Помни меня
Шрифт:
Он показал на комнату:
— Видите эту комнату, этот дом? Он принадлежал моей матери. Я переехал сюда пару лет назад после ее смерти.
Хендин сделал большой глоток пива.
— Когда Тина и я начали разговоры о женитьбе, она сказала, что ни в коем случае не будет жить со всем этим хламом. Она права. Я просто еще не удосужился поменять что-нибудь кроме стеллажей и расставил свои фильмы и кассеты. Тине хочется дом побольше. Мы ищем что-нибудь особенное. «Особо выдающееся». Но что я имею в виду, Тина говорит
Нэт посмотрел записи.
— Тина живет в Ярмуте.
— Угу. Сразу за городской чертой, в паре минут отсюда. Нам удобно.
— Почему она бросила работу в «Даниэль-Вебстер-Инн» и переехала на работу в Чэтхэм? Это добрые сорок минут дороги при летнем движении.
— Ей нравилась «Вейсайд-Инн». Удобнее часы работы. Хорошие чаевые. Послушайте, Куган, не трогайте Тину.
Хендин поставил пиво и поднялся. Он явно не собирался больше обсуждать Тину.
Нэт поглубже уселся на стуле и почувствовал затылком острые края сломанного пластика.
— Тогда, конечно, вы совершенно не придаете значения визиту Тины к Скотту Ковею, когда его жена еще считалась пропавшей.
Точное попадание, подумал Нэт, наблюдая, как мрачнеет лицо Хендина. Слабый румянец окрасил кожу, подчеркнув выдающиеся скулы.
— Мне кажется, что мы достаточно поговорили, — произнес он невыразительным голосом.
37
Был необыкновенно приятный день. Как иногда случалось, по какой-то совершенно необъяснимой причине у Фоби был короткий период ясного сознания.
Она спросила о детях и Генри быстро организовал общий телефонный разговор. Разговаривая по междугородней связи, он слышал радость в голосах Ричарда и Джоан, когда они говорили с матерью. В течение нескольких минут шел настоящий разговор.
Потом она спросила:
— А как…
Генри понял паузу. Фоби вспоминала имена внуков. Он быстро подсказал ей.
— Я помню, — теперь голос Фоби звучал раздраженно. — По крайней мере, ты не начал говорить «Помнишь…».
Ее вздох был сердитым упреком.
— Папа, — Джоан чуть не плакала.
— Все хорошо, — успокоил он дочь.
Щелчок показал, что Фоби повесила трубку. Чудесные минуты временного облегчения, по-видимому, закончились. Генри остался у телефона, чтобы сказать детям об открытии дома для престарелых первого сентября.
— Сделай это для нее, — твердо сказал Ричард. — Мы приедем и останемся на день Труда.
— И мы тоже, — подхватила Джоан.
— Вы хорошие дети, — сказал. Генри, борясь со спазмом в горле.
— Мне хочется побыть с кем-то, кто еще думает обо мне как о ребенке, — поведала ему дочь с озабоченностью в голосе.
— Увидимся через пару недель, папа, — пообещал Ричард. — Отключаемся.
Генри был у телефона в спальне, Фоби в своем старом кабинете. Теперь Генри поспешил в холл, тревога, что Фоби в долю секунды может уйти, никогда не покидала его. Он нашел ее за столом, где она провела так много плодотворных часов, занимаясь творчеством.
Нижний ящик, в котором раньше лежали папки Фоби был открыт. Фоби смотрела в него.
Она обернулась, заслышав шаги мужа.
— Мои записи, — она указала на пустой ящик. — Где они?
Даже сейчас он не мог обманывать ее.
— Я одолжил их жене Адама. Она хочет использовать их для книги, которую пишет. Она сошлется на тебя, Фоби.
— Жене Адама, — раздражение сменилось озабоченностью.
— Она была здесь вчера. Они с Адамом живут в Ремембер-Хаус. Менли собирается писать книгу о времени, когда был построен дом и использовать историю капитана Фримена.
Глаза Фоби заволокло мечтательной дымкой.
— Кто-то должен обелить имя Мегитабель, — произнесла она. — Это хотела сделать я. Кому-то следует заняться Тобиасом Найтом.
Фоби резко захлопнула ящик.
— Я голодна. Я всегда голодна.
Потом, когда Генри шел к ней, она прямо посмотрела на него.
— Генри, я люблю тебя. Пожалуйста, помоги мне.
38
Когда Ханна проснулась, Менли и Адам пошли поплавать. Владение Ремембер-Хаус давало право на частный пляж — это означало, что хотя гулять по нему могли все, никто не мог отдыхать на нем.
Теперь послеобеденная жара кончалась намеком на раннюю осень. Ветер был холодным, и гуляющих на пляже не было.
Пока Менли плавала, Адам сел возле Ханны, удобно опершись о ее прогулочную коляску.
— Твоя мамочка определенно любит воду, деточка, — сказал он, наблюдая, как Менли ныряет в усиливающиеся волны. Обеспокоенный, он встал, увидев, что жена отважилась уплыть подальше. Наконец он не выдержал и подошел к краю воды, махая ей рукой.
Не увидела или притворилась, что не видит, гадал Адам, пока она уплывала. Сильная волна накатилась, вздыбилась и упала. Менли оседлала ее и появилась в прибое, отплевываясь и улыбаясь, с мокрыми волосами, свисающими вокруг лица.
— Потрясающе! — воскликнула она.
— И опасно. Менли, это Атлантический океан.
— Не шутишь? Я думала, это пруд.
Вместе они пошли через пляж к Ханне, которая все еще благодушно наблюдала за чайками, прыгающими по берегу.
— Мен, я не шучу. Когда меня здесь нет, я не хочу, чтобы ты плавала так далеко.
Она остановилась.
— И должен быть уверенным, что монитор включен, когда твоя дочь спит. Верно? И не думаешь ли ты, что было бы хорошо, если бы Эми ночевала здесь? Чтобы присматривать за мной, не за Ханной, за мной? Верно? Кроме того, твое предложение нанять постоянную няню звучит как угроза. Да, ведь это именно я вела автомобиль, когда погиб твой сын.