Полвека на флоте

Пантелеев Юрий Александрович

15 сентября фашисты были в 10 километрах от города. Жаркие бои не стихали ни на земле, ни в воздухе. От взрывов бомб и снарядов качалась земля. Но Ленинград и Кронштадт стоически держались.

Начиная с 16 сентября фашисты усиленно стали обстреливать и бомбить корабли в гаванях и на рейдах. Видимо, им здорово мешал не раз уже "уничтоженный" ими флот.

19 сентября фашисты начали бомбить Кронштадт. Первый налет не причинил нам существенного урона, зато последующие налеты, в которых участвовало до 250 самолетов, принесли много бед и городу, и флоту. Вскоре фашисты начали обстреливать Кронштадт из тяжелых орудий, установленных на южном берегу, за Ораниенбаумом. Штабу флота и Военному совету пришлось перебраться

за город - в казармы частей береговой обороны в западной части Кронштадта. Сделали мы это вовремя, ибо на следующий день здание штаба флота было изрешечено осколками, оконные стекла вместе с рамами вылетели на мостовую.

С моря вернулась лодка "М-97". Капитан-лейтенант А.И. Мыльников подробно разведал район, а заодно и потопил на Таллинском рейде фашистский транспорт.

На основе анализа данных разведки, произведенной нашими "малютками", было решено готовить для действий на морских коммуникациях противника пятнадцать подводных лодок. Это вызвало большое воодушевление среди подводников. Они рвались в бой. Им хотелось скорее еще и еще раз ударить по врагу. На партийных собраниях коммунисты советовались, как лучше и надежнее подготовить к походу материальную часть. Начальник штаба бригады подводных лодок Л.А. Курников говорил:

– Ну наконец-то! А то стоим в гавани и ждем, когда фашисты влепят нам снаряд или бомбу... В море и безопаснее, и будет польза для дела...

Лев Андреевич был прав. Подводные лодки в гаванях или даже на Кронштадтских рейдах были действительно уязвимы.

Штаб наметил в первую очередь выход пяти подводных лодок. В числе их была подводная лодка "Щ-320" капитан-лейтенанта И.М. Вишневского. Она потопила в Южной Балтике транспорт. Добиться этой победы было нелегко, ибо конвой шел по мелкому месту. Узнали мы об этом еще до возвращения Вишневского, из печати нейтральных стран, которая, издеваясь над мнимым господством немцев на Балтике, уверяла читателей, что Южная Балтика "кишмя кишит" советскими подводными лодками.

Я не могу не вспомнить и о нашей первой на Балтике Краснознаменной подводной лодке "Щ-323". Она удостоилась высокой награды 17 января 1942 года. Командовал лодкой опытный подводник, участник войны с белофиннами капитан-лейтенант Ф.Н. Иванцов. Выйдя 10 октября из Кронштадта, "Щ-323" неоднократно форсировала минные поля. В Балтике Иванцов настойчиво искал врага. И нашел. 16 октября вечером он потопил фашистский танкер.

Вторая половина октября в Балтике была штормовая. Ветер иногда достигал 10 баллов, разводя осеннюю тяжелую волну. И вот на лодке вышел из строя вертикальный руль. Это означало, что корабль стал неуправляем. Надо было воспользоваться темнотой и срочно исправлять повреждение. Работая более часа в ледяной воде, коммунист главный старшина М.Н. Винюков и комсомолец краснофлотец К.В. Подгора справились с заданием, исправили вертикальный руль. Боевой поход продолжался, подводники отправили на дно еще два больших вражеских судна. До самого ледостава наши подводные лодки топили фашистские корабли.

В конце сентября гитлеровские войска, штурмовавшие Ленинград, были остановлены. Они начали окапываться, переходить к обороне.

Оставшись в тылу, героически держалась под ударами врага наша военно-морская база Ханко под командованием генерал-лейтенанта С.И. Кабанова и его верных боевых соратников - дивизионного комиссара А.Л. Раскина, начальника штаба капитана 2 ранга П.Г. Максимова, начальника политотдела полкового комиссара П.И. Власова, а также многих прославленных командиров частей - генерал-майора И.Н. Дмитриева, капитана Б.М. Гранина, капитана 2 ранга М.Д. Полегаева... Ханковцы держали врага в предельном напряжении, сумев не только выстоять, но еще занять 19 окрестных островов. Неоднократно фашисты пытались штурмовать базу, но все их попытки были напрасны. Ханко превратился в неприступную крепость.

