Полуночный Прилив
Шрифт:
— Неприятной? Почему? В чем?
— Таится вайвел в Удинаасе или нет? — Майен села. — Исследуй раба, Ханнан Мосаг.
— КТО ЗДЕСЬ ПРАВИТ? — глас Рулада заставил всех застыть. Его меч был поднят и блестел, когда судороги пробегали по руке. — Почему все играют со мной?
Майен отползла в угол дивана. В ее глазах воцарился темный ужас.
Яростный взор императора прошелся по ней, затем по Ханнану Мосагу. Снова вернулся к жене. — Все прочь! — прошипел Рулад. — Все, кроме Удинааса. Быстро.
Ханнан Мосаг открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Король пошагал
— Жена.
Майен встала.
— Семейство Сенгаров никогда не находило смысла в битье рабов. Ты прекратишь это. Если она некомпетентна, найди другую. Я понят?
— Да, Ваше Величество, — ответила она.
— Оставь нас.
Едва все вышли, Рулад опустил меч и вгляделся в Удинааса. — Мы не слепы ко всем, кто ищет нашего расположения. Король — Ведун видит нас слишком юным, слишком невежественным; но он ничего не ведает об истинах, нам открытых. Майен — она как мертвая подо мной. Нужно было нам оставить ее Фиру. Это была ошибка. — Он моргнул, словно просыпаясь, и поглядел на Удинааса с явным подозрением: — Теперь ты, раб. Какие секреты ты скрываешь?
Удинаас упал на колено и промолчал.
— Ничего не сокроется от нас, — сказал Рулад. — Посмотри на нас, Удинаас.
Невольник поднял голову и увидел рядом скрюченного духа.
— Эта тень исследует тебя, раб. Она увидит, есть ли в тебе яд.
Удинаас кивнул. «Да, давай, Рулад. Я устал. Я хочу покончить со всем».
Дух рванулся вперед, обволок его.
— О, какие тайны!
Он знал этот голос. Облегченно закрыл глаза, подумав: «Умно, Тлен. Похоже, ты вызвался добровольцем?»
— Так много наших пропало, так много сокрушено. Мерзавец жестоко обращается с нами. Думаешь, мы с готовностью откликаемся на его команды? Я не связан и потому полезен: ведь я работаю добровольно, не по принуждению, как мои родичи. Есть ли различие? Очевидно, что для него — нет. — Раздался заливистый, почти маниакальный смех. — И что же я обнаружу? Удинаас, ты должен стоять рядом с нашим безумцем. Он идет на Летерас, так что ты должен быть там.
Удинаас вздохнул. «Почему?»
— Всему свое время. Ага, тебе не нравятся мелодрамы? Хе, хе. Разгадай мою тайну, если сумеешь. Ты же знаешь — тебе это по силам.
«Нет. Иди прочь».
Тлен отступил и снова принял смутно — человеческую форму.
Рулад снял руку с меча и почесал лицо. Прокрутился на месте, шагнул, заревел в ярости: — Почему они лгут нам!? Мы не можем им верить! Ни одному! — Он подошел к трону и уселся. — Нам нужно подумать. Нам нужно понять смысл всего этого. Ханнан Мосаг… он завидует нашей силе, не так ли?
Удинаас помешкал. — Да, Ваше Величество. Завидует.
Глаза Рулада полыхнули красным. — Говори, раб.
— Я не в том положении…
— Мы решаем, в каком ты положении. Говори.
— Вы украли его трон, Император. И меч, который он полагал своим по праву.
— Он все еще хочет его? — Внезапный
— Майен сломана. Заигрывая с вами, она не имела в виду ничего серьезного. Вы были младшим братом возможного жениха. Она искала союзников в семье Сенгаров. — Он остановился, видя, что Руладом снова овладели спазмы. «Накал эмоций достиг предела, края пропасти, и не мне посылать хозяина в пропасть. Не сегодня. Возможно, никогда. Это яд во мне — такая жажда мести, такая… злобность. Не мои мысли, не мои наклонности. Помни, Удинаас, иначе станешь хуже Ханнана Мосага». — Ваше Величество, — сказал он спокойно, — Майен потерялась. Она страдает. Лишь вам дано помочь ей.
— Ты говоришь, чтобы спасти рабыню, — прошипел император.
— Пернатая Ведьма питает ко мне лишь ненависть, Ваше Величество. Я Должник, а она — нет. Мое желание — наглость, и она готова меня покарать.
— Ты желаешь ее.
Удинаас кивнул. — Хочу ли я спасти ее от побоев? Конечно, Ваше Величество. Как и вы. Как вы и сделали миг назад.
— Потому что это… мерзко. Что мне сделать с тобой, Удинаас? Раб. Должник… как будто это умаляет тебя в глазах других рабов.
— Летерийцы ничего не упускают, даже став рабами. Ваше Величество, этой истины никогда не понять Тисте Эдур. Бедные или богатые, свободные или невольники, мы вечно восстанавливаем старые дома и разыгрываем прежние драмы. В конечном счете, не важно, ласкает нас судьба или пожирает — будет что должно быть, и лишь Странник решает нашу участь.
Рулад внимательно следил за ним. Дрожь его тела угасала. — Халл Беддикт пытался выразить то же самое, но он не красноречив и потому не преуспел. Итак, Удинаас, мы можем их завоевать, можем повелевать плотью так же, как командуем тобою и твоими приятелями — рабами… но веру, что ведет их всех, нам не победить?
— Поможет разве что уничтожение, Ваше Величество.
— А этот Странник, он наделяет судьбами?
— Точно так, Ваше Величество.
— И он существует?
— Физически? Не знаю. Это не важно.
Рулад кивнул. — Ты прав, раб, это не важно.
— Завоюйте Летер, и он сожрет вас, Ваше Величество. Ваш дух. Вашу… невинность.
Странная ухмылка перекосила лицо Рулада. — Невинность. И это от короткоживущего создания вроде тебя. Мы готовы разгневаться. Мы готовы увидеть, как твою голову сорвут с плеч. Ты заявляешь, что нам не выиграть войны; но что мы сами думаем об этом?
— Ответ лежит на вашей плоти, Император.
Рулад глянул вниз. Его ногти отросли, стали кривыми и желтыми. Он содрал с груди одну монетку. — Довести до предела… идею богатства. Денег. Сокрушить иллюзию процветания.
Удинаас замер. «Он может быть юным и почти сумасшедшим, но он не дурак».
— Ах, — продолжал император, — Мы видим твое… удивление. Кажется, нас недооценивали даже наши рабы. Но ты не глуп, Удинаас. Слава Сестрам, что ты не Король Эзгара Дисканар — ведь в этом случае нас ждал бы серьезный противник.
— Ваше Величество, Эзгара может быть мягким, но его окружают опасные люди.
— Да, его Цеда Куру Кан. Почему он не действует?
Удинаас покачал головой: — Я и сам удивляюсь, Ваше Величество.