Полые холмы. Жизнь Мерлина
Шрифт:
— Эмрис.
— Да?
— Я должен поблагодарить тебя. По правде говоря, я и сам тогда думал, что мне угрожает опасность, и испытывал страх.
Насупленный взгляд исчез. Мальчик не улыбнулся, но с лица его сошел гнев, к нему прилила жизнь, вдруг заблистав, как острый меч, выхваченный из ножен. И я понял: несмотря ни на что, его любовь ко мне осталась неколебима! Он сказал, и в голосе его прозвучало почти одно негодование:
— Когда ты наконец поймешь, что я скорее умру, чем дам тебя в обиду!
И опустил взгляд на меч в своей руке, словно сам дивясь, откуда он взялся. Потом вскинул голову и
— Если ты причинишь ему хоть какое-то зло, знай, в Британии недостанет места для нас обоих. Клянусь.
— Сударь, — ответил Кадор учтиво и серьезно, как воин воину, — этому я охотно верю. А я клянусь тебе, что не причиню вреда ни ему и никому другому, кроме только врагов короля.
Езде миг мальчик смотрел ему в глаза, потом кивнул. Напряжение его покинуло. Он встрепенулся, прыгнул в седло и, отдав Кадору военный салют, без дальних слов ускакал по тропе, что вела вдоль озера. Кабаль припустил за ним, а следом поскакал и Ральф. На повороте тропы мальчик на миг оглянулся. И вот уже все трое скрылись из виду, я остался один с Кадором и его корнуэльцами.
8
— Итак, герцог? — проговорил я.
Он молчал потупясь, покусывая губу. Потом, не оборачиваясь, жестом подозвал к себе офицера и спешился, а тот принял у него коня.
— Отведи людей по берегу на сто шагов. Напоите лошадей и ждите меня.
Офицер отъехал, и весь отряд, развернувшись, ускакал и скрылся из виду за краем леса. Кадор подобрал полу плаща и оглянулся вокруг.
— Поговорим прямо здесь?
Мы уселись на плоский камень над самой водой. Кадор обнажил кинжал — но лишь для того, чтобы выцарапывать узоры по лишайнику. Он вывел круг, прорисовал внутри треугольник и тогда, не поднимая головы, проговорил:
— Хороший мальчик.
— Да.
— И похож на родителя.
Я промолчал.
Кинжал впился в землю. Кадор поднял на меня глаза.
— Мерлин, почему ты решил, что я ему враг?
— А разве ты не враг ему?
— Да нет же, клянусь богами! Я никому не скажу, где он, если ты не велишь. Вот видишь! Ты удивлен. Ты считал меня врагом его — и своим. Почему же?
— Бели у кого и есть на то причина, то у тебя, Кадор. Через меня и Утера был убит твой отец.
— Это не совсем верно. Ты злоумышлял против брачного ложа отца, но не замышлял его гибели. Его собственная неосмотрительность — или отвага, если угодно, — была тому виной. Ты, я верю, не предвидел такого исхода. К тому же, если я должен питать к тебе вражду за ту ночь, как же я тогда должен бы ненавидеть Утера Пендрагона?
— А это не так?
— Да бог с тобой, ты разве не слышал, что я выступаю с ним заодно и служу его главным воеводой?
— Слышал. И удивлялся. Ты ведь знаешь, я не доверял тебе.
Он хрипло рассмеялся — похоже на басистый лающий хохот его отца.
— Да, ты этого не скрывал. Я не виню тебя. Нет, я не питаю ненависти к Утеру Пендрагону — и любви, признаюсь, тоже. Но мальчиком я хорошо усвоил, к чему ведет разобщенность королевства. Корнуолл — моя земля, но она не устоит в одиночку. У Корнуолла теперь одно будущее, и это будущее — вместе со всей Британией. Я связан с Утером волей или неволею. И больше никогда не внесу раздора, не хочу видеть страдания народа. Так что я теперь стою за Утера... или,
Я увидел, как зимородок, осмелев с уходом солдат, нырнул прямо у нас под ногами и вода всплеснула алмазиками. Он тут же всплыл с рыбешкой в клюве, встряхнулся и синей молнией унесся прочь, Я сказал:
— Это ты несколько лет назад, когда я еще не перебрался на север, подослал ко мне в Маридунум шпионов?
Он поджал губы.
— Те-то? Те мои… Отличились, нечего сказать. Ты их сразу же разоблачил, так ведь было дело?
— Ну, нетрудно было догадаться. Они были корнуэльцы, а твое войско как раз стояло в Каэрлеоне. Я потом узнал, что ты и сам там находился. Разве этого не довольно было, чтобы заключить, что ты пытаешься найти Артура?
— Да, да, ты прав. Именно этого я и хотел. Но не затем, чтобы причинить ему зло. — Он снова нахмурился и посмотрел на кинжал. — Вспомни те годы, принц Мерлин, и вообрази, каково тогда было мне. Король хворал и уступал все больше и больше власти Лоту и его присным. Он предлагал ему в жены Моргаузу, когда Моргиана еще и на свет не родилась. Ты знал об этом? Он и теперь, я думаю, по-настоящему не понимает, чего добивается Лот. Я попробовал было открыть ему глаза, но получилось так, будто я и сам мечу туда же. Я боялся за судьбу наших земель, в случае если Утер помрет — или помрет его сын. И хоть я и не сомневался, что ты на свой манер сумеешь надежно защитить его сына, все-таки и моему оружию тут могло быть применение. — Кинжал опять впился в мох. — Вот зачем я хотел разыскать его. И не спускать с него глаз, как, совсем по другой причине, не спускаю глаз с Лота.
— Так, так. И тебе не пришло в голову прямо обратиться ко мне?
Он взглянул на меня искоса. Углы рта его дернулись.
— А если бы я приехал и сказал это тебе, разве бы ты мне поверил?
— Кто знает. Меня не так-то легко обмануть.
— И открыл бы мне, где находится мальчик?
Я улыбнулся.
— Вот это — нет.
Он вздернул плечо.
— Вот видишь. Я послал соглядатаев, но ничего не узнал. И тебя потерял из виду. Но у меня в мыслях не было причинить тебе вред, клянусь в этом. И если в прошлом я, может быть, и питал вражду к тебе, то уж Артуру врагом я никогда не был. Теперь ты мне веришь?
Я огляделся вокруг. Безмятежно сияло солнце, блестели в его лучах сосны, (Последняя легкая дымка таяла над озером.
— Мне бы давно следовало это понять. Я сегодня все недоумевал, почему у меня не было предчувствия опасности.
— Если бы я был Артуру врагом, — с улыбкой сказал Кадор, — я бы сообразил, что бесполезно пытаться схватить его на глазах у его защитника Мерлина Так стало быть, если бы грозила опасность, ты бы это знал?
Я перевел дух. Я снова чувствовал себя легко, как летний ветерок.
— Обязательно. Меня все время смущало, как это я допустил тебя подъехать столь близко и не почувствовал кожей холода. И сейчас не чувствую. Герцог Кадор, я должен просить у тебя прощения, если ты мне его даруешь.
— Охотно. — Он стал обтирать лезвие кинжала о траву. — Но если я ему не враг, Мерлин, зато другие — враги. Не мне объяснять тебе, какими опасностями чревата предстоящая на рождество свадьба: под угрозой не только право Артура на трон, но и самое королевство.
Я кивнул.