Полые куклы
Шрифт:
– Контролёр использовал людей. А оборотень, о котором упомянули библиотекари? Наверняка это тоже был контролёр. Либо леди Эшлинг не так беспомощна, как нам рассказывали. Мы не в безопасности. – Я начинаю нервно ходить взад-вперёд. – Мне лучше уйти отсюда.
Себастьян грустнеет.
– Но почему? Куда ты пойдёшь?
– Я должна увидеть леди Эшлинг, – говорю я. Себастьян отшатывается, и энергия его протеста чуть не сбивает меня с ног. Я опираюсь рукой о стену. – Это единственный способ убедиться, что она действительно не может никому навредить.
– Симона, пожалуйста, останься.
«Пожалуйста,
Джемма выпрямляет спину:
– Симона, ты знаешь, что это не обязательно. Тот похититель магии, Ной, навсегда лишил её дара. К тому же она в тюрьме, её сторожат день и ночь. Если бы силы вернулись к ней, кто-то обязательно бы узнал.
Себастьян молчит, но его мысли – просто бурлящий вихрь страха.
– Стражники не могут заглянуть к ней в мозг. Если магия к ней вернулась, если в ней остались хоть крупицы даров, которые она украла, я должна знать. – Дрожь пробирает меня до костей. – Я не смогу заснуть, пока не узнаю.
На этот раз Джемма обнимает и меня, и я погружаюсь в её тёплые добрые мысли.
– Хорошо. Но тебе не придётся идти одной. Мы пойдём все вместе.
Глава третья
Япочти совсем не сплю. Тревожные мысли Себастьяна, который сейчас в соседней комнате, не дают мне уснуть. Хотя его сестра уверена, что наша бывшая хозяйка больше не представляет угрозы, никто из нас её уверенности не разделяет.
Но когда солнце медленно выползает из-за горизонта, я на несколько секунд отпускаю свой дар как можно дальше – просто чтобы услышать гул мыслей в деревне. Слабые отголоски снов проносятся у меня в голове, рисуя странные картины. Иногда, когда я была не нужна леди, я ускользала из особняка и какое-то время бродила по окрестностям. На вид Сад был красивым, но при этом слишком громким. Из-за всех тех созданий, запертых и потерянных, многие из которых утратили всякую надежду. Под очаровательной оболочкой скрывался кошмар.
Я зажмуриваюсь, стараясь прогнать эти мысли, и сажусь прямо. Сбивчивые сны, которые снились мне ночью, только укрепили меня в желании самой увидеть леди Эшлинг. Нетерпение скребётся у меня под кожей. Оно не исчезнет, пока я не смогу убедиться, что она больше никогда не сможет причинить нам вред.
И ещё кое-что: я хочу задать ей один вопрос. Она единственная, кто ещё может сказать мне, откуда я родом.
Я отбрасываю одеяло и выскальзываю из комнаты, чтобы разбудить Себастьяна. Чем раньше мы выйдем, тем лучше.
Спустя час мы загружаем нашу семейную карету. Эта резная конструкция из дерева и металла похожа на ту, которая была у леди Эшлинг, только не такая вычурная. Она проще смотрится, и за это я люблю её намного больше.
Красная – лошадь, запряжённая в карету, – фыркает, когда мы подходим. «Привет, – я кладу руку на её мягкую гриву. – Спасибо, что везёшь нас».
Красная снова фыркает и нюхает мою руку. Я вытаскиваю из сумки яблоко и даю его ей. Её довольное настроение укрывает меня тёплым одеялом.
– Симона, идём, – говорит Джемма.
Она и Себастьян уже сели в карету, Себастьян – в задней части,
Я сажусь рядом с Себастьяном, и вскоре деревня остаётся позади. Встав коленями на сиденье, я смотрю, как она постепенно удаляется. С каждым ударом копыт тугой узел в моей груди становится слабее.
Дорога занимает всего несколько миль, но кажется, будто целую вечность. Чем ближе мы к леди, тем сильнее я чувствую беспокойство Себастьяна, которое постепенно охватывает его. Я пожимаю ему руку, чтобы подбодрить. Это помогает слабо. Но лучше слабо, чем вообще никак.
Я задрёмываю ненадолго, а когда открываю глаза – мы уже стоим перед массивным каменным зданием. Сплошные острые углы и ломаные линии, ни одного плавного перехода.
Мне это очень нравится. Если её силы не вернутся, леди Эшлинг будет надёжно заточена в этом здании.
Но как только я выхожу из кареты, я чувствую, как у меня дрожат и трясутся ноги, и я неосознанно оттягиваю назад свою магию. Что-то во мне боится случайно коснуться разума леди – несмотря на то, что она за решёткой.
Джемма, уверенно взяв нас за руки, поговорила со стражником у входа, и мы идём в тюрьму. Тот, вскинув брови, провожает нас взглядом. Другой стражник ведёт нас по каменному коридору, в котором холодно как в могиле. Мало-помалу я отпускаю свою магию, касаюсь мыслей тех, кто скрывается за дверьми и стенами. В этом здании скопилось столько гнева и отчаяния, сколько я не встречала за всю свою жизнь. А ещё здесь много зла. Оно таится за каждым углом. Я дрожу и кутаюсь в плащ. Себастьян сжимает мне руку, и я отвечаю ему.
Стражник останавливается перед дверью с тремя замками; ключи громко бренчат, пока он отпирает их. Дверь широко распахивается, но когда стражник жестом приглашает нас войти, Себастьян пятится. Джемма переводит взгляд с него на меня и обратно, не зная, что делать.
– Ты не обязан туда идти, Себастьян, – говорю я – и кожей чувствую, насколько ему легче после этих слов.
«Спасибо», – думает он.
Я иду вперёд. За дверью находится узкий проход между стеной и решёткой, за которой узник надёжно заточён в тесной камере. В центре комнаты на стуле сидит древняя старуха, её плечи укрыты ветхим покрывалом. Она совсем не похожа на прекрасную молодую женщину, которая держала нас в плену, но её ум по-прежнему острый и жестокий. Когда я смотрю в её мутные глаза, она выпрямляется на краю стула.
– Моя любимица? – спрашивает она. Прежний певучий голос исчез. Был он волшебный или её родной – наверное, я никогда не узнаю. Теперь он звучит хрипло, но с прежними повелительными интонациями. Я невольно вся сжимаюсь, хотя стараюсь вести себя уверенно, и сцепляю дрожащие руки за спиной:
– Я не ваша.
Она насмешливо фыркает, при этом морщины на её лице становятся ещё глубже.
– Ты всегда будешь моей, Симона.
– Это правда? – говорю я. Я едва нахожу нужные слова и боюсь, что если буду слишком пристально вглядываться в неё, то больше никогда не вырвусь.