Полуночный трубадур

Рюэллан Анри

Жолена, Дон Клиффорд, Люк Дельта с Доротеей в кармане и капитан Фарт перебрались на борт спасательного корабля. Туда же меркурианцы пригласили и Кокдора.

Хотя сторожевые корабли приближались с потрясающей скоростью, они не могли пересечь некую определенную черту, потому что последствия этого могли стать катастрофическими. Бруно был мертвенно-бледен. Меркурианцы любезно, но настойчиво просили его поспешить, потому что промедление грозило гибелью его друзьям. Слезы подступали к его горлу, но последний аргумент убедил его, он ощутил, что звездолет

уже теряет устойчивость.

Он в последний раз взглянул на меркурианскую жрицу.

— Прощайте, Давехат.

Горло перехватило. Менее часа назад эта женщина трепетала в его объятиях, познав любовь на пороге смерти, и вот он терял ее навсегда. Его печаль была безмерна, потому что Давехат была молода, умна и прекрасно знала, как и он, одну из самых фантастических тайн, когда-либо открывшихся человеку.

В глазах с рубиновым отблеском мелькнула тень.

— Прощайте, Бруно, — прошептала Давехат.

Он вышел из командной кабины вместе с торопившими его провожатыми. Жолена и трое других землян с облегчением встретили его в спасательном корабле: Они уже начали подозревать, что он хочет разделить судьбу Давехат.

Дверь захлопнулась. Люк Дельта, опытный пилот-испытатель, взялся сам вести челнок.

Через иллюминаторы они увидели, как летающая тарелка набрала скорость и ринулась к. вершинам облачных гор.

Вдруг она вспыхнула, таким сильным оказалось охватившее ее солнечное излучение. Вскоре сияние стало невыносимым для глаз. Наблюдатели со спасательной капсулы и со сторожевиков поняли, что звездолет, подставив себя прямым лучам Солнца, раскалился добела и загорелся. Всем показалось, что меркурианский звездный корабль растворился в огненной феерии и навсегда исчез за гигантской облачной стеной.

“Спортиф” возвращался на Землю.

Кокдор был озабочен. С помощью Люка Дельта он составлял как можно более полный отчет о пережитых ими событиях. Он старался помочь Жолене, Дону Клиффорду и капитану Фарту, которые, сами того не желая, оказались замешаны в восстании.

Кавалер особенно упирал на то; что украденные записи были уничтожены вместе с магическим фильтром, поэтому опасность, исходившая от этой истории, больше не существовала и обвинять всех троих было не в чем.

Оба старательно корпели над текстом, но время от времени Люк отрывался от работы и задавал кавалеру мучивший его вопрос:

— Кокдор… все это безумие, не так ли? Все, что мы видели или думали, что видели? Нет! С мертвыми нельзя разговаривать! Там, наверху, просто перестраховались, нечего было устраивать такой переполох, принимать такие драконовские меры. Ну скажите, что у меня были галлюцинации, бред, воздействие гипноза или наркотиков! Чем больше я думаю, тем чаще говорю себе: и. слава богу, что все эти фильтры и записи остались на борту звездолета! Жаль только, что люди погибли.

Задумавшись, Кокдор не отвечал.

— Бруно, ответьте! Не хочу верить, что Давехат и ее друзья отдали свои жизни зря, это было бы ужасно! Ах, голова идет

кругом.

Что это было — правда или сон?

Кокдор смотрел на него и молчал, не в силах найти подходящие слова. Вдруг он вспомнил одного из посланцев, того мудреца, который явился неизвестно из какого мира, неизвестно из какого времени; того, который и подсказал ему ответ.

Он приложил палец к губам.

Морис Лима

ПОЛУНОЧНЫЙ ТРУБАДУР

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ. ТРИНАДЦАТЫЙ ВЕК

Глава 1

Ветер почти полностью разогнал тучи на небе, под его резкими порывами таяли последние облака.

Сияла луна, полная луна, похожая на кусок сверкающего металла; под ее ослепительным светом четко, как на гравюре, выступали окрестные поля и леса, реки и долины, и возвышающийся на высоком крутом холме замок, гордость и оплот Кревкеров.

Амори де Кревкер — каждому известно это имя в его владениях — сейчас на охоте, ведь охота — самое любимое развлечение всех знатных сеньоров в тринадцатом веке. Он гонит вепря, оленя, охотится на волков, и всегда в компании со своим соседом по поместью — мессиром де Мортимером.

Однако ходят слухи, что эта общая страсть к охоте — всего лишь предлог, и оба феодала договорились заключить союз между Иоланой, племянницей и воспитанницей де Кревкера, и Игорем, наследником Мортимера. Вопрос о заключении союза на таком уровне решался, естественно, родителями и отвечал, прежде всего, интересам военного могущества. Соединить Кревкеров и Мортимеров — честолюбивые планы…

Но при этом, однако, забыли поинтересоваться мнением самих молодых людей. А между тем Иолана, любимица де Кревкера, была, как твердила молва, девушкой очень образованной: говорила по-латыни, любила музыку, частенько принимала трубадуров и бродячих артистов, пела, сочиняла стихи, вела ученые беседы с богословами; и, вероятно, была бы не в восторге от перспективы стать супругой Игоря, бледного дегенеративного молодого человека, единственным достоинством которого была его непроходимая глупость.

На землю упала ночь. Затихла деревня, прижавшись к подножью замка. Пробил колокол, призывающий к тушению огня, и никто не осмеливался нарушать этот указ Кревкера, освященный церковью, которая и сама не грешит, хотя и имеет право отпускать грехи, свои и чужие…

Но в одной из башен замка, кажется, бодрствует мэтр Волюбилис. Наверное, он изучает какой-нибудь древний колдовской манускрипт, а может быть, просто задрал свой нос к звездам.

Он не совсем в ладах с духовенством, но де Кревкер ему покровительствует. Граф немного побаивается старого звездочета, но частенько обращается к нему за советами.