Полуостров загадок

Болдырев Виктор Николаевич

— Дым поднимается из вулканической трещины, будет землетрясение, — почти шепотом оканчивает паренек свой рассказ.

— Спуститься к трещине можно?

— Можно… по веревочной лестнице или забраться снизу… если заплыть в кратер на лодке с моря…

Юшкевич, очевидно, сделал интересное открытие. Вероятно, вулканические газы вырываются там наружу. Следовало бы осмотреть фумаролу после альпийского похода, а сейчас нужно спешить установить приборы Высокогорной станции.

Запрещаю Юшкевичу впредь отлучаться из лагеря.

Бургавли

Лишь к полудню с тяжелой ношей за плечами покидаем морской берег и уходим вверх по течению Бургавли в глубь полуострова.

Выстроившись у защитного вала, наблюдатели Южной станции провожают нас прощальным салютом. Евгению я оставил свой карабин. Воробьев палит из охотничьего ружья, Юшкевич машет луком, согнутым из гибкого стволика камчатской березы. Он выловил его из реки. На охотском побережье в окрестностях Магадана простирается северная тайга, и березы тут почти нет. Откуда горная река принесла это деревцо?

В долине Бургавли перед нами открылся загадочный зеленый мир полуострова. В светлых рощах чозений — высокоствольных древовидных ив с темной морщинистой корой — тонем в буйном разнотравье. В колымской тайге ивовые рощи постоянно встречаются в речных долинах, на галечных и песчаных островах. Но здесь поражает высокотравье, разраставшееся среди деревьев в непроходимые джунгли.

Двухметровый вейник, похожий на камыш, зонтики дудника над головой, высокие свечи иван чая, гигантская крапива и…. камчатский шеломайник — такие травы обычны лишь для ивовых рощ Южной Камчатки и Курильских островов.

Среди чозений вздымаются могучие стволы одиноких тополей. Трудно определить в этой чаще высоту пришельцев с юга. Эти деревья напоминают далекое Черноморское побережье Кавказа. Там иногда встречаются такие великаны.

Полоса густых рощ кончилась, выходим на сухие и плоские террасы, заросшие мелким ольховником и куртинами приземистого кедрового стланика. У проток растут тополя с причудливо разветвленной, словно раздавленной кроной, как у среднеазиатского карагача.

Кедровый стланик постепенно вытеснил ольху, заглушил разнотравье, сплошь укрыл склоны соседних сопок. Попали в настоящие стланиковые дебри. Вокруг сплетаются изогнутые. красноватые ветви в кистях душистой колкой хвои. Ступить на землю негде, и мы, подпрыгивая на пружинистых ветках, шагаем, словно по воздуху, цепляясь и повисая на смолистых сучьях, точно обезьяны. Пружинистые стволы подбрасывают вверх, зажимают рюкзаки, стаскивают сапоги, рвут одежду, больно ударяют зазевавшегося путника. Иногда путь преграждают стволы стланика невиданной толщины. Упорно ломимся сквозь невообразимые заросли и, выбившись из сил, падаем на узловатые ветви, покачиваясь в лесных «гамаках».

Такие цепкие дебри кедровый стланик образует лишь в субальпийском поясе Курильских островов и по склонам камчатских сопок. Приходится прорубать тропу. Медленно двигается наш отряд в зеленом туннеле по склону сопки.

Внезапно стланик поредел. Вышли на просторную опушку, заросшую стройными деревцами с курчавой зеленой листвой. Точно лапы погибших гигантских пауков, там и тут изгибаются высохшие распластанные корни и сучья. Выпирая из земли, крошечные деревца раздвигают мертвые плети.

Неужели камчатская береза? Над порослью совсем еще юных березок по краю опушки поднимается просветленная роща высоких, слегка искривленных берез с черноватой морщинистой корой. Входим в обширный лес из камчатской каменной березы Эрмана.

— Смотрите: папоротники!..

Сбросив рюкзаки, ребята бросаются к широким перистым листьям. Дети северных старожилов, с первого класса учившиеся в магаданской школе, они знают папоротники лишь по рисункам в учебниках.

Давно путешествуя по северу, я впервые встречаю в колымской тайге обитателей тенистых лесов юга. Теперь тонем в папоротниковом море. Это важное ботаническое открытие.

В подлеске удивительной рощи орлята находят рябину, жимолость, ольху, малину, а в тенистых распадках — огромные листья камчатского лопуха, похожие на опахала. У подножия толстого ствола камчатской березы фотографирую папоротник рядом с острыми, саблевидными листьями камчатского ириса. Такой снимок можно сделать лишь в лесах Южной Камчатки.

Вид необыкновенного на дальнем севере березового леса с папоротниками волнует меня. Родина каменной березы — Южная Камчатка. Однако на своей родине чувствует она себя плохо: не дает поросли, почти не образует сережек, а листву ее часто объедают вредители.

Чем объяснить бурный рост курильских и камчатских растений на таинственном полуострове среди тайги северного побережья Охотского моря? Может быть, действительно вулканическое тепло греет эту землю?

— Сюда, скорее сюда! Мертвый лес!.. — пронзительно кричит из чащи Георгий, начальник высокогорной группы наблюдателей.

Выбираюсь на опушку и вижу печальную картину: на пологом склоне распадка, как призраки, стоят мертвые деревья сказочного леса. Не шелохнувшись, застыли выбеленные дождями сухие стволы камчатской березы. Кора и листья опали, обнажив высохшие стволы и гладкие ветви, похожие на оленьи рога. Заросли бледно зеленых папоротников оттеняют мертвенную белизну погибшего леса.

Стучим топорами по голым деревьям, и они звенят, как корабельные мачты.

Что случилось тут, почему березы засыхают и роняют кору? Ведь следов пожара нигде не видно.

Спиливаю сухие, звенящие стволы и пересчитываю годовые кольца. Погибшие деревья все как на подбор одного возраста — семидесяти, восьмидесяти лет…

Удивительная природа полуострова готовит новые и новые сюрпризы. Дальше долину Бургавли стискивают сопки, образуя узкие ворота. Вошли в эти ворота и попали в глубокую долину, закрытую со всех сторон обрывами высоких скалистых гор,

— Ну и долина!

Она напоминает вытянутую чашу. Река разветвляется надвое, принимая множество ручьев, стекающих из крутых ущелий. Перевалы в горное убежище обрываются головоломными кручами. В долину ведет лишь один ход — через узкие ворота, которые проточила Бургавли, устремляясь к морю.

Дно кратерообразной долины укрывают заросли поразительного ботанического состава. С непостижимой роскошью здесь разрастаются камчатские и курильские растения.

Переправившись вброд через быстрый поток, вступаем в густые тенистые леса камчатской березы. Необычайно высокие деревья сплетаются листвой, укрывая густой тенью тропические заросли папоротников. В таинственном полумраке молчаливо двигается наш отряд сквозь дивный лес. Ноша нестерпимо тянет уставшие плечи. Пора устраивать ночлег. Бивак разбиваем у ручья. Вода струится под сенью берез и о чем-то шепчет, играя зелеными водорослями, прилепившимися к подводным камням.