Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры"
Шрифт:
— Тогда уходи, — произнёс он — Не хочу что б ты шлялась по моему дому, ела мою еду, тратила мои деньги. Хочешь уйти голой — уходи. Посмотрим, как долго ты протянешь.
Я остолбенела, по крайней мере, немного: он никогда так раньше не делал, даже с учётом того, что он никогда меня особо-то и не любил. Я подалась от него к маме. Она ушла с дороги, но разве не так она всегда делала? Она стала последней каплей.
Мать избегала моего взгляда.
— Тебе лучше уйти, милая, — сказала она — Ты сделала свой выбор.
Я развернулась и побежала вниз по коридору в свою комнату, захлопнула
А вот родители не будут. Боже мой, конечно.
Я набила сумку нижним бельём, обувью, одеждой, парочкой сувениров, с которыми не могу расстаться, просто потому, что папочка решит сделать барбекю из моих принадлежностей в ту же минуту, как я окажусь за порогом. Семейные фото я оставила. Родители не искали воспоминаний, также как и мой брат, Джейсон, который отличился своим тюремным заключением, по вине коего он сейчас там и гниёт.
Я вышла через заднюю дверь, за момент до того, как Брендон заговорил с родителями в передней, и перетащила чемодан через задний двор в переулок как можно тише. Морганвильские переулки отвратительны, а ночью ещё и опасны, но у меня особого выбора не оставалось. Я поспешила; мой чемодан подпрыгивал на разбитом асфальте мимо мусорных баков, пока я не оказалась на улице.
И только теперь я осознала, что не имею ни малейшего представления о том, куда направляюсь. Вообще. Все мои друзья мертвы — умерли сегодня — и я не могу себе позволить горевать об этом: у меня просто нет на это времени. Самосохранение прежде всего, верно? Вот что я продолжала себе твердить.
И никто не поможет мне нести этот крест вины.
Такси не ходит ночью, потому как таксистам «лучше знать», да и к тому же: их у нас в городе всего двое. Никаких автобусов. Ночью ты либо сам за рулём, либо сидишь дома, хотя даже самостоятельное вождение может быть опасным, если ты не защищён.
Я могла бы переночевать в местном отеле — «Полынь» — но это в добрых двадцати минутах ходьбы и я не думаю, что у меня есть эти самые двадцать минут. Только не сегодня. Я официально утратила защиту Брендона в ту самую секунду, как разорвала бумагу, а это значит, что теперь я буфет «можешь испить меня всю», пока не найду какой-нибудь приют в доме. Дома имеют автоматическую защиту. Любой из них.
Майкл.
Не знаю, почему я вдруг вспомнила Майкла Гласса, но последний раз, когда я его видела, он играл на гитаре в «Коммон Граундс», местном кафе. Вместе с Майклом я ходила в старшую школу, очарованная его сценическим обликом и втихомолку преследовавшая его после того, как он закончил обучение, посещая все его концерты, когда он переехал в Морганвилль. Он хороший, вот увидите. И милый. А ещё, Господи Иисусе, он афигенный. И у него есть собственный дом.
Я знакома с домом Глассов. Он был одной из исторических ценностей в Морганвилле, весь разваливающийся, готически элегантный, и родители Майкла навсегда уехали оттуда два года назад. Майкл живёт там, насколько я знаю, в полном одиночестве.
И это было всего через три квартала отсюда.
Я не знала, был ли он дома, и был ли он настолько глуп, что бы позволить мне остаться после того, как я сбежала от собственной участи, но попытка — не пытка, верно? Я сорвалась на бег, колёса моего чемодана зажужжали, а решётки на асфальте стали издавать свист. Ночь показалась ещё более тёмной, никакой луны, только свет звёзд, и пахло будто бы вековым прахом. Как от могилы. Моей могилы.
Я подумала о Тренте, Гайе и Джейн в их трупных чёрных мешках. Возможно, сейчас они уже были в ледяных металлических ящиках, унесены прочь. Закончившие свою жизнь.
Я не хочу умирать. Не хочу.
Поэтому я побежала, таща за собой свой багаж.
На улицах ни души. Ни машин, ни света в окнах, ни теней, преследующих меня. Стояла пугающая тишина и моё сердце пустилось вскачь. Я бы пожелала иметь оружие, но достать его в Морганвилле очень сложно, и кроме того мои родители были не в меру любопытны: они регулярно устраивали зачистку в моей комнате, что бы узнать, была ли у меня какая-нибудь контрабанда. Вплоть до восемнадцати лет.
Стать восемнадцатилетним не так уж здорово, ага.
Я услышала скрип шин позади себя и громкое урчание автомобильного двигателя. Я оглянулась назад, понадеявшись, что это Ричард Моррел следует за мной на полицейской машине, но мне не повезло: это была чёрная спортивная машина без номеров с тонированными стёклами.
Вампирский автомобиль. Без вариантов.
Ещё два квартала.
Машина, казалось бы, решила ползти за мной по пятам, хрустя шинами по мостовой, а у меня была куча времени сойти с ума от страха, гадая, кто бы мог оказаться внутри. Наверняка на заднем сидении развалился Брендон. Хотя, Брендон вряд ли первый на очереди, у кого есть желание пососать из меня, но он, без сомнения, успеет это сделать со мной перед тем, как я сдохну. И у него есть люди, которые сделали бы для него нечто подобное.
Чемодан угодил в трещину на асфальте, и я потеряла равновесие. В одном из ближайших домов я увидела включённый свет, но потом занавеска неожиданно резко дернулась в сторону, жалюзи опустились и свет погас. Никакой помощи. Что в Морганвиллье не такая уж и редкость.
Я не плакала, но чувствовала, что близка к истерике: слёзы жгли мне горло и связывали в крепчайший узел внутренности. «Это был твой выбор» — сказала я себе, «Ты просто не могла больше ничего с этим поделать».
Это меня не утешило.
Подняв голову, я узрела неподалёку возвышающийся Стеклянный дом, всего в квартале отсюда. Я смогу, смогу. Должна. Джейн, Трент и Гай умерли. Я в долгу перед ними и обязана это вынести.
Машина позади меня ускорила ход, как только я пересекла улицу и подошла к углу. Надо пройти ещё четыре дома, а там по-прежнему безлюдно и темно.
На веранде семьсот шестнадцатого дома горел свет, он отбрасывал неяркое сияние на столбы и на структуру крыльца, выхватывал из темноты белые заборные доски. Внутри тоже горел свет, и я видела, как кто-то прошел мимо окна.