Полуночные признания
Шрифт:
– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Зак. Его голос прозвучал резко и холодно.
Эммануэль подняла голову. Ее взгляд был столь спокойным, словно он задал вопрос о полете воздушного шара или цирковом представлении, которые часто можно было видеть на главной площади.
– Я увидела, как ты бежишь за маленьким мальчиком по улице, а потом заметила этих людей и подумала, что тебе потребуется помощь, – просто объяснила она.
Сильный порыв ветра поднял лежащие под дубом сухие листья и засохший мох и разметал их полдороге.
– Это Папа Джон сказал тебе, что кто-то хочет
Эммануэль отрицательно покачала головой. Зак подошел к ней.
– Но ты была у него этим утром?
Опустив глаза, Эммануэль наклонилась, чтобы поднять стрелу дартса. Стараясь не задеть острие, она осторожно поднесла ее к носу и принюхалась.
– Можешь не говорить, – произнес Зак. – Стрела отравлена, не так ли? – Протянув руку, он дотронулся до ее щеки и заставил повернуть голову. – Ты спасла мне жизнь, – сказал он. Его голос звучал мягче, поскольку возбуждение от пережитого уже прошло. – Не знаю, как мне тебя и благодарить.
Ее губы задрожали, а затем растянулись в улыбке, которая покорила бы его, если бы он уже не был очарован этой женщиной.
– Думаю, за это ты должен купить мне еще бутылку имбирного пива.
Но Заку прежде всего надо было что-то делать с мертвыми телами, вокруг которых уже начала собираться толпа. К счастью, прибежал Хэмиш. Его лицо было красным, словно его вот-вот хватит удар; он тяжело дышал и обливался потом.
– Прошу всех проходить мимо! – он командным голосом нью-йоркского полицейского и начал работать руками с такой энергией, словно имел дело со стадом баранов. – Назад, назад, назад! – Его злой подозрительный взгляд остановился на Эммануэль: – Лучше бы и вы ушли, мэм.
– Конечно, капитан, – спокойно согласилась она. – Хотя я думаю, что вам нужно что-нибудь выпить и несколько минут отдохнуть. Человеку вашей комплекции опасно бегать на такой жаре.
Она отвернулась, не обращая внимания на капитана, который от удивления разинул рот и не знал, что ответить. Зак взял ее за руку и остановил.
– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
Подняв глаза, Эммануэль улыбнулась. Зак подумал, что совсем недавно он был наедине с этой женщиной и пылал от страсти. Он прижимал ее к себе, теряя голову от желания, дикого наслаждения и чувства единой плоти. И, несмотря на это, она осталась для него загадкой. В ней по-прежнему было что-то скрытое от него, что-то, к чему она его не подпускала.
– Да, – просто произнесла она.
– Я хотел бы вечером заглянуть к тебе домой. Посмотреть, как дела, – тихо произнес он и услышал, как Хэмиш фыркнул.
Вероятно, Эммануэль хотела ему возразить. Но вместо этого она с силой вдохнула, что выдало ее волнение.
– Хорошо, – согласилась она.
Только значительно позже, когда место кровавой схватки около Конго-сквер очистили от трупов и организовали поиск убежавших от Зака людей, Хэмиш смог, наконец, сесть и перекусить. Но теперь это было не имбирное пиво, а целая пинта эля в прибрежной таверне, где продавались вареные крабы, раки и мелкие креветки, которые подавали на больших круглых эмалированных блюдах.
– Должно быть, ты близок к тому, чтобы вычислить убийцу, – произнес Хэмиш, опытными движениями расправляясь с крабом, – если взялись уже за тебя.
Зак
– Мы ищем человека, который умеет стрелять из арбалета и хорошо знаком с ядами, но единственный мужчина, который подходит под это описание, мертв, – рассуждал он.
– Или это женщина, – заметил Хэмиш.
– О Боже! – Зак поставил на стол кружку. – Если бы она хотела меня убить, то могла это сделать, когда я спал.
– Да. – Хэмиш протянул ему рака. – Но тогда ей пришлось бы куда-то девать твое большое тело, а это не так легко. Одна чернокожая и маленький мальчик – не помощники в таком деле.
Зак посмотрел сквозь мутное окно таверны на реку. Солнце светило все еще ярко, но уже приобрело золотистый оттенок, который говорил о наступлении вечера.
– Хотелось бы найти того пацана, который украл мой «кольт».
– По всей видимости, много он нам не скажет, – предположил Хэмиш, засовывая мясо краба в рот.
– Да. Но я боюсь, что он станет следующей жертвой.
Хэмиш протянул руку еще за одним крабом.
– Из-за этого парня чуть не убили тебя. Что ты переживаешь за него?
Зак мысленно представил испуганные зеленые глаза и худую, тяжело дышащую грудь. Отставив стул, он выпрямился.
– Меня это беспокоит.
– Святое чувство. – Хэмиш застыл, глядя на краба в руке. – А я бы не стал подставлять другую щеку.
Зак залпом осушил свою кружку.
– Но я не буду больше испытывать судьбу, капитан, – сказал он, уходя.
Эммануэль сидела в кресле в передней галерее своего дома. Держа на коленях открытую книгу, она рукой обмахивала себя веером. Сегодня она была в доме одна, поскольку в воскресные дни у Роуз были выходные, а Доминик снова отправился к бабушке и дедушке на Эспланад-авеню. Эммануэль хотела подышать свежим воздухом, но книга была скучной, и она больше интересовалась тем, что происходит на улице. Зак говорил, что придет. Она ждала его – и боялась.
Она вспомнила то, что прошлой ночью он говорил ей о своих чувствах. Очень многие мужчины легкомысленно относятся к этим словам. Они действительно увлекаются женщинами, но не обладают постоянством и глубиной. Их чувства незатейливы. Это любовь к шелковистым волосам, раскинувшимся по обнаженным плечам, к мягкой податливости женской плоти под ищущими мужскими руками. Такие мужчины не лгут, когда говорят красивые слова, а скорее преувеличивают или, наоборот, все упрощают, сводя свою страсть к мимолетному и быстро проходящему увлечению. И после горячих объятий и удовлетворения плотских желаний остаются лишь разочарование и боль.
Но иногда – и Эммануэль знала это – мужчины и женщины и в самом деле верили в любовь, в то, что это волшебство, радость и сладостное удовольствие будут длиться вечно.
Когда-то Эммануэль тоже любила сильно и страстно, это чувство захватывало ее целиком, определяло течение жизни и наполняло светом. Но это время прошло. А вместе с любовью умерла и вера в нее. И если даже самая пылкая страсть не может длиться долго, то, видимо, это всего лишь иллюзия, за которой следует разочарование, всего лишь заблуждение, вызванное тем, что человек стремится облагородить свою первобытную похоть.