Полюса притяжения
Шрифт:
Она-то, глупая и наивная, боялась, что Рагнарины станут задавать ей неудобные и даже компрометирующие ее вопросы. В реальности же оказывается, что ее персона им совсем неинтересна.
«Успокойся…»
«Просто дыши и ни о чем сейчас не думай…»
Совершая над собой усилие, все же отправляет ложку с супом в рот. В уголках глаз выступают слезы обиды, но Шахина быстро смаргивает их и продолжает есть.
— Расскажите о городе, в котором вы выросли, Яна, — нарушает тишину Виталий Дмитриевич.
Чувство вспыхнувшей
— Мой родной город Арсин. Он небольшой, но очень красивый. Расположен на берегу Черного моря. Я хожу… То есть ходила на пляж почти каждый день. Минут пятнадцать, и на месте. Красота непередаваемая!
Виталий Дмитриевич улыбается совсем как Денис.
— Скучаете?
— Пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты». Пожалуйста, — в самом деле просит, складывая перед собой руки в умоляющем жесте.
— Как скажешь, — кивает мужчина.
И Яна с благодарностью кивает. Следом за этим отвечает на его вопрос:
— Скучаю, конечно.
А потом смотрит на Дениса и, рдея от удовольствия, добавляет:
— Но в Москве мне тоже хорошо.
— Скоро увидишь свое «радостное море» и отдохнешь от Москвы, — с мягкой улыбкой замечает он.
— А почему «радостное»? — не сдерживает любопытства Наталья Ильинична.
— Яна любит все по-своему характеризовать. Небо у нее, к примеру, счастливое. А я — северный.
— Северный? — еще больше удивляется мать, приподнимая брови.
Даже эта мимическая реакция в ее исполнении отдает каким-то особым изяществом.
— Сдержанный и уравновешенный. В некотором роде хладнокровный, — спешит пояснить сама Шахина.
— Хм… — хмыкает женщина. — В нашем кругу это принято называть воспитанностью.
— Мама.
— И я, конечно же, ничего плохого в мыслях не держала, когда это говорила. Не стоит на меня набрасываться.
Повисает пауза.
Мать с сыном долго смотрят друг на друга через стол. Яна видит только глаза Натальи Ильиничны. Враждебности в них нет, но чувствуется определенная твердость.
— Пожалуйста, не надо из-за меня ссориться, — мягко вмешивается она. — Я все понимаю, Денис. Мне жаль, Наталья Ильинична, что я вам не подхожу.
— Наташа, передай, пожалуйста, соль, — откашливаясь, просит Виталий Дмитриевич.
— Я не говорила, что ты нам не подходишь, — отсекает Янкино нытье Наталья Ильинична, никак не реагируя на просьбу мужа.
— Главное, что ты подходишь мне, Яна.
Мать замирает. Вновь сканирует сына долгим взглядом. А после, без какого-либо сарказма, соглашается:
— Ну, разумеется.
— Кто-нибудь может передать мне соль?
Не отрывая взгляда, Наталья Ильинична со стуком опускает солянку перед мужем.
— Для нас с Виталием Дмитриевичем, — произносит она с выдержанным апломбом. А поймав взгляд Дениса, глубоко вдыхает и заметно смягчает голос: — Так вот, Яна, для нас с Виталием Дмитриевичем важно, чтобы сын был счастлив. Мы безоговорочно примем любой его выбор. Если я вас обидела, прошу меня простить. Это вышло ненамеренно. Новость меня немного шокировала. Но это вовсе не значит, Яна, что я как-то предвзято к вам отношусь. Религия и статус — второстепенные показатели. Время покажет, что вы за человек.
Глава 19
Ты был счастливый и пьяный.
И что-то важное между.
— Алло-алло, Денисочка!
— Ян, задержусь сегодня, — деловым тоном докладывает мужчина.
Именно таким она его слышит в двух случаях: либо рядом находится кто-то третий, либо он сам крайне заточен на работу.
— И все-то ты в трудах, все в трудах, великий государь, аки пчела [12] !
— Ян, еще одна встреча. Но в районе семи. Человек из Праги летит. Рейс трижды задерживали. Надо дождаться.
— Конечно, Раг. Все нормально. Хорошо, что предупредил. Я уже в подъезд вхожу, — информирует, переходя на такой же серьезный тон. — Здравствуйте, — притормаживает возле консьержа.
Он вручает ей несколько конвертов.
— Спасибо, Константин Михайлович!
— Всегда пожалуйста, Яночка.
— Хорошего вам вечера, — улыбаясь, машет мужчине, пока двери лифта не закрываются. И снова в микрофон: — Ты еще здесь? Тут тебе, похоже, какие-то письма пришли.
— Да… Забери, пожалуйста.
— Забрала.
— Закажешь что-то на ужин?
— Угу. А к скольким, примерно?
— Думаю, что буду дома в половине девятого.
— Так поздно… То есть, понимаю, конечно. Хорошо. Хочешь что-то определенное?
— Этот вопрос отличный предлог, чтобы продолжить разговор и развить мысль, но у меня вторая линия, Ян. Прости.
— Окей. Продолжим в половине девятого, Денис Витальевич.
Войдя в квартиру, Шахина машинально делает глубокий вдох, напитывая легкие особой смесью запахов, которые вызывают у нее и тепло, и трепет, и умиротворение.
Кроме того, сегодня в жилище Рагнарина пахнет хвоей и тем самым призрачным праздником, который Яна раньше видела только в телевизоре. Когда она рассказала Денису, что у них на новый год не ставят елку, он тотчас предложил исправить ситуацию. Традиционное вечнозеленое деревце они выбирали вместе. Отправились в гипермаркет уже поздно вечером, выбрали высокую и пышную ель, а потом до первого часа ночи ее наряжали. Вспоминая то, что она опять-таки видела в заграничных фильмах, Яна сетовала, что на деле это оказалось сложнее. Хотя, благодаря компании и, как всегда, оригинальным комментариям Рагнарина, смеялась не меньше, чем возмущалась. Особенно, когда они, пытаясь равномерно распределить на необъятном и высоком дереве гирлянду, едва не свалили его на пол.