не знала, поверил ли ей Николас, когда она угрожала покончить с собой. Лицо ее не выражало ничего, кроме неприязни.
Когда начался утренний прилив, они отплыли. Стоя на палубе, Жизлен наблюдала, как исчезает из вида окутанная туманной мглой суша, и если бы она не разучилась плакать, то наверняка бы сейчас разрыдалась.
Она повернулась и посмотрела на человека, стоявшего рядом и наблюдавшего за ней чуть затуманившимся взглядом, не обращая внимания на исчезающую из вида береговую полосу. Ветер откидывал назад его длинные темные волосы, открывая его высокомерное, красивое лицо.
— Вы выиграли, — коротко сказала она.
— Выиграл?
— Вы спаслись. Удрали из Англии, и вас не успели схватить, чтобы предъявить обвинение в убийстве. И Элин с ее другом не догнали нас. Вы победили.
— Вы полагаете? — спросил Николас, — я бы не спешил этого утверждать. Пока. — Едва заметное лукавство в его взгляде насторожило ее. — Вы по-прежнему намерены прыгнуть за борт, ma mie?
Гавань уже растворилась в тумане, и морская пучина под быстро набирающим скорость кораблем казалась черной и бездонной.
— А что вы собираетесь предложить мне взамен? Блэкторн улыбнулся, губы его чуть тронула улыбка.
— Внизу есть каюта. Удобная, с широкой постелью. Путешествие займет три дня — у нас есть время сделать наше знакомство еще более близким, и теперь нам никто не помешает.
Жизлен ничего не ответила, и снова стала смотреть в море. Она, черт возьми, не хотела сейчас умирать! И не хотела, чтобы он дотрагивался до нее своими сильными белыми руками.
— Ну так что, Мамзель, смерть или бесчестье? Жизлен не могла в эту минуту ни о чем думать. Корабль начинало болтать, и она ощутила неустройство в желудке, как в тот раз, когда они с Элин год назад
Борт, на который она опиралась, был широким, она оперлась на него обеими руками, а Николас не спешил ее останавливать.
— Я бы предпочла объятия моря, — сказала она.
— Неужели? — спросил он с сомнением, — тогда не робейте. Вам помочь?
Борт был высоким, а она очень маленькой. Она зло взглянула на Николаса.
— Я справлюсь сама, — ответила она, — я просто жду, чтобы волнение немного улеглось.
— Боюсь, что этого не случится. Северное море известно своей суровостью. Думаю, нас будет болтать всю дорогу до Голландии.
— Значит, мы плывем в Голландию?
— А разве я вам не сказал?
— Уж извините, но я не всегда доверяю тому, что вы говорите.
— Извиняю, — ответил он с любезным поклоном и Жизлен захотелось съездить его по наглой физиономии. — Так вы еще не надумали спуститься в каюту?
— Чтобы вы продолжали надо мной издеваться? Ни за что.
— Нет, любовь моя. Чтобы вы могли удовлетворить свои самые насущные нужды. Ваше лицо только что приобрело самый редкий зеленоватый оттенок из всех, что мне доводилось видеть, и я подумал, что вы захотите остаться одна. Но если вы предпочитаете, чтобы вас выкатило прямо на палубе, то не стесняйтесь.
Жизлен посмотрела на него. Если бы это было в ее власти, то, пожалуй, она бы не отказалась, чтобы ее стошнило прямо на него, но дурнота становилась до того непереносимой, что даже ненависть померкла рядом с необходимостью воспользоваться кроватью и умывальным тазом.
— В каюту, — проговорила она слабым голосом. И отошла на несколько шагов от борта.
— Pauvre petite, — пробормотал он, — зато вам снова удалось спастись от злого волка.
— Не уверена, — простонала она, — я бы, возможно, предпочла вас морской болезни.
Он расхохотался безжалостным смехом человека, не знакомого с этим недугом.
— Моя дорогая, подобные комплименты ущемляют мое мужское самолюбие. Продолжайте в том же духе, и я просто умру от огорчения.
Жизлен была слишком озабочена тем, что съеденный утром завтрак все еще оставался у нее в желудке, чтобы обратить внимание на убранство каюты. Она только почувствовала, что матрас под ней очень мягкий, свет, к счастью, неяркий, что корабль болтает еще сильней и что Блэкторн смотрит на нее сверху вниз с поистине дьявольской ухмылкой.
— Если вы не хотите, чтобы пострадала ваша элегантнейшая одежда, — заставила выговорить себя Жизлен, — то поступите благоразумно, если уйдете отсюда. Мне сейчас станет нехорошо.
— Мудрый совет, любовь моя. Но вначале примите от меня знак внимания.
Жизлен испугалась, что он захочет ее поцеловать. Но Блэкторн был достаточно сообразителен, чтобы этого не делать. Он только сунул ей в руки в таз для умывания и ушел. Как раз вовремя.
— Где Мамзель? — спросил Трактирщик, появляясь в двери каюты поменьше той, которую Николас вынужден был разделить со своим слугой.