Хуже были

наши дела в Моонзунде. Начав в первых числах сентября наступление на острова со стороны материка, фашисты 13 октября высадились на острове Муху. Помочь нашим частям на Эзеле и Даго в те дни не представлялось возможным, и нам пришлось оставить эти острова.

27 сентября фашисты последний раз отбомбили Кронштадт. Не добившись своей цели, решив, наверное, что игра не стоит свеч, они оставили его в покое. Флот и крепость неколебимо стояли, и их огонь продолжал сокрушать вражеские полчища, рвавшиеся к Ленинграду.

...Бывший командующий флотом адмирал В.Ф. Трибуц и член Военного совета КБФ вице-адмирал Н.К. Смирнов в своих мемуарах, увидевших свет в последние годы, отзываются о штабе флота как о хорошо сколоченном, дружном коллективе. Вероятно, это соответствует действительности, но ведь такая организация сама по себе не приходит. Она была достигнута неутомимой деятельностью штабных командиров, при активном участии партийной организации и комиссара штаба флота Леонида Васильевича Серебрянникова. Он появился в самый напряженный период обороны Таллина. Всегда подтянутый, с твердым, уравновешенным характером, Леонид Васильевич начал не с критики и отрицания всего, что делалось до него, как это нередко бывает, а очень тактично и незаметно вошел в курс нашей жизни, и через несколько дней мне и штабным работникам казалось, что мы вместе с комиссаром служим давным-давно... У него был живой интерес к нашей работе. Он прочитывал все оперативные документы и телеграммы. Иногда Леонид Васильевич просмотрит подготовленную нами бумагу и скажет мне:

– Слушай, прочти, пожалуйста, вот это место, что-то здесь не все ладно... Я перечитывал документ, обнаруживал недоработку и с благодарностью принимал замечание комиссара.

Известно, что всякий вынужденный отход под натиском противника порождает неврозы во всех звеньях руководства, и особенно там, где встречаются люди неуравновешенные, вспыльчивые. Серебрянников в любой обстановке был тверд, хладнокровен и своими спокойными суждениями быстро гасил "вспышки на солнце".

Замечательными качествами обладал наш комиссар штаба. Не случайно через год он получил новое высокое назначение - стал начальником политотдела Ладожской военной флотилии.

Ладога

Много внимания нам пришлось уделять Ладоге - Ладожская военная флотилия подчинялась тогда командующему Балтийским флотом. Бои уже шли на берегах озера. Вражеское кольцо вокруг Ленинграда смыкалось, связь со страной поддерживалась в основном только по Ладоге.

Еще летом Балтийский флот послал на Ладогу 6 канонерских лодок, оборудованных из самоходных шаланд, на которых раньше перевозился грунт, поднятый землечерпалками. Эти суда водоизмещением до 1000 тонн и со скоростью хода не более семи узлов были вооружены тремя стомиллиметровыми или двумя стотридцатимиллиметровыми орудиями. Кроме канлодок флот передал на Ладогу сторожевой корабль "Пурга", тральщики, переоборудованные из небольших и не очень-то мореходных буксиров типа "Ижорец", и другие мелкие корабли. Сохранился на озере еще старейший балтийский эсминец "Сибирский стрелок", оставшийся от первой мировой войны, перевооруженный и переименованный теперь в "Конструктор". Своей авиации и зенитных частей флотилия поначалу не имела.

Дел было много. Заново создавалась тыловая база флотилии в Шлиссельбурге, однако она скоро оказалась под ударом. Из матросов в срочном порядке формировалась 4-я бригада морской пехоты, части которой вступили в бой на подступах к Шлиссельбургу.

Северный отряд кораблей флотилии - им командовал капитан 3 ранга Я.Т. Салагин - эвакуировал ленинградских женщин и детей, раненых бойцов, подвозил нашим сражающимся дивизиям боеприпасы и пополнение, поддерживал их своим огнем. Салагин - ныне капитан 1 ранга, доктор военно-морских наук как-то рассказывал мне: